Отлично. Мои яйцеклетки не виноваты в том, что они пострадали от засухи спермы. Я просто предпочитала не признавать простую истину.
Ромео отказался заняться со мной сексом. Не смотря на мои ухаживания. Невзирая на все наши восхитительные, вызывающие оргазм, почти сексуальные действия.
Начинающийся шторм дразнил мои лодыжки, обвивая их.
Неожиданный визит моего отца. Отказ мужа. Мои месячные. Мое общее свободное от секса существование. Они закружились вместе, набирая силу, превращаясь во что-то зловещее и опасное.
Итак, несколько часов спустя, когда дверь с воплем распахнулась, я поняла, что визит добром не кончится.
Ромео никогда не стучал, и мне было все равно.
Только сегодня вечером я забеспокоилась.
Его тень скользила по гладкой тьме. Он остановился прямо надо мной, его запах – мяты, одеколона и сильного мужчины, ударил мне в ноздри.
Он пришел.
Потому что я его попросила? Потому что он скучал по мне? Или потому, что его потребности требовали удовлетворения?
Я никогда не могла сказать.
Ромео провел костяшками пальцев по своему любимому созвездию веснушек на моей щеке.
— Что сегодня в меню, миссис Коста? — хриплый, низкий тон просачивался сквозь меня. — Еще один "шестьдесят девять" или я наконец-то могу трахнуть твою маленькую тугую попку?
С его слов буря превратилась в ураган, гноясь где-то глубоко внизу и поднимаясь на поверхность.
В отличие от стихийного бедствия, его скорость и ярость не ослабевали при ударе о землю.
Оно увеличилось. Десятикратно.
Я шлепнула его прикосновение.
— Убирайся из моей комнаты и никогда не возвращайся.
Я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя всем, что есть во мне, и даже больше.
Господи, неужели всегда было так больно дышать?
Это правда, что они говорят. Для любви не существует закона сохранения. Ты не получаешь то, что даешь.
— Это из-за нашего предыдущего разговора? — его легкий, невозмутимый тон можно было с таким же успехом назвать кинжалом. — Дихотомия – лучший друг простака. Ты должна стремиться к большему, Печенька. У нас нет любви, но это не значит, что мы не можем наслаждаться обществом друг друга. Если бы я действительно не мог страдать из-за наших коротких встреч, я бы дал тебе развод, которого ты так желаешь.
Я не хочу развода, ты глупый, эгоистичный дурак.
Я хотела ужинов при свечах, свиданий в кино и шуток внутри, которые никто не понимал. Я хотела поцелуев, утешительных слов, быть его сияющим светом, когда его одолевал мрак.
Я накинула одеяло на голову.
— Просто уйди.
— Что с тобой? — температура в комнате упала, что указывало на перемену настроения. — Ты весь день ведешь себя странно.
— Знаешь, — пробормотала я в подушку, — я не думаю, что Леонардо Ди Каприо действительно добился успеха в «Ромео и Джульетте». Я думаю, что то, что поставило его на карту, был «Титаник». И я думаю, что всем было его жаль. В эту чертову лодку явно могли влезть и он, и Роза.
Последовавшая тишина вызвала волну паники в моем животе.
На самом деле он, конечно, не ушел.
Увы, нет.
— Я уверен, что в твоих словах есть логика, хотя, клянусь жизнью, я не могу ее найти.
— Я хочу заняться сексом с тем, кто предоставит мне место в лодке! — я отбросила плед и уставилась на него в темноту.
Он оценил меня так, как будто мы встречались впервые. Оценивая меня, делая заметки, решая, как он хочет подойти к делу.
— Мы не обязаны отправляться в круизы. Лично я испытываю сильную неприязнь к яхтам...
— А-а-а, Ромео, — я вскочила с кровати, толкнув его в грудь. Отчаяние буквально сочилось из меня. Для чего, я даже не знала. — Я не говорю сейчас о яхтах.
Он включил свет.
Никто из нас ничего не сказал.
Он ждал, что я скажу. Я решила избавить его от страданий.
— Поздравляю, — я подошла к двери и открыла ее, ожидая, пока он уйдет, — у меня месячные.
Ромео просто стоял. Тихий.
У меня не было ощущения, что он был счастлив.
У меня также не было ощущения, что он грустит.
— Мне жаль, — слова прозвучали как обязательство.
— Нет, тебе не жаль, — я распахнула дверь пошире. — Теперь уходи.
— Меня пригласят обратно в ближайшем будущем?
— Только если ты хочешь заняться сексом, как супружеская пара.
— Скучно, быстро и раз в две недели? — я поняла, что он не хочет спорить, не хочет возвращаться к вражде, но также не хочет идти мне навстречу, как бы это ни выглядело.
— Без презерватива.
Раньше я считала пустоту внутри себя бездонной. Но по мере того, как он уходил, с таким же каменным лицом, как и пришел, она росла и росла, пока я не была уверена, что если кто-то закричит мне в рот, последует ужасное эхо.
Я знала, что он не вернется.
Не завтра.
Не на следующей неделе.
Даже не в следующем месяце.
Он увернулся от пули и больше не посмеет возиться с заряженным пистолетом.
У меня был один шанс.
И мое тело упустило его.
ГЛАВА 48
Даллас
На пятый день нашей холодной войны я нашла в себе силы заманить мужа на незащищенный секс.
С окончанием менструации я проснулась с новой энергией, за целую вечность до моего будильника в два часа дня, и провела ужасное количество времени, прихорашиваясь, даже побрив все к югу от подбородка.
После нашей ссоры Ромео избегал меня любой ценой.
Теперь все закончилось
Я прибыла в столовую с размахом, ровно в шесть утра, зная, что Ромео будет там после его пятимильной пробежки и ледяного душа.
Воистину, это мне следовало бы опасаться заводить с ним отношения. Разве гены психопата не передаются по наследству?
Когда я ворвалась внутрь, Ромео поднес свою газету к глазам с дымящейся чашкой кофе.
Я накормила себя круассаном, вермонтским маслом и двумя датскими булочками с подноса с выпечкой, которую Хетти пекла каждое утро. Затем я скользнула на сиденье напротив него.
Ромео не отрывал глаз от газеты.
— Доброе утро, Печенька. У меня галлюцинации или ты встала раньше трех?
— У тебя определенно галлюцинации.
— Глядя, как ты намазала четыре пальца масла на один круассан, я так не думаю. Это слишком похоже на тебя, чтобы быть миражом, — он закрыл газету и сложил ее в четкие квадратики у себя под боком. — Тебе лучше?
— Да, но не благодаря тебе.
Он поставил свой кофе.
— Веришь или нет, но я собирался проверить тебя в эти выходные, если ты к тому времени не покажешься.
Я положила руку на сердце.
— А еще говорят, что романтика мертва.
— Романтика мертва. Приложения для знакомств убили ее много лет назад. Ты единственная, кто все еще верит в нее. Я наполовину обеспокоен тем, что ты проводишь неимоверное количество времени за просмотром "Охотников за привидениями" на случай, если встретишь призрака.
Я проглотила свой круассан в два укуса.
— Я хочу, чтобы ты развлекал меня сегодня.
По какой-то неведомой мне причине я знала, что он подшутит надо мной. Он всегда безошибочно давал мне какую-то версию того, что я хотела.
Он допил свой кофе.
— Я могу посетить твою комнату в конце дня, если позволит мое расписание – при условии, что ты ослабишь свое правило о половом акте.
— Я имела в виду днем.
— А что насчет надоедливой вещи, которая является моей работой?
— Тогда возьми меня на работу.
— Нет, спасибо.
— Я не спрашивала.
— Я не предлагал, — пауза. Он использовал ее, чтобы выдохнуть, чтобы не задушить меня. — Не сегодня. Там демонстрация оружия, и я должен быть там. Это опасно.
— Я люблю опасность.
— А ты мне нравишься целой и невредимой, — подумав, он добавил: — Как одно из самых дорогих моих владений, конечно. Твое содержание обходится в сотни тысяч долларов. В месяц.
— Я приду к тебе сегодня на работу.
— Нет.
Я надулась, накручивая прядь волос на палец.
— Ты знаешь, что бывает, когда мне скучно.
Я, конечно, была намеренно надутой, зная, что это заводит его.
Мое отражение сияло в его мертвых акульих глазах. В нем промелькнули последние несколько месяцев. Через какое дерьмо мы друг друга протащили.
В конце концов, Ромео никогда не боялся моего плохого поведения. И на этот раз его намерения мелькнули у него на лбу.
Уступка за уступку.
Какая глупая мысль.
Естественно, я надеялась, что он продолжит так думать.
Мы зашли в тупик.
Наконец он встал, проверяя свой «Ролекс».
— Я пошлю Джареда забрать тебя в полдень. Демонстрация будет проходить на асфальте под открытым небом. Ожидается ветер, холод, грязь и здоровая доза дискомфорта. Не надевай ничего, что могло бы привлечь внимание, включая, и особенно, высокие каблуки. Пока ты там, ты не покинешь меня, не будешь бродить вокруг, и не будешь делать ничего, чего нет в инструкции, которую я пришлю тебе по электронной почте после моего ухода.
— Хорошо, Зэдди, — промурлыкала я.
— Если ты будешь вести себя хорошо, в чем я очень сомневаюсь, мы могли бы потом пойти пообедать. Не заставляй меня сожалеть об этом, Печенька.
Я взлетела, ударив кулаком в воздух.
— Я не буду!
Он покачал головой, накинул блейзер на предплечье и вышел. Могу поклясться, что слышала, как он бормотал: «Уже».
Возможно, Ромео нужно было лучше определить, что значит наряд, который не привлекает внимания.
Потому что, когда я шла от «Майбаха» по бесконечному асфальту, он не выглядел впечатленным.
И под «не впечатленным» я имела в виду то, что он с радостью столкнул бы меня со скалы, если бы кто-то промчался в пределах его видимости.
Это был первый раз, когда я увидела огонь в его глазах, и этот огонь хотел сжечь меня до смерти.
Если вы спросите меня, в моем черном мини-платье с ремешками нет ничего плохого. Крошечные кусочки прозрачного нейлона, прикрывавшие мою скромность, можно было назвать только высокой модой.