[32].
Я спустила около семисот тысяч долларов, после чего ближе к девяти часам вечера вызвала такси. В Париже все еще кипела жизнь. Ослепительные огни мерцали, как светлячки в темноте. Влюбленные парочки толпились на тротуарах. Держались за руки. Смеялись. Влюблялись все сильнее. Делали все то, чего я не буду делать никогда. Все это было недостижимо, как солнце. Сердце пронзила зависть. Ни за какие деньги на свете мне не купить то, что есть у них. Искреннюю, гармоничную любовь.
Такси остановилось у входа в отель. Я оставила пятьсот евро чаевых и вышла, волоча за собой десятки пакетов. Носильщик поспешил мне на помощь. Освободил мои руки от ноши, сложил покупки на золотую багажную тележку и последовал за мной.
Легкому размеренному стуку моих каблуков по мраморному полу не удалось меня одурачить. Я знала, что ждало меня в номере. Разъяренный муж. Я представила, как Ромео хрустит костяшками и облизывает губы, ожидая, когда накажет меня.
Спешно войдя в лифт, я включила телефон. Как и подозревала, на экране отобразилось три пропущенных звонка, а с ними бессчетное количество сообщений.
Ромео Коста: Я закончил встречи. Где ты?
Ромео Коста: Как это типично для тебя: играть со мной в молчанку в тот единственный раз, когда я не хочу, чтобы ты заткнулась.
Ромео Коста: Возьми трубку.
Ромео Коста: 200 тысяч? На шопинг? Ты что, не имеешь представления о том, что такое деньги?
Ромео Коста: ЗА 700 000 ДОЛЛАРОВ МОЖНО КУПИТЬ ЦЕЛЫЙ ГРЕБАНЫЙ ДОМ.
Ничего себе.
Он выругался.
Он никогда не выражался.
Похоже, кое-кто не наделен оптимистичным взглядом на жизнь. По карте предусмотрен кешбэк в полтора процента. Я заработала ему десять с половиной тысяч (а папочка однажды возмущался, что я завалила алгебру).
Двери лифта со звоном открылись. Я вышла в коридор на подкашивающихся ногах. Теперь, когда пришло время расплачиваться за свои поступки, я вдруг вспомнила, как глупо тратить такую сумму денег, на которую в большинстве штатов можно купить приличный особняк, и все ради того, чтобы позлить мужа-грубияна.
Носильщик вез за мной пакеты с покупками, не подозревая о назревающей буре. Мне удалось вставить ключ-карту только с четвертой попытки. Как и ожидалось, когда я открыла дверь, в гостиной меня ждал Ромео, сложив скрещенные в лодыжках ноги на столе, жуя жвачку и наслаждаясь виски в наполовину расстегнутом пиджаке.
Бесстрастное выражение его лица ничуть не изменилось, когда он увидел, как я вошла с половиной содержимого бутика Chanel. Поставив бокал виски на свежий номер «Блумберга», он достал мелкую наличность из переднего кармана, встал и сунул ворох купюр в руку носильщика.
Поблагодарив на прощание, парень удалился восвояси, закрыв за собой дверь со страшным щелчком. Теперь мы с Ромео остались одни. Стояли друг напротив друга, как два врага перед поединком.
Вальяжный язык тела Ромео заставил насторожиться. Он выдал одну из своих редких, но злобных улыбок.
– Хорошо провела день, милая?
Смогу ли я когда-нибудь смотреть ему в глаза, не чувствуя при этом, будто катаюсь на американских горках и вот-вот полечу вниз?
– Нормально. – Я подошла к мини-бару и взяла бутылку воды Evian. – А ты?
– Хорошо. Была в каком-нибудь интересном месте?
Я пожала плечами, стоя к нему спиной. Разве мои пакеты с покупками не служили красноречивым доказательством? Выпив половину бутылки, я поставила ее рядом с виски Ромео, как вдруг его ладонь обхватила мое горло. Он слегка надавил, приподнимая мое лицо так, чтобы мы встретились взглядом.
Его холодные серые глаза будто пронзили взором мой череп.
– Я спрошу снова, и на этот раз ты дашь мне развернутый, удовлетворительный ответ. Где ты была, Даллас Коста?
– Ходила по магазинам. Где же еще?
– В каком-нибудь тихом месте, где ты могла бы раздвинуть свои красивые ножки перед кем-то другим. – Его губы оказались на расстоянии вдоха от моих. – Перед кем-то вроде Мэдисона.
По спине пробежала дрожь от беспокойства.
– Мэдисона?
Ромео напряг челюсти. Отпрянул от меня и пошел в спальню. Мне претило, что я поплелась за ним. Что любопытство взяло надо мной верх.
– Ты о чем вообще?
– Ради его же блага надеюсь, что оргазмы ты имитируешь лучше, чем изображаешь невинность. Не делай вид, будто не знаешь, что Мэдисон заселился в номер через два от нашего.
Он повернулся ко мне лицом. Впервые в его глазах промелькнул отдаленный намек на беспокойство. Он был все тем же равнодушным Ромео. Но в нем таилось что-то еще. Проблеск ребячества. Неуверенность, какую можно увидеть на лице ребенка, которого в первый раз привели в новую школу.
– Я не знала, что Мэдисон в Париже. – И это правда. – Откуда ты знаешь, что он здесь?
Ромео ответил мне взглядом в духе «а сама как думаешь?». Я закрыла глаза и накрыла их ладонями.
– Ты ведешь за ним слежку.
Господи. Да что же произошло между этими двумя?
– Твой талант к натуральной дедукции не имеет себе равных. Уверена, что хочешь оставить английскую литературу в качестве основной специальности, раз уж можешь внести вклад в мир математики?
– Я уже сказала: я не знала, что он здесь.
– Это прозвучало бы убедительнее, если бы менее суток назад ты не сказала мне, что вы с ним сговорились против меня. И не показала преподнесенное им обручальное кольцо.
Ох, достал!
Я протиснулась мимо него, торопясь в ванную. Он пошел следом, неспешно шагая и расслабив плечи.
– Он что, твою бывшую увел? – Я схватила расческу с туалетного столика и резко провела ей по волосам. – Я же знаю, что ты не ревнуешь, потому что тебе на меня плевать, значит, дело в чем-то другом.
– Мэдисон не способен украсть даже песчинку с моего заднего двора, что уж говорить про человека. – Ромео сверлил меня напряженным взглядом в отражении зеркала. – Что он здесь делает?
Понятия не имею. Но уже поняла, что этот ответ его не устроит.
– Мое предположение? Действует тебе на нервы. – Я вздохнула, не желая подставлять Мэдисона. Но и сама не хотела попадать под раздачу, пока от меня ничего не останется. В любом случае Мэдисон – придурок. Его приезд – провокация, причем явная. Он подверг нас обоих опасности. Пора мне заботиться о себе – и только о себе.
– Возможно, мне стоит опередить его и лишить тебя девственности, пока он этого не сделал. Что скажешь? – Ромео направился ко мне.
Я повернулась и поняла, что уперлась в туалетный столик. В поясницу впилась мраморная столешница. В считаные мгновения Ромео прижался ко мне всем телом и просунул руку между моих обтянутых юбкой бедер. Поразительно, как быстро мое тело подчинилось ему, в отличие от мозга, который боролся с ним на каждом шагу. Я сжала руками столешницу за спиной.
– Что скажешь? – Ромео со свирепым рыком набросился на мои губы и крепко поцеловал. Он протолкнул свою жвачку мне в рот, и хотя при других обстоятельствах я сочла бы этот жест неприятным, если не откровенно отвратительным, сейчас оставила ее между зубами. – Мне стоит повредить товар?
Я прикусила жвачку, отказываясь унижаться, но не желая его останавливать. Он опустился на колени, задрал мою юбку и заправил ее за резинку нижнего белья. Я ахнула, когда он порвал мои дизайнерские колготки прямо по центру и отодвинул трусики в сторону. Затем провел горячим языком по моему лону.
– О-ох.
Ромео задел кожу зубами.
– Лучше поторопиться, судя по тому, как тебе не терпится лишиться невинности. Или он уже тебя опорочил?
Он просунул язык между губ, дразня нервные окончания. Мне казалось, будто он целует меня взасос прямо там. Лаская языком в чувственном ритме. Колени ослабли, внутри разлился жар, а соски затвердели. О господи. Это приятнее всего, что я когда-либо испытывала. Уж точно приятнее езды на мотоцикле.
Ромео вытащил язык и теперь посасывал клитор.
– Отвечай мне.
Я могла только стонать, когда мой первый настоящий оргазм окутал лодыжки, словно плющ, и стал распространяться по всему телу. Ромео вводил в меня язык, лаская клитор большим пальцем.
– Он лишил тебя невинности?
Я знала, что он делал. Разрывал меня на части. Старался порвать девственную плеву. И все же все рациональные мысли вылетели у меня из головы.
Я пыталась подобрать слова.
– Нет, нет, клянусь. Я не виделась с ним сегодня.
– Пожалуй, доверяй, но проверяй. – Его язык погрузился еще глубже. Я выгнула спину, запрокинула голову и застонала так громко, что почти перешла на крик.
– О-о-ох.
– Я купил корову. Будет справедливо, если молоко достанется тоже мне. – Ромео изучал территорию – меня. Я чувствовала, как кончик его языка уперся в преграду. За нажимом последовала боль, но с ней и удовольствие. Такое сильное, что я подумала: если он остановится, я умру. Я стала такой мокрой, что влага сочилась по моим бедрам до колен.
– Пожалуйста. – Костяшки пальцев, сжимавших столешницу, побелели. – Прошу, я уже близко.
– Просто, как отнять конфету у ребенка. – Еще один толчок. Потом еще. И еще.
Оргазм охватил все мышцы моего тела. Словно плети плюща. С головы до ног. Меня окутало странное ощущение, будто я плыву на поверхности теплой воды. Я двигала бедрами возле его лица, раскрываясь со сладостной неспешностью.
Сквозь туман в сознание прорвался пронзительный звон. Ромео вмиг отстранился и поднялся на ноги. Поднес телефон к уху и вытер рот тыльной стороной ладони. Его язык и губы окрасили розовые полосы. Еще одно свидетельство моей невинности запятнало его левую щеку. Моя кровь. У него во рту кровь от моей плевы.
Его губы изогнулись в хищной довольной улыбке.
– Ему повезло, что ты все еще непорочна. – Он обхватил меня за шею и притянул ухом к губам. – Иначе мне пришлось бы убить его и заставить тебя смотреть.
Бедра покрывали липкие следы моего желания. Вероятно, кровь тоже, но я не осмеливалась опустить взгляд, чтобы в этом убедиться. Когда язык Ромео оказался на безопасном расстоянии от моих интимных мест, трусики съехали обратно на свое место. Совершенно точно тоже покрытые пятнами. И совершенно точно ставшие еще одним трофеем для моего мужа. Я больше не девственница. Он сделал это. Заявил на меня свои права.