Олли фБ: На той неделе родители отправили его на свидание с инфлюенсершей.
Ромео Коста: И сколько клеток твоего мозга уцелело?
Зак Сан: Почти все. Я использовал скрытые наушники с шумоподавлением, улыбался и кивал каждые две минуты.
Ромео Коста: Звучит многообещающе. Когда объявите о свадьбе?
Олли фБ: @RomeoCosta, хочешь сказать, что в самом деле еще не попробовал эту сладкую узкую киску?
Ромео Коста: В следующий раз, когда увидимся, отрежу тебе язык ножом для масла.
Олли фБ: Почему для масла? С ним все будет слишком долго и неаккуратно.
Ромео Коста: Именно поэтому.
Олли фБ: @ZachSun, заметил, что он не ответил ни «да», ни «нет», когда я спросил, попробовал ли он свою невесту. Что думаешь?
Зак Сан: Ходит по краю.
Зак Сан: Пьяным.
Зак Сан: В стельку.
Олли фБ: Его ждет эффектное падение.
Ромео Коста: Хотите верьте, хотите нет, но искушению можно противостоять.
Олли фБ: Так можно сказать про торт. А не про женщину с внешностью, как у твоей жены.
Олли фБ: Ее сестра все еще учится в старшей школе?
Ромео Коста: Ты спрашивал об этом всего десять часов назад, так что да.
Олли фБ: Время тянется медленно, когда ждешь.
Зак Сан: Скажи это своему тюремному надзирателю, когда тебя посадят за растление малолетних.
Глава 31
Я расхаживал по улице Фобур-Сент-Оноре, сжевав семь кусочков жвачки и чуть не выдрав волосы на голове. Какого черта я провоцировал Печеньку этой зубной щеткой? А упрямая маленькая нимфа чуть было не согласилась. Это был брошенный мной вызов, и он эффектно вышел мне боком. Ей удалось заставить меня выругаться. Да еще обниматься.
Конечно, я мог зайти в аптеку и попросить упаковку презервативов. Надеть один поверх другого. Израсходовать пачку, а потом еще одну. Затем еще. А потом, когда один из сотни или около того презервативов (что неизбежно случится в следующий раз, когда Даллас повиляет задницей, приглашая устроиться в ее киске), порвется, TLC смогут пополнить нами актерский состав шоу «19 детей и это не предел». Нет уж.
У противозачаточных таблеток и внутриматочной спирали были свои недостатки. Во-первых, я не мог указывать Даллас, что делать со своим телом. Во-вторых, я ни за что бы не поверил, что она станет принимать таблетки или поставит спираль. Очевидно, что она хотела детей. Наконец, остается вазэктомия. Показатель эффективности в этом случае составлял всего 99,9 %. С моим-то везением, я точно попаду в эту десятую долю процента. В конце концов, я и сам входил в один процент во всех аспектах: интеллект, внешность, класс налогообложения и так далее.
Мне в голову пришла мысль. Я обдумывал ее, расхаживая по тротуару. Печенька умоляла дать ей испытать это всего лишь раз. Всего раз с моим членом в ее вагине. Невелика просьба. Я мог покончить с этим и жить себе дальше.
Я вернулся в отель, пока не успел передумать. Честно говоря, даже не ожидал, что Даллас заснет после пережитого нами дня. Но я недооценил степень лени моей жены. Она не просто крепко спала, а храпела с недоеденной булочкой на груди.
Я присел на край кровати, положил булку на прикроватный столик и заправил прядь растрепанных волос Даллас за уши. Оливер был прав. Она неотразима. Красивая, невинная и пылкая. Изысканная и колючая, как дикая роза. Я, не мешкая, сбросил ботинки и брюки. Оставшись в одном белье, опустился на колени между ее ног и уткнулся носом через ткань трусиков.
Даллас забормотала во сне, слегка виляя задом. На ее губах появилась легкая улыбка. Я прижался горячим языком прямо к центру. Она ахнула. Хлопок намок от моего рта и ее тела, уловившего мои намерения. Я, дразня, ласкал ее пальцами и посасывал клитор через тонкую ткань.
Ее соски выступили под атласной майкой, и Даллас открыла глаза. К моему огромному удовольствию, она все еще была полусонной, не вполне пришла в себя. Может, хоть помолчит для разнообразия. Она с тихим стоном прижалась киской к моему лицу.
– Еще.
Я стал сильнее сосать ее клитор, снимая напряжение. Ввел в нее указательный и средний пальцы, трахая ее ими через натянувшуюся ткань трусиков.
– М-м-м. Хорошо.
Хорошо? Я почти пять лет не прикасался к женщине. «Хорошо» – это вообще ни о чем. У Печеньки задрожали бедра, сжимая мою голову. Она стиснула пальцами мои волосы и яростно потянула. Я стал действовать жестче, накинулся на ее грудь через ткань майки и ущипнул сосок. Наконец, Даллас открыла глаза. Посмотрела на меня сквозь пелену непорочной страсти.
На миг я подумал, что мог бы к этому привыкнуть. А потом вспомнил, что сказал о ней Оливер. Стрела собственнического чувства пронзила меня, заставляя добавить третий палец. Я дразнил ее клитор, выводя круги кончиком языка.
Даллас дернулась вперед, скользя им по моему носу.
– Черт! – выкрикнула моя красивая, аристократически воспитанная жена-южанка. – Неудивительно, что папочка не разрешал нам встречаться с парнями. Если бы я знала, что это так приятно, то переспала бы со всеми парнями в классе. – Я чуть не подавился ее трусиками. То ли от смеха, то ли от возмущения, сам не знаю. – Да. Да. Вот так, но, может… может, даже быстрее.
От детского ликования в ее голосе у меня подскочил пульс. Сердце колотилось о ребра. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал, что оно работает как надо. Обычно оно отбивало необходимый минимум, чтобы поддерживать во мне жизнь, и не более.
Даллас извивалась и стонала подо мной, мертвой хваткой сжимая мою голову ногами, чтобы я точно никуда не делся. Сдвинуть меня с места смогли бы только три армии и апокалипсис. Даллас Коста была как изящное искусство. Мне хотелось запечатлеть ее в этом моменте и возвращаться к этой сцене всякий раз, когда желание поглотить ее вновь поднимет свою уродливую голову. Она была так восприимчива. Переполнена искренним восторгом. В ее ответной реакции не было ни умысла, ни расчета. Она была беспощадно честна. Честна, когда говорила, как сильно ненавидит меня всем своим естеством. И честна, когда я языком и пальцами заставлял ее терять самообладание.
Но самое главное, она разительно отличалась от Морган Лакост, которая отпускала себя и кончала от моего языка, только когда была пьяна, что случалось с ней гораздо чаще, чем следовало бы. Безжалостная, расчетливая Морган больше беспокоилась о том, чтобы хорошо выглядеть во время секса, чем в самом деле получать от него удовольствие.
– Да! Да! Я кончаю! – Моя маленькая неприрученная порно-звезда так сильно стиснула меня между ног, что у меня резко упал уровень кислорода. Она сжимала мои пальцы через ткань трусиков, пока на нее волнами накатывал оргазм. Поток тепла промочил хлопок. Я целовал ее сквозь белье снова и снова, зная, что завтра все вернется на круги своя – мои границы, пределы, мои заморочки и демоны.
– Можно мне оказать ответную любезность? – Даллас приподнялась. – Но не через белье. Мужские трусы всегда пахнут старым сыром, который несколько дней пролежал в мультиварке. Я знаю об этом, потому что каждый раз, когда домработница уезжала в отпуск, мы все по очереди занимались стиркой. И, ну, мне не стоит этого говорить, но папа…
Не желая портить момент разговорами о нижнем белье ее отца, я потянулся вперед и заткнул ее дерзкий рот поцелуем, сохранившим ее сладкий вкус. Сначала она поджала губы и поморщилась, неуверенная, как относиться к собственному вкусу. Но когда я провел головкой возбужденного члена вдоль ее входа сквозь одежду, она обезумела и ответила на поцелуй, просовывая язык так глубоко мне в глотку, что я подумал, она выудит мой ужин.
– Да. – Даллас заерзала подо мной. – Пожалуйста, сэр, можно мне еще немного?
Она цитировала «Оливера Твиста», пока ее трахали. Честное слово, эта женщина неповторима.
Зная, что это глупо, опасно и ненормально, я слегка ввел головку. Она оказалась узкой – а через порванный растянутый хлопок ее трусиков ощущалась еще у́же, но была мокрой, скользкой и готовой к грядущему.
Меня поразило, какой теплой и тугой она была. Я толкнулся сильнее и глубже, проникая в нее через наше нижнее белье, неспешно трахая ее сквозь одну только тонкую ткань. Я оторвался от ее губ и стал неотрывно наблюдать, как мой член раз за разом погружается в нее. Она была такой узкой, что он едва в ней помещался. Это, безоговорочно, был лучший секс в моей жизни.
Даллас тяжело дышала.
– Так вот что называют петтингом на сухую?
Нет. Ничего сухого тут не было и в помине. По сути, я трахал ее через наше белье. Только объяснять ей, что это полноценный секс с дополнением в виде моих заморочек, не входило в мои планы на сегодняшний вечер. Или любой другой.
– Конечно.
Каждое движение подводило меня ближе к оргазму. От медленных, выверенных, дразнящих толчков, призванных свести ее с ума от желания, я быстро перешел к резким, маниакальным рывкам в духе «мне необходимо быть в этой женщине». Движениям мужчины, который изголодался по человеческим отношениям, близости, удовлетворению плотских потребностей.
Голова шла кругом. Я учитывал вероятность того, что Даллас не может кончить от проникновения. Так она бы попросту оказалась среди большинства женщин на планете. Но она содрогалась, царапалась и тянулась ко мне, будто вот-вот испытает оргазм. Ее грудь подпрыгивала и дрожала от каждого моего толчка. Рот приоткрылся в изумлении, вероятно потому, что этот оргазм по ощущениям отличался от первых двух. Был более глубоким и мощным.
Даллас вцепилась в отвороты рубашки и притянула меня к своему лицу.
– Сними белье. – Она подалась навстречу моему толчку и застонала, когда головка выглянула через прорезь в боксерах. – Я хочу, чтобы ты кончил в меня. Хочу почувствовать тебя.
Я был в паре секунд от того, чтобы исполнить ее требование. К счастью, логика перехватила руль, у которого мой член каким-то образом оказался сегодня вечером, и спасла ситуацию от превращения в полномасштабную катастрофу.