Олли отступает на достаточное расстояние, чтобы крикнуть:
— Разберись со своим хозяином. О, подожди. Это я. Просьба отклонена.
Я стараюсь не хихикать, чувствуя, как пылают мои щеки.
— И тебе привет, Себ.
— Привет, БР. — Себ высовывает голову и приветствует меня. — Я бы сказал, что скучал по тебе, но мои предложения Netflix наконец-то пришли в норму.
Моя челюсть падает.
— Это мой аккаунт.
Он пожимает плечами и, не говоря больше ни слова, ныряет обратно в свою комнату. О Себе до сих пор никто не знает. На самом деле, он согласился устроить здесь ужин только при условии, что мы компенсируем ему остатки еды и гребной снаряд за 70 тысяч долларов.
Олли целует кончик моего носа.
— Мы могли бы по-быстрому перепихнуться на парковке аэропорта, если бы ты позволила мне забрать тебя.
— Охрана аэропорта быстро превратила бы это в тюремную ролевую игру.
— Напомни мне еще раз, почему ты летаешь коммерческими рейсами? — Он прижимается лбом к моему. — Ах, да. Белые медведи.
Сейчас я делю свое время между Потомаком и Лос-Анджелесом почти 50/50, а Оливер ездит за мной туда-сюда почти каждую неделю. Однажды я даже уговорила его лететь коммерческим рейсом, который он описал как полное посягательство на его личное пространство и достоинство.
— Ах, да. — Олли достает из заднего кармана голубую розу, заправляет ее в волосы и подводит меня к стопке коробок. — Выбирай свой яд.
Оказывается, коробки, на которые я наткнулась в коридоре, ведущем в крыло Себастьяна, - это не проблема Оливера с накопительством. Все эти годы Олли не переставал выбирать для меня подарки, куда бы он ни отправлялся. Теперь он позволяет мне открывать новый каждый раз, когда я возвращаюсь домой.
— Хм... — Я постукиваю пальцем по нижней губе, притворяясь, что думаю. — Все?
Напряжение от утреннего чтения сценария тает. Если честно, я не могу не расстраиваться, когда «Переписывая нас» станет моим первым проектом под новым юридическим именем - Брайар Купер. Обычно на смену имени уходит до трех месяцев, но Оливер потянул за ниточки, чтобы ускорить оформление документов, так что я смогу насладиться несколькими месяцами в качестве Купер, прежде чем стану фон Бисмарк.
— Ничего не поделаешь, Обнимашка. — Он перебирает несколько коробок, складывая в боковую стопку те, которым он больше всего рад. — Как еще я могу гарантировать твое возвращение?
Я провожу пальцами по его позвоночнику.
— Я могу придумать и получше.
Его глаза переходят на мои. Когда он говорит, голос получается густым и хриплым.
— У тебя есть десять секунд, чтобы открыть подарок, иначе мы не успеем на ужин в День благодарения.
— Ладно, ладно. — Я хватаю ближайший и разрываю его, обнаруживая потрепанные страницы старинной книги. Женщина в белом. — Я подношу ее к носу и вдыхаю. — Мне нравится, Оливер. Спасибо.
— Это загадка, которую я купил в маленьком книжном магазине в Лондоне. — Он смотрит, как я провожу пальцем по золотому листу с названием. Его адамово яблоко подрагивает, и он почти случайно произносит: — И мне нравится читать эротику.
Я поднимаю бровь.
— Эм. Хорошо?
Это было неожиданно.
И тут я вспоминаю, что я сказала в тот раз, когда мы ужинали на улице. Невероятную ложь о том, что мой бывший был заядлым читателем эротики.
— О. Боже мой. — Я ничего не могу с собой поделать - самая широкая и довольная ухмылка скривила мои губы. — Оливер фон Бисмарк, ты ревнуешь?
Его уши становятся розовыми.
— Ревную? — Он быстро приходит в себя, выхватывает розу из моих волос за стебель и проводит лепестками между моих грудей. — Ни в коем случае. Просто напоминаю тебе о хаосе, который ты создаешь, когда оставляешь меня надолго.
Я упираюсь спиной в стену, наблюдая за тем, как клокочет его горло. Палец Олли зацепляет переднюю часть моей рубашки, прямо между декольте, и тянет вниз. Он целует меня в челюсть, в шею, в выпуклость груди. Его палец проводит по внутренней стороне моего бедра, проскальзывает под трусики и легко входит в меня.
Я опускаю его голову ниже и стону, когда он покусывает мой сосок через лифчик.
— Мы ужинаем.
Он бормочет проклятие, убирает пальцы и обхватывает их губами, не сводя глаз с меня, пока он пробует меня на вкус.
— Это и есть ужин.
— Одеяла, — напоминает Себ из своей комнаты, несомненно, подслушивая весь наш разговор.
Я игнорирую его.
— Оливер.
Олли выжидает, его глаза все еще темные от вожделения.
— Отлично.
Пока это снова не вышло из-под контроля, я тащу его в столовую.
— Чем ты занимался последние несколько дней?
Он поправляет свою эрекцию, пока мы спускаемся по лестнице.
— Объявил всему миру, что я новый генеральный директор Grand Regent, вызвал резкое падение акций как раз к праздникам и пожертвовал на спасение нескольких замаслившихся тюленей в Ньюпорт-Бич.
— Теперь, когда ты не попадаешь на первые полосы сплетен каждую неделю, твой имидж восстановится - а вместе с ним и акции. Подожди. Ты сказал «тюлени»? — Я собрала воедино все, что сказала на том ужине несколько месяцев назад, и у меня отвисла челюсть. — Оливер. Как давно ты зациклился на том, чтобы превзойти Гранта?
Он берет меня за руку на нижней ступеньке.
— Достаточно долго, чтобы отменить горнолыжные курорты в Палм-Спрингс и Дубае, познакомиться с местными экоактивистами и разработать экологичные меню обслуживания номеров для всех 6000 объектов Grand Regent.
— Грант Дуайер бросил колледж не для того, чтобы спасать планету Земля. Он даже не читал эротику. — Я изо всех сил стараюсь не хихикать, и мне это почти удается. Почти. — Я издевалась над тобой, Оливер.
— Что я могу сказать? Назад дороги нет. — Он подносит мое обручальное кольцо ко рту и целует костяшку, глядя мне прямо в глаза. — Я весь в работе, Брайар. Лос-Анджелес, наряды Барби, гребаный дуэт Frozen. Черт, мне все равно, если ты попросишь меня взобраться на Эверест и в одиночку спустить каждый кусочек замусоренного мусора - я сделаю это. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы заставить тебя улыбаться.
— У нас нет любимчиков. — Агнес хмурится на Оливера поверх своего бокала с вином.
Он макает индейку в соус.
— У вас точно есть любимчики.
Я опускаюсь в кресло, съедая две порции картофельного пюре, и начинаю свой первый большой праздник в новой семье. Вообще-то, это мой первый праздник с любой семьей. Очевидно, они включают в себя нездоровое количество спиртного и множество бессмысленных споров. Я и не подозревала, что «семейные узы» - это код для «кто громче всех крикнет».
Мама Зака только закончила читать ему и Фэрроу лекцию о своих внеклассных ожиданиях для внуков, которых нет, когда между Оливером и его мамой вспыхнула очередная потасовка.
Миссис фон Бисмарк вытирает уголки губ льняной салфеткой.
— Есть доказательства?
— Конечно. — Олли указывает морковкой, насаженной на конец вилки, на обоих родителей. — Вы назвали меня Оливером в честь Оливкового сада, а Себастьяном - в честь какой-то измельченной римской скульптуры.
— Это была флорентийская картина, а не скульптура, а «Оливковый сад» - это американская классика.
— А еще... — Феликс облизывает губы. — Мы назвали тебя Оливером в честь фрукта.
При его заявлении Агнес растворяется в приступе хихиканья.
— Фу. — Олли фальшиво харкает в свою тарелку. — Гадость.
Его мама взбалтывает вино в своем бокале.
— Ты даже не знаешь, почему я смеюсь.
— А я и не хочу знать. — Он запихивает в себя тарелку, его губы кривятся в усмешке. — Насколько я понимаю, я появился у вас в результате непорочного зачатия.
Их спор продолжается, пока я выкладываю на подогретую тарелку свои плотоядные подношения Себастьяну. Индейка по-каджунски, начинка из андуя, кукурузный хлеб и будин.
— Брайар. — Даллас наклоняется к Ромео и Фрэнки, чтобы подглядывать за мной. — Ты припрятываешь еду на потом?
— Может быть. — Я мысленно готовлю оправдания по поводу мяса на моей тарелке, но Даллас расплывается в улыбке.
Она обмахивается веером, оттягивая воротник платья от шеи.
— Ты меня еще никогда так не заводила.
К тому времени, когда я возвращаюсь, чтобы отнести еду Себу, персонал уже убирает основное блюдо. Остатки тыквенного пирога и лимонного печенья лежат брошенными на подносе для обслуживающего персонала. Оливер исчезает в кладовой, чтобы порыться в настольных играх, а Ромео возвращается с коробкой размером с футбольное поле.
Гигантский подарок с грохотом падает на красное дерево, занимая все свободное место на столе. А на столе много места. Это зрелище само по себе. Завернутый в глянцевую изумрудную бумагу, которая сверкает под теплым светом.
— Открывай. — Даллас взмахивает концом шелковистой золотой ленты, закручивающейся вокруг коробки в идеальные петли. — Это от Ромео. Я вручу тебе свой свадебный подарок в день свадьбы.
— Я не думал, что он пройдет таможню, — объясняет Ромео, который вообще ничего не объясняет.
— Примерно так. — В столовую входит Олли и бросает Фэрроу колоду карт. — Меняем место.
Фэрроу открывает пачку и начинает тасовать карты для игры в румми.
— Это больше не в Науру?
Я не могу не вспомнить свое желание девятнадцать лет назад. О жизни, которая тогда казалась мне невероятной. Яростно преданные друзья. Домашняя еда. Раунды ромми в ленивые праздничные вечера.
Она существует, она прекрасна, и она твоя. Навсегда.
Фрэнки хмурится.
— Но я купила самую милую тропическую одежду.
— А я купил самый милый тропический остров. — Олли занимает место рядом с моим, обхватывая меня за спину. — Он в Карибском море. Там есть хорошая взлетно-посадочная полоса, так что мы все сможем летать частным самолетом.
— Оу. — Даллас сжимает сердце, практически растворяясь в своем кресле. — Для свадебного подарка Брайар?
Вообще-то, для Себастьяна. Если мы хотим, чтобы он был на свадьбе,