Объявление заняло весь двойной разворот. Целый чертов двойной разворот. Как будто мы Меган и Гарри.
Господи, Олли.
А еще - родители умерли?
Черт возьми, он мог быть жестоким, когда хотел. Я не знала, смеяться мне или избить его до полусмерти. Наверное, и то, и другое.
— Должна сказать... — Филомена притворно всхлипнула. — Я была немного разочарована тем, что нас упомянули как умерших.
— Почему? — Я покачала головой, разбираясь с туманом в своем мозгу. — Это абсолютно точно. Вы, ребята, для меня мертвы.
Я собиралась убить Олли. Ему нужна была моя реакция, и он ее получит.
— Брайар Роуз, ты невероятно жестока по отношению к своей матери, — рявкнул Джейсон на заднем плане. Похоже, я тоже была на громкой связи. — Мы твоя семья, к лучшему или худшему, и мы хотели бы принять участие в этой свадьбе.
А, теперь я поняла. Они хотели проложить себе путь обратно в высшее общество. За последние два десятилетия Джейсон оказался в зале суда благодаря своим преступлениям, связанным с растратами и воровством.
К тому времени, когда они отреклись от меня, я знала, что их долги выросли настолько, что они не смогут расплатиться с ними в течение десяти жизней.
Думаю, теперь они были на мели.
Меня это не удивило бы.
Этот звонок был для них очередной схемой отъема денег. Просто так получилось, что мне нужно было его выполнить. Это не должно было заставить меня чувствовать себя дерьмово после всего этого времени, но это так. А еще это заставило меня очень настороженно отнестись к намерениям Оливера. Возможно, они были не так чисты, как ему хотелось бы, чтобы я думала.
— Привет, Джейсон. — Я прочистила горло, заставляя себя сохранять спокойствие. — Давно не виделись.
— О, отвали. — Его усмешка не убедила бы и святого. — Я был не так уж плох.
— Вообще-то, был. Ты называл меня девчонкой.
— А как еще я должен был тебя называть? Наушник? — Он снова попытался рассмеяться, но смех заглох в его горле.
Я не могла поверить, что троллинг Оливера привел меня сюда. Это было безумие.
— Прощай, Джейсон. Прощай, Филомена.
— Подожди. — Моя мама бросилась к динамику. — А как же приглашение...
Я повесила трубку, прежде чем она успела закончить фразу.
Так она почувствует вкус собственного лекарства.
— По крайней мере, у нас есть торт. — Себ вскочил на ноги и подкатил к нам коробку. Ту самую, которую я успела прихватить с отмененного девичника. — Когда заканчивается один брак, начинается другой?
— Слишком рано. — Я застонала, но все равно отвязала бант от коробки и наблюдала, как стенки опускаются, открывая торт.
У нас отвисли челюсти.
Себ поднял брови и повернулся ко мне.
— Мне показалось, ты сказала, что это четырехъярусный торт.
— Так мне сказали.
Нет. Это был не четырехъярусный торт, а торт в форме члена. С милыми скорописными буквами, написанными на персиковой глазури черной глазурью.
Иметь и держать.
65
Брайар
Восемнадцать лет
Первое, чего я лишилась, - это согласия на поступление в Гарвард.
— Мы не можем себе этого позволить, — объявила моя мама однажды вечером, не отрывая взгляда от салата Капрезе, который она готовила. — Это просто невозможно.
Мне повезло, что мои родители наконец-то смогли приехать на Женевское озеро, и это лишь для того, чтобы разрушить мои надежды и мечты.
Она уложила листья базилика поверх помидоров и свежих ломтиков моцареллы.
Я полила все оливковым маслом.
— Что значит, мы не можем себе этого позволить?
Я уже знала, что они не могут позволить себе многое из того, что касается жилья и условий проживания. Два года назад отца уволили с работы за растрату, и он спустил все свои сбережения на судебные издержки, чтобы отбиться от подавших на него в суд жертв. К счастью, Surval Montreux предлагал мне стипендии.
Но для колледжа я думала, что, по крайней мере, оплачу обучение.
— Именно это я и сказала. — Моя мама захлопнула ящик стола, подошла к холодильнику с вином и взяла за горлышко бутылку белого. — Летний дом сенатора был последней попыткой получить хоть какое-то финансирование, но он прикован к постели какой-то болезнью. Он даже не поприветствовал нас. Такой грубый.
— Но меня уже приняли.
Отец воровал, чтобы покрыть свои проблемы с азартными играми. Именно поэтому он переезжал из одной страны в другую. Видимо, казино по всему миру внесли его в черный список за плохое поведение, когда он проигрывал.
— У нас нет денег. — Она налила себе щедрый бокал и обвела нас жестом. — На самом деле нам придется продать и эту дачу.
При ее словах я постаралась не упасть духом.
Все мои воспоминания об Оливере были потеряны.
Я впервые встретила его в этом самом доме. Призналась ему в любви на ступеньках возле качелей. Обещала выйти за него замуж наверху, на балконе.
Держи себя в руках, Брайар Роуз. Школа важнее. Оливер тоже сказал бы тебе это.
Я повернулась к маме, положив руку на бедро.
— Это очень важно для меня, мама.
Когда я произносила слово «мама», оно казалось мне неправильным, но я все равно говорила его, надеясь, что если я произнесу его достаточно много раз, оно начнет казаться правдой.
Она откинула волосы назад, скривив рот от вкуса вина.
— Я не знаю, что тебе сказать.
— Ну, наверное, я могу взять несколько кредитов...
— У тебя нет такой возможности, — заметила она, почти поддразнивая. — А черт знает, что у нас сейчас с кредитами просто ужас.
— Мама. — Я вздохнула. — Я не могу отказаться от Гарварда. Это моя мечта.
Ну, быть рядом с Оливером было моей мечтой. Гарвард был просто бонусом.
— Иди и получи стипендию или что-то в этом роде.
— Уже слишком поздно подавать документы.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — Она стукнула кулаком по столешнице. — Тогда иди в другую школу.
— Я хочу Гарвард.
— А я хочу мужа, который не будет проигрывать все наши деньги в казино, милая. Мик Джаггер не шутил, когда говорил, что не всегда можно получить то, что хочешь.
Это то, что она хотела мне сказать?
Я не могла в это поверить и в то же время считала это совершенно правильным.
Отлично. Неважно. Я не смогу изменить ее мнение - или его.
Я побежала в свою комнату, выдернула телефон из зарядного устройства и позвонила Олли. Он бы знал, что делать. Может быть, он даже сможет дать мне кредит. Я, конечно же, верну его. Все до последнего пенни.
Когда телефон зазвонил, я бросилась на свой футон и захрипела, смахивая слезы со щек.
Три звонка. Четыре звонка. Пять звонков.
Я взглянула на время. На Восточном побережье было еще рано. Почему он не отвечал? Оливер всегда отвечал. Даже если просто хотел сказать, что перезвонит мне через час или два. За две недели, прошедшие после Парижа, он часто так делал. С его суматошным графиком стажировки он появлялся с темными мешками под глазами всякий раз, когда мы общались по FaceTimе.
Я прервала звонок и отправила ему сообщение, чтобы он перезвонил мне. Затем я прислонила голову к спинке кресла и пролистала Инстаграм Олли. Вид его лица всегда успокаивал меня. Мы не публиковали совместные фотографии в Интернете. Я была очень замкнутой, а Олли... ну, нет.
Я заметила новую фотографию, которую раньше не видела: они с Себом в стейк-хаусе, звенят стаканами с холодным чаем и улыбаются в камеру. Она мне сразу же понравилась, и я начала листать дальше, когда заметила комментарий от человека, которого не узнала.
ЛиндсиБорнXO: СМОТРЮ НА ГОРЯЧЕГО ОЛЛИ.
Мое сердце заколотилось. Я провела подушечкой пальца по экрану и обнаружила еще один ее комментарий к фотографии Оливера, загорающего на берегу озера в одиночестве.
ЛиндсиБорнXO: Когда ты пригласишь меня в дом у озера? Ты написал что-то непристойное...
С трудом сглотнув, я кликнула на ее профиль и ахнула.
Ему понравилась ее фотография в бикини.
Ему понравилась ее фотография в бикини.
Ощущение было такое, будто проезжаешь мимо автокатастрофы. Сирены, осколки металла, кровь, а я не могла отвести взгляд.
Не пугайся. Это Оливер. Может, это был несчастный случай.
Нет. Ему понравились все ее полуголые фотографии с весеннего отдыха в Канкуне. Все тридцать подряд. И комментарии. Много. Они впечатались в мою сетчатку. Я никогда не могла их не видеть.
ОливерфонБисмарк: Черт, ты го-о-о-о-рячая штучка.
ОливерфонБисмарк: Пиво, бикини и барбекю? Скажи меньше. (прим. Say less - фраза, которая стала сокращением для выражения восторженного согласия или понимания того, что было предложено, без необходимости дальнейших объяснений).
ОливерфонБисмарк: Так когда ты приедешь, чтобы я мог показать как хорошо провести время?
Я никогда не сомневалась в верности Олли... до этого момента.
Мои щеки пылали. Кончики ушей горели. Я снова позвонила ему. Без ответа. Тогда снова. И снова. Я сказала себе, что этому есть вполне достойное объяснение - комментарии, флирт, отсутствие общения, - и заставила себя спрятать телефон и пойти прогуляться.
Но когда я вернулась, он по-прежнему не отвечал.
Итак, я сорвалась.
Я не гордилась своим следующим шагом. Обычно я была уравновешенной и воспитанной девушкой. Но не сейчас. Я написала ему целую цепочку язвительных сообщений.
Брайар Роуз: Ты не отвечаешь, и я не знаю, почему, но, честно говоря, твое поведение не заслуживает внимания.
Брайар Роуз: Ты публично флиртуешь с другой девушкой, а я сижу здесь и планирую все наше совместное будущее. Какого черта, Оливер?
Брайар Роуз: Перезвони мне.
Брайар Роуз: Эй?
Брайар Роуз: Лучше бы ты был мертв, потому что любое другое оправдание окажется неудачным.
Но Оливер не был мертв.
Я узнала об этом четыре дня спустя, когда он опубликовал в своем Инстаграме фотографию, на которой он и Себастьян ухмыляются от уха до уха, с подписью: