ее. Слышал когда-нибудь о слове «ответственность»?
Он не был неправ, но мне было приятно злиться на него. Проявить к нему эмоции, которые не были жалостью. Более того - было приятно немного нагрубить друг другу. Мы часто бросались друг на друга с кулаками.
Так и произошел несчастный случай.
Это был взгляд на нас прежних.
— Скажи мне, где ты был, — потребовал я. Нет, умолял.
Что заставило его выйти из дома? Что заставило его пойти на такой риск? Мне отчаянно хотелось знать это, чтобы поставить его перед фактом. Использовать это, чтобы помочь ему.
Себ рассмеялся, сжимая в кулаке воротник моей рубашки.
— Веришь или нет - киска.
Он притянул меня к себе, а затем швырнул на траву. Я позволил себе упасть, зная, что он встанет на колени и попытается ударить меня. Когда он это сделал, я схватил его за локоть и стал бить его под себя, прижав к траве.
— Чтобы желать киску, нужно не быть ею, — дразнил я, кипя от ярости. — А ты слишком пугливый кот, чтобы выйти в свет.
Он нанес удар прямо в челюсть, заставив меня прикусить язык. Пошла кровь. Алкоголь в моем организме притупил боль. Я ударил его по здоровой щеке, и он с грохотом откинул голову на траву.
— Смотрите, кто говорит. По крайней мере, я не зациклился на девушке, с которой встречался до того, как у меня упали яйца. — Несмотря на кровоточащую губу, Себ уже вовсю хохотал. Впервые за почти пятнадцать лет я увидел, как он смеется - по-настоящему смеется. — Это не романтично, Оливер. Это грустно.
Мы катались по траве, ударяя друг друга в грудь, руки, живот. Наконец мы добрались до края озера. Я был прижат к нему, мои волосы касались ледяной воды. Мы оба тяжело дышали. Его лицо было так близко к моему, что я чувствовал его горячее дыхание, обжигающее мой нос и щеки.
— Знаешь, брат, я мог бы убить тебя прямо сейчас. — Он схватил меня за воротник рубашки. — Опустить твою незапятнанную голову в воду и никогда не выпускать.
Он мог. Мы, конечно, находились под правильным углом для этого.
Я тяжело сглотнул, но не сказал ни слова. Было бы иронично, если бы я умер так же, как Себастьян, который должен был лишиться жизни, прежде чем я его спас.
— Полиция сочтет это несчастным случаем, — продолжил он, с невероятной силой прижав мои руки к бокам. — Высокий уровень алкоголя в крови. Ошибки случаются. Особенно с богатыми плейбоями, которые не могут справиться с выпивкой.
— Сделай это, — решительно сказал я.
Я имел в виду то, что сказал.
Жизнь, в которой все, кто мне дорог, ненавидят меня, - это не жизнь вообще. Сон был репетицией смерти. А я чертовски любил спать.
Неужели просыпаться было бы так плохо?
— Ты уже давно хочешь этого, — усмехнулся я.
Я видел, как Себ смотрел на меня, когда мы проводили время вместе. Он жаждал моей боли. Иначе зачем бы он попросил меня бросить Брайар? Для меня было бы честью наконец-то оказать ему эту услугу.
Себастьян закрыл глаза, вдыхая ночь.
— Я должен. Я действительно должен.
— Я не собираюсь тебя останавливать.
Моя верхняя часть тела погрузилась в воду. Теперь она покрывала весь мой лоб. Я задался вопросом, сделал ли он это специально или был настолько сосредоточен на собственной боли, что не заметил, как я соскользнул.
Я закрыл глаза, готовясь к концу.
— Вообще-то... — Его голос стал металлическим, и вот так он поднялся на ноги, увлекая меня за собой. — Думаю, тебе будет гораздо больнее, если я оставлю тебя в живых и заставлю изо дня в день видеть мое лицо. Пусть чувство вины поглощает тебя изнутри. До сих пор это был отличный метод.
С этими словами он повернулся и пошел прочь, пнув пустую бутылку из-под виски по пути к крыльцу.
Я издал дрожащий вздох, сжимая колени.
Не успел я опомниться, как меня вырвало на траву, я плакал и смеялся одновременно.
57
Оливер
Ледяные капли воды впивались в кожу.
Я вышел из кабинки в особняк, все еще пьяный и мокрый. Там я принял душ, не потрудившись раздеться. По коже побежали мурашки. Я сбросил с себя промокшую одежду, разбросав ее по дороге.
Мне было все равно, что Себ с его новообретенной смелостью может выйти и застать меня голым. Это был мой чертов дом.
Я пополз наверх, в свою комнату, сбросил одеяло и зарылся в матрас, когда гладкая и теплая кожа другого тела прижалась к моей. Смутившись, я потянулся к лампочке на тумбочке и зажег ее.
— Уф, Олли. — Брайар сидела, глядя на меня искоса, ее волосы были в беспорядке. К ее телу прижалась крошечная атласная кукла. — Что ты делаешь?
— Я как раз хотел спросить то же самое.
Если это была галлюцинация, то мне нужно было выпить побольше того, что я принял, чтобы вызвать ее, потому что это был приятный сюрприз. Безумный, но приятный.
Сердце заколотилось в груди.
— Я пытаюсь заснуть. Разве это не очевидно? — Она поправила одеяло на своих длинных ногах и посмотрела на меня так, будто это я был странным. — Мне нужно увеличить количество часов сна, потому что, судя по всему, нам понадобится три дня, чтобы добраться до острова Бриби.
— Науру, — поправил я ее. — И ты вернула себе память, так что можешь оставить эту шараду, если не хочешь перейти к медовому месяцу.
Я, конечно, был достаточно обнажен для этого - и готов к этому в ту же секунду, когда ее тело изогнулось в мою сторону. Кстати, насколько я был пьян? Неужели я опустился так низко, что теперь у меня стояк от галлюцинаций? Может, мне нужна интервенция?
Если да, то Ромео и Зак наверняка снимут все на камеру. Ублюдки.
— Медовый месяц, вероятно, будет включать в себя ноль секса и много шопинга.
— Продано, — проворчал я, опускаясь на подушку. — Если только я смогу наблюдать за тобой в раздевалке.
— Олли, ты пахнешь как пивоварня.
— Пивоварни - это место поклонения Богу.
— Ты имеешь в виду церкви, храмы и мечети?
Я бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Где, по-твоему, люди веселятся больше: там или в пивоварнях?
Она посмотрела на меня ровным взглядом.
— Надеюсь, в аду продают солнцезащитный крем.
— Не беспокойся обо мне. Я загораю, а не краснею. Итак, что ты здесь делаешь? — Я прищурился. — Я знаю, ты помнишь, что я - худшее, что случилось с этим миром со времен наплечников. Что случилось?
— Нет. — Она смотрела на меня, изображая невинность. — Я твоя невеста, Оливер. И я хочу выйти за тебя замуж.
Она хотела выгнать меня из собственного дома.
Мы оба это знали.
Отлично. Игра началась. Теперь, когда она соображала, я мог ответить. Она была честной дичью. Я мог потянуть ее за ногу. И о, как же я хотел потянуть. И целовать. И кусаться. И такое, что, наверное, заставило бы покраснеть порнозвезду.
— Милая, ты меня не пугаешь. Я взял на себя обязательство кончить.
Я откинул одеяло и придвинулся ближе, чтобы обхватить ее за талию. Это было мимолетное прикосновение, но мы оба вздрогнули от неожиданности, когда между нами пробежало электричество. Я бы не выгнал эту женщину из своей постели, даже если бы она была в гребаном огне. Она угрожала мне хорошим времяпрепровождением.
Она сморщила нос.
— В слове «обязательство» нет слова «кончить».
— Ш-ш-ш. У меня дислексия.
— Правда?
— Нет. Но я не позволяю фактам мешать хорошей шутке.
Если бы взгляды могли убивать, то ее взгляд разрубил бы меня на кусочки размером с тартар. Меня это сильно позабавило, возбудило и смутило. А еще: я не был до конца уверен, что виски не познакомило меня с кошмаром моей мечты.
— Как насчет того, чтобы начать консумировать наш брак? — Я потерся носом о ее нос, зная, что она хочет швырнуть в меня тяжелый предмет мебели. — Совершенство достигается практикой.
— Легенда гласит, что ты перфекционист. — Она толкнула меня в грудь, уже огрубевшую после драки с Себастьяном.
Я даже не допускал мысли, что его сегодняшнее исчезновение как-то связано с ее присутствием здесь. Нет. Они никак не могли встретиться. Он никогда бы не позволил ей увидеть свое лицо. Ни за что на свете.
Я подпер голову рукой и стал серьезным.
— Ты знала о моей репутации, когда был в Лос-Анджелесе?
— Как я могла не знать? — Она фыркнула. — Сайты сплетен обожают тебя, и женщины тоже, по какой-то причине, которую я не могу понять.
— Я знаю, что это шокирующая концепция, но не все, что печатают в National Enquirer, правда.
— Конечно, правда. Особенно та история про НЛО и русалок.
Я точно знал, какой заголовок она имела в виду. У меня была подписка на National Enquirer. Это была единственная газета, которую, казалось, любил жевать Гизер.
— Итак, что привело тебя сюда?
Я пробежался по ней глазами. Хаотичные клубнично-блондинистые локоны. Темно-синие глаза. Кожа, усыпанная веснушками, которых не было, когда мы были подростками, и которые каким-то образом делали ее еще красивее. Она носила все падения и пики своей жизни как почетный знак.
— Устраиваю тебе ад. — Она сбросила с себя одеяло и обогнула кровать. — Что еще?
Я лениво наблюдал за ней, мой член болезненно твердел под простынями, и я задавался вопросом, каковы могут быть ее скрытые мотивы. Она не была настолько мелочной, а я не был настолько глупым.
— Ад - это не место. Это состояние души. И позволь мне заверить тебя, милая, я уже там.
Она сунула ноги в тапочки и подобрала с пола атласный халат, повязав его вокруг себя.
— Ты просишь меня уйти?
Она распаковала вещи? Когда? Эта женщина была демоном.
Я покачал головой.
— Mi casa es tu casa. (пер. Моя семья - твоя семья)
Она откинула волосы с халата, и у меня перехватило дыхание - она была такой чертовски красивой.
— Tu casa - это, вероятно, центр торговли экзотическими животными, судя по таинственному южному крылу, в которое никому не разрешается заходить».
Что ж, по крайней мере, это подтвердило, что она не знала о том, что Себ живет здесь.