Олли фБ: Отвези Дайтону поесть KFC. Она сразу же приободрится.
Ромео Коста: Она из Джорджии, а не из Кентукки, необразованный ты клоун.
Зак Сан: А что, есть какая-то разница?
Олли фБ: KFC – КОРЕЙСКАЯ жареная курица.
Олли фБ: Сам ты необразованный клоун.
Я убираю телефон в карман и широким шагом иду в прежнюю спальню Даллас. В коридор через щель под двойными дверьми доносятся громкие завывания. Моя жена, которая плакала, лишь когда я чуть не умер, рыдает.
– Даллас? – Я ударяю ладонями по дереву. – Открой.
Нет ответа.
– Даллас.
Все равно ничего.
Я колочу сильнее, но ее рыдания заглушают звук удара кулаков.
– Даллас Мэриэнн Коста.
Мерзкая паника спускается по горлу в желудок, словно огромный якорь.
– С тобой все хорошо? Что случилось?
Все равно нет ответа.
– Черт подери, Даллас. Я выбью дверь, если не откроешь сейчас же.
Она не открывает.
Верный своему слову, я поднимаю ногу и бью в дверь, ломая дерево на куски.
Распластавшись на полу в окружении баночек мороженого, Даллас прижимает к груди прозрачный стеклянный короб. Тот самый, в котором хранится четырнадцатая книга о Генри Плоткине. Обычно она держит ее в дальнем конце комнаты рядом с картиной из сушеных лепестков, которую Вернон сделал из того, что осталось от белой розы.
Слезы ручьями текут по щекам Даллас и, отскочив от жемчужного мрамора, соединяются с океаном себе подобных. Ну ладно, все не совсем так. Но ноги будто не в курсе и сами несут меня вперед, едва я вижу три маленькие слезинки, стекающие друг за другом по ее щеке.
Я забираю короб у нее из рук, отставляю его в сторону и сажаю Даллас на колени, расположив ее ноги по сторонам от моих бедер.
– Что случилось, малыш?
– Да.
Чего?
Я заправляю прядь волос ей за ухо.
– Что «да»?
– Именно.
– Даллас, ты говоришь какую-то бессмыслицу.
Как будто только что осознав, что я здесь, она визжит, бросается мне на шею и едва не душит в объятиях.
– Малыш. У нас будет малыш.
– Что?
– Я беременна, Ромео. Беременна.
– Но мы начали попытки всего три недели назад. – Вернее, возобновили. После моего отравления мы с Печенькой решили, что пока не готовы к расширению семьи и хотим еще немного насладиться друг другом, прежде чем посвятить себя кому-то еще.
– Я знаю. Разве это не прекрасно? – Даллас наклоняется и, поглаживая мой член, обращается к нему: – Спасибо тебе за чудесный вклад в эту семью. – Запрокидывает голову и на сей раз говорит в потолок: – Не могу поверить, что они помогли.
Все внутри сводит от ужаса.
– Кто они?
Но уже слишком поздно. Мой личный агент хаоса уже мчится по коридорам в нашу спальню. Я провожу ладонью по лицу, слегка беспокоясь о том, каким суматошным этот дом/библиотека/черт знает что станет через девять месяцев, если ребенок пойдет в мать.
Я все еще ошарашен. Должно быть, это случилось во время нашего шестого медового месяца – повторения парижского. Вскоре шок сменяется приятным волнением. Печенька станет матерью. Я стану отцом.
Через несколько минут я уже разговариваю по фейстайму с Оливером и Заком, который первым мне позвонил. Я хмуро смотрю на Зака.
– Да откуда ты уже знаешь?
– Декейтер звонила поблагодарить мою маму. – Зак сейчас в Корее по делам, чистит зубы в роскошном номере отеля.
– За что?
– Мама отвезла Дэвенпорт в храм за талисманами Гуань Инь. – Увидев пустое выражение моего лица, он добавляет: – За талисманами фертильности.
О, ну конечно.
Оливер, как всегда конструктивный, вступает в разговор:
– Если родится мальчик, назови его Ромео Коста Третий.
– Будь добр, иди в жопу.
– Хорошая мысль. Я уже шестнадцать часов не орудовал своим шлангом. – Он вообще по-английски говорит?
Зак садится на диван, и камера трясется от движения.
– По крайней мере на этот раз мы узнали обо всем в разумные сроки.
– Три секунды – это не разумные сроки, – замечаю я.
Друзья пропускают мои слова мимо ушей, все еще злясь из-за того, что случилось несколько месяцев назад.
Собственно, Зак сразу переходит к сути.
– А есть причина тому, что мы узнали о смерти твоего отца из шестичасовых новостей?
– Она не представляла должного интереса для девятичасового выпуска.
Оливер чешет висок.
– Зак, тебя никогда не беспокоило, что Ромео – социопат?
– Я не социопат. – Почему я вообще сейчас разговариваю с ними, вместо того чтобы быть со своей беременной женой? О. Точно. Потому что слышу, как они с Хэтти рыдают внизу, и знаю, что приближаться к ней будет безопасно не раньше, чем через десять минут.
– Спорно. – Зак кладет телефон и бросает электрическую зубную щетку в стеклянный стаканчик. – Помнишь, что ты сказал, когда мы пришли выразить соболезнования?
– Да я даже цвет твоих волос помню с трудом.
– «Что ж. Где-то теряешь, где-то находишь». – Он подражает мне вплоть до тембра голоса. – «А я только что нашел. Где мои поздравления?»
– Я имел в виду, что не помешало бы сказать: «Я рад за тебя».
Как бы там ни было, ради Даллас я был снисходителен к Старшему при его жизни. Бросил свой план мести. Хватит и этого великодушия. Даже Морган получила разрешение вернуться в Америку. Насколько я знаю, она теперь живет в общине в Аппалачах.
Оливер склоняет голову набок.
– А когда я помру, ты произнесешь траурную речь? Мне нужен тот, кто настолько бесчувственный, что сможет формулировать слова после моей смерти. Все остальные не смогут, потому что от горя будут разрываться.
– Ты хотел сказать «отрываться». – Зак гасит свет в своем номере. Позади него открывается потрясающий вид на башню Намсан. – Сто процентов состоится вечеринка.
Для меня это служит сигналом положить трубку. Я нажимаю «отбой», решив, что у Даллас было достаточно времени, чтобы закончить все свои дела с Хэтти. Когда я захожу в нашу спальню, она сидит в море ярко-желтой бумаги. Засовывает руку под матрас и достает оттуда все больше и больше. Бумажки все вылетают, как носовые платки у клоуна, и конца им не видно.
Даллас поднимает одну к свету, будто купюру, которую ей нужно проверить на подлинность.
– Должно быть, эти крохи сработали сразу, как я ими обзавелась. Может, даже перестарались. А вдруг у нас будет двойня? Или тройня?
Я прислоняюсь к двери и просто наблюдаю, как живет моя жена.
Громко. Хаотично. Беззастенчиво.
Именно так и должна цвести любимая женщина.
Словно роза весной.
О Паркер
Паркер С. Хантингтон – домоседка и «собачья мать» из Южной Калифорнии, где она обнаружила у себя аллергию на дождь. Несмотря на плохую посещаемость и сильное отвращение к домашним заданиям, она получила степень бакалавра в писательском мастерстве в Калифорнийском университете в Риверсайде и магистра гуманитарных наук в литературе в Гарварде.
Когда она не пишет и не обменивается фотографиями еды с друзьями, то запоем смотрит Netflix, устроившись со своими собаками. Паркер ненавидит говорить о себе, а также терпеть не может социальные сети, но за ее новостями всегда можно следить в рассылке.
О Ли
Л. Дж. Шэн – автор бестселлеров по версии Wall Street Journal, USA Today, Washington Post и автор бестселлеров #1 на Amazon в жанре современных романов, нью эдалт и янг эдалт романтики. Ее книги проданы в двадцать разных стран, и она надеется побывать в каждой.
Ли живет во Флориде с мужем, тремя хулиганистыми сыновьями и еще более хулиганистыми питомцами. Любит хорошее вино, плохие реалити-шоу и чтение в свое удовольствие.