— Изысканно. Поцелуй шеф-повара, — Оливер поднес пальцы к губам. — И еще: едва ли она достигла половой зрелости. Это вообще законно, Ром?
— Законно, — впадина в форме зубов на кончике моего подбородка струилась по кончикам пальцев. Сумасшедшая маленькая лисица укусила меня и оставила след. — Училась в колледже не менее двух лет.
Три или больше, если она не преувеличивала насчет провалов семестров. Как можно было провалить английскую литературу, я так и не понял, но оставим это на совести этого адского призрака.
— Зак, когда я говорю тебе, что эта женщина была в ярости… — Оливер покачал головой. Дым валил из его ноздрей, как демонический дракон. — Она чуть не зарезала его. Я думаю, что единственное, что ее остановило − это возможность еще больше опозорить свою семью.
К счастью, Даллас Таунсенд придерживалась красной линии.
Судя по нашему мимолетному знакомству, она была единственной.
Мне было бы трудно представить себе женщину, столь же красочную, как она. Она постоянно находилась на шестой передаче, переключаясь с воровства еды на разглагольствования, словно участница Бостонского марафона.
Одно ее лицо вызывало у меня желание выпить четыре таблетки тайленола и запить их бренди.
Если бы я знал ее личность до того, как приобрел ее в качестве своей последней инвестиции, я бы предпочел слушать, как этот пастообразный грубый воск рассказывает о ней до конца его жалкой жизни, чем жениться на ней самому.
Оливер хлопнул себя по колену, смеясь.
— Она устроила ему ад.
— Я уверен, что он ответит тем же, как только они свяжут себя узами брака, — Зак печатал на своем ноутбуке, лишь наполовину вовлеченный в разговор. — Что случилось после того, как ты добрался до ее дома?
Я прислонился к спинке кровати, массируя ступню, в которой моя будущая жена проделала прямое отверстие пяткой.
— Отец отправил ее в комнату. Потом мы заключили милую сделку. Я собираюсь вкладывать пожертвования в его некоммерческие организации в течение следующих пяти лет и познакомлю его с некоторыми людьми, которым он хочет предложить бизнес.
И ради чего?
Я мог бы сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз я увижу Даллас Таунсенд после свадебной церемонии − и пальцы у меня останутся.
— Хорошо, — Оливер натянул на руки коричневые кожаные перчатки и швырнул окурок сигары в окно. — Как бы мне ни нравилось рассказывать о той ночи, когда Ромео разрушил свою жизнь, мне нужно посмотреть на лошадей и развратить женщин.
Зак вздернул темную бровь.
— Любая женщина, которая настолько глупа, чтобы оказаться под твоим началом, уже полностью запятнана.
Оливер вздохнул.
— Это правда.
Нос Зака сморщился.
— Тебе не скучно?
В то время как Оливер любил всех женщин, Зак не мог найти ни одной, которая соответствовала бы его неразумным идеалам. На самом деле миссис Сан устраивала еженедельные свидания с наследницами ABC компаний, занимающихся судоходством, добычей меди и программным обеспечением.
Его любимым занятием было отвергать их на абсурдных основаниях, таких как слишком красивые, слишком умные, слишком богатые, слишком благотворительные, и мой личный фаворит, слишком похожие на него.
— Я перестану гоняться за хвостом, когда умру, — Оливер поднялся на ноги, сунув бумажник и телефон в гладкую кожаную курьерскую сумку. Он нахмурился. — Вообще-то, даже тогда черви не будут в безопасности от моего либидо. А теперь, если вы меня извините, я собираюсь максимально использовать эту дерьмовую дыру до нашего отъезда, и лучшего способа провести время, чем с вами, я не могу придумать.
Когда Оливер ушел, чтобы сделать мир еще хуже, мы с Заком уставились друг на друга.
На бумаге у нас было много общего.
Нас мотивировала одна сущность.
Деньги.
У Зака за плечами два многомиллиардных выхода на приложения собственной разработки. Тем временем я руководил компанией моего отца в качестве финансового директора, балуясь хедж-фондами и высокорисковыми инвестициями ради развлечения. После окончания Массачусетского технологического института я утроил доход «Costa Industries».
Мы были сдержанны, расчетливы, прагматичны и не двигались общественными ожиданиями. Оба наших родителя давили на нас, чтобы мы поженились. И они пошли бы на все, чтобы провести нас к алтарю с будущей матерью их внуков.
Но на этом наше сходство заканчивалось.
В отличие от Зака, у меня не было ни единого нерва во всем теле. Не говоря уже о честности, концепции, которую я нахожу такой же мифической, как русалки. Я делал ужасные вещи и все еще спал по ночам, как младенец.
Зак, с другой стороны, был действительно порядочным. Это не имело большого значения, так как он обнаружил, что девяносто девять процентов населения тяжело перевариваются из-за отсутствия достаточного интеллекта.
— И так, — Зак не отрывал глаз от экрана, — думаешь, у тебя появится совесть и ты отпустишь бедняжку?
Я опустил ноги на пол и уперся локтями в колени, впиваясь ладонями в глазницы.
— Нет.
— Почему нет?
Существовало миллион причин, но только одна имела значение.
— Потому что она принадлежала Мэдисону, а он не заслуживает ничего хорошего в своей жизни.
— Значит, она хороша.
— Разве я сказал "хороша"? Я имел в виду невыносимая.
— Высокая похвала.
— Для нее невыносимая похвала. Эта женщина может довести монаха до убийства.
— Интересно, — он не находил это интересным. Он не находил ничего, что не было бы деньгами, технологиями и искусством, хотя бы отдаленно стимулирующим. — Я еще не слышал, чтобы ты был так увлечен женщиной, так или иначе, с тех пор, как Мо…
— Не произноси ее имени. Во всяком случае, мы с Дублин поженимся только на бумаге.
Говорил ли я это Заку или себе?
— Дублин, да? — он оторвал взгляд от экрана только для того, чтобы бросить жалкий взгляд. — Не стоит недооценивать силу бумаги. Деньги сделаны из этого дерьма.
— Двадцать пять процентов льна. Семьдесят пять процентов хлопка, — поправил я.
Не то чтобы он не знал.
— Тогда чеки. Что ты знаешь о ней?
Немного.
После вчерашнего мое любопытство, мягко говоря, не возбудилось.
Соблазнить ее было проще, чем отобрать конфету у ребенка. По иронии судьбы, я не думал, что взять у нее конфету можно без потери руки.
— Она красивая, неуравновешенная и скорее съест собственные глазные яблоки, чем выйдет за меня замуж.
Зак отсалютовал мне своей водой.
— Я сделаю попкорн.
— Не будь таким самодовольным. Ты следующий в очереди.
— Но очередь длинная, — он щелкнул мышкой, уже переключаясь с разговора на работу, — и я очень хорошо умею тянуть время.
ГЛАВА 5
Ромео
День тянулся, как ночной кошмар.
В мучительном темпе.
Зак несколько раз участвовал в телефонных конференциях по поводу предстоящего поглощения. Оливер занимался верховой ездой на скаковых лошадях и оральным сексом, возможно, одновременно.
Тем временем я поглощал куриные грудки и брюссельскую капусту, смывал горький привкус кофе с цикорием и запасался жевательной резинкой, требуя у консьержа марки «Мастика».
Когда больше не получалось откладывать неизбежное, я вышел из отеля, чтобы купить кольцо на погибель моей жизни.
Было очень важно, чтобы Даллас носила помолвочное кольцо как минимум в три раза больше того, что подарил ей ее бывший жених.
Это не имело никакого отношения к ней, но имело отношение к тому, чтобы Мэдисон хотел нанести удар своим собственным ученикам всякий раз, когда она демонстрировала это на публике.
И если он окажется слишком тяжелым для ее нежных пальцев, ей придется терпеть. Не то чтобы она когда-либо использовала их и действительно работала.
Я слышал шепот.
Моя будущая жена была чрезвычайно, заведомо, несравненно ленива.
Пока менеджер магазина снимал деньги с двухмиллионного кольца на моей безлимитной карте, а также со страховки, которая прилагалась к ней, мой телефон зажужжал от входящего звонка.
Мать.
Я нажал принять, но не удостоил ее словами.
— Ну что? — вместо нее спросил Ромео Коста-старший. — Как дела?
Оставим отцу право не знать то, о чем половина Интернета уже сделала мемы.
К сожалению, если не откровенно неуклюже, я стал сенсацией в социальных сетях из-за того, что запятнал честь молодой женщины на балу дебютанток.
На самом деле, к большому уважению министерства обороны, я провел тридцать один год без единого изъяна.
Я подарил Даллас Таунсенд свой первый скандал; она подарила мне свое будущее. Это не казалось справедливым обменом и ознаменовало первый раз в моей взрослой жизни, когда я оказался в проигрыше, ну, хоть в чем-то.
И все из-за девушки, которая готова вскочить в белый фургон незнакомца, если это означает, что она может получить кусочек конфеты.
— Чапел-Фолс прекрасен, — я выхватил бирюзовую коробочку из рук продавца и вышел на тротуар. — Как дела?
— Ромео, боже мой, — прозвучал испуганный голос, перехватив вызов. Несомненно, моя мать сжимала свои фирменные жемчужины, когда говорила. — Я не посылала тебя в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы ты выучил отвратительный южный жаргон.
— Ты также не отправила меня в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы я был простым финансовым директором в компании твоего мужа, и все же мы здесь.
Мы все знали, что я заслуживаю должности генерального директора, которую в настоящее время занимает другое проклятие моего существования, Брюс Эдвардс.
Мой отец проигнорировал мои раскопки.
— Ты нашел невесту? Помни, Ромео: нет невесты - нет компании.
Ах. Суть моей экзистенциальной проблемы.
В первую очередь, причина, по которой я оказался в этой влажной адской дыре.
В идеале я бы просто запятнал девушку Таунсенд и отправил Мэдисону несколько фотографий ее девственной крови на моих египетских простынях в качестве сувенира.