Тогда я поднесла пакет с чипсами к губам и, запрокинув голову, высыпала в рот все до последней крошки. Ромео вскрыл новую упаковку жвачки и ловкими пальцами переложил каждый кубик в свой жестяной контейнер идеально ровным рядом. Затем предложил своим друзьям угоститься, напрочь позабыв обо мне. И это у меня дурные манеры?
Я уставилась в окно, пытаясь найти в своем положении хоть какой-то позитивный момент. Что угодно. Во-первых, у нас будут красивые дети. Невозможно, чтобы из его спермы и моих яйцеклеток получилось что-то кроме эстетического совершенства. Во-вторых, насколько я поняла, мы с Ромео оба не сквернословили. Наш ребенок покинет утробу матери, обладая речью герцога четырнадцатого века, – правда, надеюсь, без склонности к сексизму. А в-третьих… ничего. Господи, даже второй позитивный момент был какой-то отстойный.
Я понуро откинулась на спинку кресла.
После взлета Зак первым заговорил со мной. Ромео, похоже, набирал электронные письма в телефоне, а с дивана доносился храп Оливера.
– Ты ведь не подумываешь о самоубийстве? – Не похоже, чтобы ему в самом деле было небезразлично, но от того, что он задал мне этот вопрос, захотелось вздохнуть с облегчением. Хоть кто-то осознавал всю гнусность моего положения.
Я пожала плечами.
– Скорее, об убийстве. Почему я должна нести наказание за дурное поведение Ромео?
– В Потомаке хорошо.
Я бросила на него сердитый взгляд.
– И что в нем хорошего?
– Главным образом близкое расположение к Нью-Йорку.
Ответом ему стал смешок. Почему не Зак вынудил меня выйти за него замуж? И что такого в высоких мрачных и красивых мужчинах с эмоциональным диапазоном, как у вросшего ногтя?
– Не раззадоривай ее, Зак, – предостерег Ромео. – Как только начнет болтать, ее уже не остановить.
Поскольку будущий муж был категорически против моего присутствия, я встала и прошмыгнула в кабину пилота. Мне всегда хотелось в ней побывать. Когда я была маленькой, родители считали, что заглядывать в нее неприлично, потому что мы всегда летали первым классом.
Я проскользнула за дверь.
– Не возражаете, если я осмотрюсь?
– Вовсе нет. – Второй пилот помахал мне. – Я Скотт.
– А я Эл. – Капитан поприветствовал меня, отставив два пальца.
Я осмотрела маленькое пространство, множество кнопок и густые облака, сквозь которые мы летели во мраке ночи.
– Можете сесть рядом со мной, если хотите. – Скотт подвинулся, чтобы освободить мне место. – Тут тесновато, но вы сможете втиснуться.
Я замешкалась. Мама бы не одобрила. Неприлично садиться так близко к мужчине. А потом я вспомнила, что помолвлена с самим жнецом сердец, и теперь вести себя неприлично – новая цель всей моей жизни.
– Хорошо. – Я села в кресло вплотную к нему. Наклонилась, рассматривая кнопки и экраны. Сбоку от Скотта высветилась карта. Я провела пальцами по центральной панели, полной переключателей. – Похоже на космический корабль.
– Здорово, правда? – Я услышала улыбку в его голосе. Эл нетерпеливо вздохнул. Похоже, он был не в восторге от того, что его второй пилот заигрывает со мной. Скотт указал большим пальцем вправо. – Погодите, пока увидите, какой вид открывается из моего окна. Внизу простирается сплошное белое покрывало из облаков.
– Я хочу посмотреть. – Я наклонилась над ним и посмотрела сквозь холодное стекло. Он был прав. Пушистые облака клубились друг над другом, густые и плотные, будто снег. – Ух ты! – выпалила я. – Это поразительно.
А еще поразительно было то, как в этой позе мои сиськи прижались к коленям Скотта. Его лицо оказалось возле моих волос. Я поняла, что во мне накопилась сексуальная жажда после вчерашней встречи с «дорогим женихом». Он так и не закончил начатое. Я уже собралась выпрямиться и снова принять сидячее положение, как вдруг дверь в кабину пилота распахнулась.
Конечно же, на пороге стоял Ромео. И конечно же, с его точки обзора все выглядело так, будто я отсасываю Скотту. Моя голова у него на коленях, все тело скрывает нижнюю часть его тела. Несмотря на бесконечное желание позлить Ромео, мне вовсе не хотелось, чтобы он думал, будто я зашла так далеко.
Я встала и встретилась с Ромео взглядом. Как и всегда, выражение его лица оставалось спокойным и безразличным. Маленькое пространство наполнило стойкое молчание.
Скотт нарушил его первым.
– Мистер Коста, уверяю вас, все не так, как каж…
– Милая. – Ромео удивил меня, обхватив рукой за поясницу и притянув к груди. Он улыбался, но, похоже, ему было отнюдь не весело. Казалось, будто кто-то вырезал ему эту улыбку швейцарским ножом. – Наслаждаешься обществом членов… экипажа?
О господи, он правда подумал, что я оказывала Скотту сексуальные услуги. Ну что ж, я уж точно не стану из кожи вон лезть, пытаясь объяснить свое поведение.
Скотт и Эл вскочили на ноги и выжидательно на него посмотрели.
Я улыбнулась, не обращая внимания на напряженно сжатые челюсти Ромео.
– Да.
– Да? – Он с прищуром посмотрел на меня, ожидая извинений, объяснений, чего угодно.
– Мне очень понравилось. Спасибо, ребята. – Взмахнув волосами, я вышла из кабины с чувством собственного достоинства, насколько это вообще возможно, будучи босиком и в пеньюаре.
Ромео задержался на несколько минут, а я слонялась возле бара с закусками, жуя горошек васаби. Оливер с Заком играли в шахматы в углу, не обращая на меня внимания. Около пятидесяти пачек премиальной жвачки были расставлены по столу воинственными стопками. Что у моего жениха за проблемы с оральной фиксацией?[20] Может, у него плохо пахнет изо рта? Побочный эффект того, что он лживый говнюк.
Внезапно грубые теплые пальцы обхватили мой затылок. Я затаила дыхание, а мой будущий муж приподнял мое лицо, заставляя встретиться с его морозными серыми глазами. Он возвышался надо мной, прижавшись грудью к моей спине. Я думала, он скажет что-нибудь о случившемся в кабине пилота, но он удивил меня:
– Могу я напомнить, мисс Таунсенд, что отец забрал у вас все карточки после того, как вас застукали, когда вы терлись о мои пальцы? Будет ли у тебя возможность есть, принимать душ, одеваться и спать под крышей, теперь полностью зависит от моего расположения. Веди себя соответственно.
– Закончил? – зевнула я. – Хочу сесть и почитать книгу.
– А я как раз нашел подходящее для тебя место.
Он взял экземпляр «Анны Карениной», который я оставила на столе, и повел меня к креслу. Я направилась за ним, но пришла в замешательство, когда он сел и протянул мне книгу. Я приподняла бровь.
– Хочешь, чтобы я стояла?
Ромео отрицательно помотал головой, схватил за руку и стал опускать меня между своих ног. Мои глаза вспыхнули от злости. Он что, заставит меня обслуживать его на глазах у друзей? Заставит заниматься с ним оральным сексом в качестве наказания за то, что, как ему показалось, было со Скоттом?
Краем глаза я заметила, как рука Зака с ладьей замерла над шахматной доской. Оливер тоже уставился на Ромео, будто тот окончательно выжил из ума.
Плевать, если он выкинет меня из самолета. Я не стану этого делать.
– Нет. – Я попыталась вырваться, но вместо того, чтобы опустить мою голову себе на колени, он повернул меня лицом к стене. Я приземлилась задницей на пол между его бедер.
– Вот так. Теперь я смогу за тобой приглядывать.
– У нас со Скоттом ничего не было, – сказала я, хотя дала себе слово, что не стану оправдываться. Злость сковала легкие, давя на них, пока я не утратила способность нормально дышать.
Ромео наклонился ко мне, коснувшись губами мочки уха.
– Думаешь, у меня сложилось впечатление, будто ты отсасывала второму пилоту? Будь это так, его бы уже вышвырнули из самолета через аварийную дверь. А теперь читай свою книгу и притворись хоть отчасти благовоспитанной женщиной. – Нет никакого смысла спорить с ним сейчас. Сначала нужно приехать в Потомак, просчитать все заново и нанести ответный удар.
Оставшуюся часть полета я сидела у ног своего будущего мужа, как верная собака. Мои волосы рассыпались по его бедрам. Я чувствовала, как его пристальный взгляд буравит мою щеку. Время от времени он опускал руку мне на макушку и гладил по волосам, напоминая, что я для него всего лишь домашний питомец. Я ненавидела его каждой клеткой, каждой молекулой, каждым атомом своего тела.
Его друзья так упорно хранили гробовое молчание, что я слышала, как они сглатывали. Готова поспорить, Ромео нравилось видеть меня в таком унижении. Стоя на коленях на полу, читающей «Анну Каренину», опустив голову.
Он продолжил рассылать письма с телефона, но отчего-то я знала, что все его внимание приковано ко мне. Через полчаса самолет снизился, готовясь к посадке.
– Печенька?
Опять это прозвище.
– Говнюк? – А что? Ответить взаимностью – проявление вежливости.
– Я уже давненько не читал «Анну Каренину», но уверен, что запомнил бы, если бы Анна и граф Алексей предавались странным сексуальным играм с восхвалением.
Моя спина напряглась. Я ничего не сказала. Почувствовала, как Ромео наклонился, пока не коснулся подбородком моей ключицы. Он посмотрел в книгу, прижавшись покрытой щетиной щекой к моей щеке, и начал читать.
– …он сунул член в ее сочащееся лоно, войдя лишь наполовину и сводя ее с ума от желания и удовольствия. Входя и выходя. Входя и выходя. «Прошу, – взмолилась она. – Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты наполнил меня. Каждым твердым сантиметром твоего члена». «Только хорошие девочки получают вознаграждение, – настаивал красивый незнакомец, опустив руку на ее пышный зад. – А ты была очень-очень плохой».
Во-первых, он мог бы озвучивать любовные романы и сколотить на этом состояние, если вся его затея с поддержанием Третьей мировой войны провалится. Во-вторых, я полная дура, раз вообще обратила на это внимание. Он ужасный человек. Кого волнует, что у него сексуальный голос и такая острая линия подбородка, что ею можно резать сыр?