Фэрроу поморщилась.
— Мы празднуем и дни полурождения. Считай, что ты предупреждена.
Я изучал Брайар, наслаждаясь тем, как ее глаза впиваются в каждое из их лиц. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, ее грудь сотрясалась от смеха, который грозил разорвать ее на части. На ее лице мелькал калейдоскоп эмоций - благодарность, удивление, недоверие.
Ее взгляд смягчился тем редким, незаметным способом, которым она смотрела на меня в детстве. Как будто она отдала нам свое сердце и верила, что мы не разобьем его.
— Спасибо. Кажется, я потеряла дар речи. — Голос Брайар дрогнул, и я понял, в какой момент она потеряла способность сохранять самообладание. — Ребята, вы действительно хотите, чтобы я была здесь?
— Пожалуйста. — Фэрроу махнула рукой. — Даллас уже спланировала наши костюмы на Хэллоуин.
Даллас жестом указала на шестерых из нас.
— Мы идем как Мстители. Очевидно, тебе придется принять участие в команде и стать Черной вдовой. Моя послеродовая задница не прикоснется к латексу еще как минимум год.
Ромео пожал плечами.
— Как только ты войдешь в групповой чат, ты уже не сможешь сбежать.
Зак вздохнул.
— Мы пытались.
Брайар опустилась на колени, ее пальцы слегка дрожали, когда она касалась фотографии, где мы нарезаем торт.
— У меня никогда такого не было. — Ее глаза поднялись к моим. — Я загадала это в ту ночь на балу в замке. Счастья. Свободы. Друзей, настолько близких, что они стали семьей. Наконец-то у меня это есть.
— Привыкай к этому. — Я помог ей подняться и поцеловал в лоб. — Мы упрямые, и мы никуда не уйдем.
Из толпы раздались чьи-то всхлипывания.
— У кого-нибудь есть салфетки?
Брайар рассмеялась сквозь непролитые слезы, сияя так, как я никогда раньше не видел.
Ну и хрен с ним.
Набравшись смелости, я отошел от сценария и достал обручальное кольцо, которое она мне подарила. То самое, которое я с тех пор хранил в кармане.
— Я носил его с собой с тех пор, как ты ушла, надеясь, что ты позволишь мне вернуть его на место. — Я опустился на одно колено. — Когда мы расстались детьми, я пытался убедить себя, что выживу. Я лгал себе. Черт, да вся моя жизнь - это одна большая ложь. Ну, с меня хватит. Хватит притворяться, что я могу жить без тебя. Ты не глава в моей жизни. Ты - вся эта чертова история.
Толпа зашумела, энергия в фойе изменилась. Одна женщина вздохнула и вцепилась в руку своего мужа. Пожилая пара показала мне два больших пальца вверх, а мужчина рядом с ними вытирал слезы с глаз своей жены большими пальцами.
— В последнее время я понял, что я жадный ублюдок, и я смирился с этим. — Ободрение толпы воодушевило меня. — Я хочу засыпать рядом с тобой и просыпаться от твоих поцелуев. Я хочу смотреть, как ты ешь вегетарианские бургеры, устраиваешь вечеринки в бассейне, которые я провалю, терпишь неудачу в езде на Эль Капони и даже делаешь свою жестокую рутину голой йоги. Особенно твоя голая йога.
Сердцебиение доносилось до моих ушей, заглушая шум толпы. Теперь здесь были только мы. Я и девушка, из-за которой все остальные мечты казались маленькими. Она была началом, серединой и концом.
— Я хочу спасать тюленей, усыновлять исчезающих морских черепах от твоего имени и устраивать марши в столице, когда какой-нибудь нефтяник делает что-то, что выводит тебя из себя. Я бы приковал себя цепями к гребаному красному дереву, если бы это означало оставаться рядом с тобой. Я безнадежно одержим тобой, Брайар. Я не влюблялся в тебя. Я приземлился без парашюта.
Она выдохнула мое имя, и ничто другое не могло приблизиться к этому.
— Я тоже тебя люблю.
— И я так горжусь тем, каким человеком ты стала. Я всегда знал, что ты можешь быть такой крутой засранкой но когда я вижу это на деле, у меня перехватывает дыхание. Ты была права, когда сказала, что шипы должны быть на розе. Ты - живое доказательство. Мне нравится, что ты достаточно сильна, чтобы бороться за себя. Я ненавижу то, что тебе приходится это делать. Если ты дашь мне шанс, я стану твоим безопасным местом.
— Ты уже им стал, Оливер. — И потому что она была милой, любящей Брайар, она опустилась на колени рядом со мной, прижавшись к моим плечам. — Ты был моим безопасным пространством с того самого дня, как мы встретились.
— А ты - моим. — Я прижался поцелуем к ее лбу, нарушив на мгновение правила, не в силах сдержаться. Либо это, либо сгореть. — Если последние тридцать дней что-то и сказали мне, так это то, что я не хочу больше ни дня проводить в разлуке. Брайар Аврора Ауэр, ты выйдешь за меня замуж?
— Да. — Она протянула ко мне руку, наблюдая, как я надеваю кольцо на палец. —Да, да, да. Миллион раз да.
Толпа вокруг нас разразилась радостными криками. Лепестки голубых роз сыпались как конфетти: гости вырывали их из ваз и бросали нам. Мы одновременно потянулись друг к другу и рухнули на мрамор в куче нетерпеливых конечностей.
— Вы тепер популярны, — сообщила нам именинница, нацелив телефон на кольцо Брайар. — Передавайте привет на прямой трансляции.
Это будет карма, которая даст о себе знать. Я издевался над Заком из-за его неловкого публичного унижения, а он оказался на высоте.
Я застонал, прижавшись лбом к лбу Брайар.
— Думаю, мы все-таки попадем в рубрику TMZ.
Даллас хлопала с дивана, прыгая вверх-вниз.
— Поцелуй ее, поцелуй ее, поцелуй ее.
Наконец-то хоть кто-то соображает.
Пианист начал играть песню. Нашу песню. Я смахнул лепесток розы с ресниц Брайар, а затем поцеловал ее так, как она и должна была быть поцелована - страстно, бесконечно и с полным благоговением.
Мир вокруг нас расплылся и растворился в небытии. Брайар запустила пальцы в мои волосы, притягивая меня ближе. На вкус она была как роза, солнечный свет и моя.
На этот раз я принял правильное решение.
Я выбрал ее, а не весь мир.
Эпилог
Брайар
Три месяца спустя
Даллас Коста: Итак, Брайар действительно придет на ужин в День благодарения, или я снова «приберегу для нее тарелку» в морозилке?
Даллас Коста: И под этим я подразумеваю МОЮ морозилку.
Фрэнки Таунсенд: ты просто злишься, потому что Ромео не позволил тебе защищать тыквенный пирог ценой своей жизни.
Даллас Коста: Он привез его из Эмпориума! Клянусь, за каждую минуту ее опоздания я откушу от ее кусочка в качестве компенсации.
Брайар Купер: Прости, прости. Только что приземлилась. Рейс задержали дважды.
Фэрроу Баллантайн-Сан: Ты все еще настроена на рекламу?
Брайар Купер: Я колеблюсь... Напомните мне еще раз, почему планета важна.
Даллас Коста: Где еще я буду выращивать тыквы для тыквенного пирога?
Фэрроу Баллантайн-Сан: Фермер в чате с нами? Я точно знаю, что это не ты, ботанический мясник из Потомака.
Даллас Коста: Кто-то должен быть дегустатором. Это называется делегировать полномочия.
Брайар Купер: Меня забрал водитель Олли. Я уже в пути.
Даллас Коста: Убедись, что ты здесь, пока собаки не съели всю еду. Они положили глаз на индейку.
Брайар Купер: Я вегетарианка...
Даллас Коста: Прекрати напоминать мне об этом. Моя душа буквально плачет каждый раз, когда ты это делаешь.
Брайар Купер: Я буду там через двадцять минут. Если я приду к пустому столу, я подам на тебя в суд за эмоциональное расстройство.
Я превращаюсь в свою мать.
Не в том смысле, что я в тюрьме и слишком разорена, чтобы внести залог. (Судья установил сумму в 2 миллиона долларов, учитывая, что они с Джейсоном часто путешествуют по разным странам. С теми уликами, которые собрали Себ и Олли, единственным солнечным светом, который они увидят через десятки лет, будет тюремный двор).
Однако в последние несколько месяцев я заметила склонность Филомены к опозданиям: она таскается из Лос-Анджелеса в Даллес, как одинокий шарик для пивного тенниса в переполненном братстве.
Машина даже не успевает остановиться, как я распахиваю дверь. Я выхожу из Bentley, опираясь только на одну пятку, и машу водителю на прощание. Аромат корицы и начинки обволакивает меня, словно теплые объятия.
Искрящийся смех Даллас танцует в фойе. У меня возникает искушение заглянуть в столовую и украдкой посмотреть на него. Но вместо этого я мчусь вверх по лестнице, зная, что Оливер ждет меня в крыле своего брата.
Как только я переступаю порог, рука обхватывает меня за шею и прижимает к груди.
— Скучал по тебе. — Олли со стоном утыкается носом в мою шею. — Ты должна была позволить мне забрать тебя.
Я снова склоняю голову к его плечу.
— Это твой первый раз, когда ты устраиваешь ужин на День благодарения. Ты не можешь исчезнуть. Кто-то должен уберечь пирог от Даллас.
— Я не встану между этой женщиной и ее тыквенным пирогом со специями, если у меня есть бронежилет, аптечка и новая пара кроссовок.
— Ты преувеличиваешь.
— Я бы хотел. — Он приподнимает мои волосы, проводя губами по затылку. — Она целый час разглагольствовала о пряничной корочке. Я был в нескольких секундах от того, чтобы устроить национальную чрезвычайную ситуацию, просто чтобы прервать трансляцию.
Я выпячиваю нижнюю губу.
— Бедный малыш.
— Тебе стоит поцеловать его получше.
Без предупреждения он поворачивает меня лицом к себе и впивается в мои губы своими, пропуская пальцы сквозь мои спутанные волосы. Его язык вырывается наружу, побуждая меня открыть рот и прижаться к нему. Дрожь пробегает по позвоночнику.
Поцелуй мягкий, а его щетина жесткая, и я не хочу ничего, кроме как раствориться в нем. У него вкус ванили, коричневого сахара и мой. Ощущение его присутствия на мне проникает глубоко в мои кости. Это как первый глоток горячего шоколада в снежную ночь.
Я не могу не думать, что именно здесь мое место.
— Если вы двое собираетесь трахаться на моей территории, то хотя бы расстелите одеяло, чтобы впитать жидкость. — Это говорит Себ, спрятавшийся в одной из своих многочисленных комнат. — Здесь нет уборщицы.