Господи. Что произошло между этими двумя?
— Твой талант к естественной дедукции не имеет себе равных. Ты уверена, что хочешь сохранить свою специальность в области английской литературы, когда ты можешь внести гораздо больший вклад в мир математики?
— Я же говорила тебе… я не знала, что он здесь.
— Это было бы убедительно, если бы меньше суток назад ты не сказала мне, что вы вдвоем устроили заговор против меня. И показала мне свое обручальное кольцо.
О, черт с тобой.
Я протиснулась мимо него, поспешив в ванную. Он шел за мной неторопливыми шагами, с расслабленными широкими плечами.
— Он украл твою бывшую девушку или что-то в этом роде? — я выдернула расческу из туалетного столика и провела ею по волосам. — Я знаю, что ты не ревнуешь, потому что тебе наплевать на меня, так что это должно быть что-то другое.
— У Мэдисона нет возможности украсть песчинку с моего заднего двора, не говоря уже о целом человеке, — его пристальный взгляд поймал мой сквозь отражение в зеркале. — Что он здесь делает?
Без понятия.
Но я уже знала, что он не примет этот ответ.
— Мое предположение? Играет с твоей психикой, — я вздохнула, ненавидя бросать Мэдисона под автобус.
Но я не хотела, чтобы этот автобус переезжал меня сто раз, пока не вышвырнет меня на улицу.
Так или иначе, Мэдисон был придурком. Приезд сюда был провокационным и в плохой форме. Он подверг нас обоих опасности.
Пришло время постоять за себя – только за себя.
— Возможно, мне следует опередить его и лишить тебя девственности раньше, чем он. Что ты думаешь? — он приблизился ко мне.
Я повернулась, поняв, что прижала себя к туалетному столику. Моя нижняя часть спины впилась в его мрамор. Через несколько секунд Ромео покраснел, его рука оказалась между моих бедер, одетых в юбку.
Удивительно, как быстро мое тело подчинилось ему, в отличие от того, как мой мозг боролся с ним на каждом шагу. Я вцепилась в столешницу позади себя.
— Что ты думаешь? — с дикой ухмылкой Ромео впился в мои губы своими, крепко целуя меня. Он сунул свою жвачку мне в рот, и хотя обычно я нахожу этот жест неприятным, если не откровенно отвратительным, я оставила ее между зубами.
— Должен ли я повредить товар?
Я сжала жвачку, отказываясь унижаться, но и не желая останавливать его.
Он опустился на колени, задрал мою юбку и заправил ее за пояс нижнего белья. Я ахнула, когда он разорвал мои дизайнерские колготки, разорвав их по центру, и стащил мои трусики в сторону.
Он провел своим горячим языком по моей щели.
— Ооо...
Зубы Ромео задели мою киску.
— Лучше поторопиться, судя по твоему рвению потерять девственность. Или он уже запятнал тебя?
Он просунул свой язык между моими губами, задевая мои нервы. Казалось, что он целует меня по-французски там, внизу. Облизывает в чувственном ритме.
Мои колени превратились в желе, внутри меня закрутился жар, а соски превратились в жемчужины.
О Господи.
Это было лучше, чем что-либо, что я когда-либо испытывала.
Определенно лучше, чем мотоцикл для бездорожья.
Ромео вынул свой язык из меня, теперь посасывая мой клитор.
— Ответь мне.
Все, что я могла сделать, это стонать, когда мой первый в жизни оргазм обвился, как плющ, вокруг моих лодыжек, поднимаясь по всему моему телу.
Он вонзил в меня язык, массируя большим пальцем мой клитор.
— Он лишил тебя невиновности?
Я знала, что он делает. Разрывает меня на части. Убедившись, что он уничтожил мою девственную плеву.
И все же каждая рациональная мысль ускользала из моего мозга.
Я изо всех сил пыталась подобрать слова.
— Нет, нет, клянусь. Я не видела его сегодня.
— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, я полагаю.
Его язык погрузился глубоко внутрь меня. Я выгнула спину, опустила голову и застонала так громко, что едва не закричала.
— Ахххх.
— Я купил корову. Справедливо, что я получаю молоко.
Он исследовал местность – меня.
Я почувствовала, как кончик его языка сопротивляется. Боль сопровождала давление, но также и удовольствие. Столько удовольствия, я думала, что умру, если он остановится.
Я была такой гладкой, такой влажной для него, моя похоть капала по моим бедрам ниже колен.
— Пожалуйста, — мои костяшки пальцев побелели на столике, — пожалуйста, я уже близко.
— Это как отобрать конфету у ребенка.
Еще один толчок.
Затем еще один.
Затем еще один.
Кульминация захватил каждый мускул в моем теле. Плющ. С головы до ног.
Странное ощущение, будто плавание в теплой воде, покорило меня. Я раскачивалась взад и вперед у его лица, распутывая дюйм за восхитительным дюймом.
Пронзительный звон пронзил дымку. И тут же Ромео отстранился, вставая на ноги.
Он прижал телефон к уху и вытер рот тыльной стороной ладони. Его язык и губы покрылись розовыми полосами. Еще один трофей моей невинности запятнал и его левую щеку.
Моя кровь.
У него во рту была кровь моей девственной плевы.
Волчье удовлетворение коснулось его губ.
— Ему повезло, что ты еще не запятнана, — его пальцы обвились вокруг моей шеи, прижимая мое ухо к его губам, — или я бы убил его и заставил тебя смотреть.
Липкое желание обволокло мои бедра. Возможно, и моя кровь тоже, но я не осмелилась опустить глаза, чтобы подтвердить.
Когда язык Ромео был на безопасном расстоянии от моего тела, мои трусики задрались. Определенно испачканные. Определенно, еще один трофей для моего мужа.
Я больше не была девственницей.
Он сделал это.
Он взял меня.
Ромео нахмурился, прижимая телефон к уху.
— Ты все проверил?
Мой пульс ударил по моей коже. Я думала, что мое сердце взорвется красным конфетти в моей груди.
Почему я так волновалась? Мне нечего было скрывать. Я провела свой вечер с армией продавцов.
Ромео сунул телефон в карман, наблюдая за мной с отчужденным недовольством. Как будто ничего не произошло между нами всего несколько секунд назад.
Как будто он не забрал у меня что-то столь ценное.
— Умойся и надень что-нибудь. Мы уходим.
— Ты следил за мной? — злость лишила меня дыхания.
Никогда за всю свою жизнь я не подвергалась такому женоненавистническому поведению. Даже в маленьком религиозном городке, в котором я выросла.
Ромео повернулся и направился к бумажнику и карточке-ключу. Я схватила расческу и погналась за ним, плечи тряслись от остатков моего оргазма и свежей, горячей ярости.
— Ответь мне!
Но он не отвечал.
Он просто… не отвечал.
И в этот жалкий момент я была так зла, так расстроена, так потеряна в этой искривленной вселенной, в которую он меня втянул, я прицелилась щеткой и метнула в него.
Она с треском врезалась в его спину и рухнула на пол.
Он перестал двигаться.
Я перестала дышать.
Что я сделала?
Напала на своего мужа.
Я никогда раньше никого не била.
Никогда.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он повернулся ко мне лицом. Его глаза стали цвета пепла, мертвые и сумеречные.
— Я… я не хотела… — остаток фразы застрял у меня в горле.
Я споткнулась отступая назад, когда он приблизился ко мне. В его позе не было гнева. Только размеренные шаги, разумные и опытные.
На каждый его шаг вперед, я отставляла одну ногу назад. Когда мой позвоночник ударился о стену, его руки обхватили меня.
Он провел пальцами по моему подбородку, поднимая мое лицо вверх. Его горячее дыхание скользило по моей плоти. Он пах как я. Точнее, как то, что он сделал со мной.
Дрожащий вдох сотряс мое горло, и я проглотила жевательную резинку, которую он положил мне в рот.
— Давай проясним одну вещь, моя прекрасная, расстроенная жена. Видя, как твой бывший жених хотел бы, чтобы моя голова была проткнута кинжалом на его кованых воротах, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы гарантировать, что ты и Мэдисон не вцепитесь мне в горло. Не путай мое желание вылизать твою киску с любовью. Эти два понятия не имеют ничего общего друг с другом. Я уничтожу тебя в один миг, если ты проявишь настоящую, серьезную нелояльность ко мне.
— Я не…
Его большой палец задел мою ключицу, останавливая мой протест.
— Что касается шопинга… Это открытое приглашение сжечь мои деньги дотла, но если ты намеренно откажешься от моих звонков и отключишь телефон, ты будешь наказана. И последнее, но не менее важное: в этом браке мы не поднимем друг на друга руку без согласия. Это также относится к неодушевленным предметам, домашним животным и маленьким детям. Не. Бить. Ни в коем случае. Я ясно выразился?
Я не могла поверить, что он отпустил меня с предупреждением после того, как я едва не расколола ему череп расческой.
То есть импульс был. Мир толкания ядра упустил природный талант.
Хотя он выразился более чем ясно, это не означало, что я приняла условия, которые он мне поставил. Но сейчас было не время спорить. Не тогда, когда он мог вызвать на меня полицию.
Повернув лицо набок, я ответила, высвобождаясь из его хватки.
— Богом клянусь, Даллас…
— У тебя нет Бога.
Я попыталась оттолкнуть его. Он схватил мои запястья руками и своим весом прижал меня к стене.
Его глаза дышали огнем. Острые линии его челюсти были такими жесткими, что я боялась, что его мускулы выпрыгнут из кожи.
— Нравится тебе это или нет, но мы женаты. Это не изменится. И неприятные последствия моей занятости включают в себя реальный риск для наших жизней. Твой телефон остается включенным, заряженным и готовым к использованию. В любое время. Что касается твоего сомнительного образа жизни…
— Мой худший выбор образа жизни – это быть замужем за тобой. Вообще-то… — я попыталась и не смогла освободиться, — ...это был не выбор.
— Неужели так ужасно быть замужем за мной?
Он казался озадаченным. Как будто идея быть нежеланным была ему совершенно чужда.