Если мне не изменяет память, я не написал о Джоан Раддок ни одной оперативной справки. Никто меня за это не ругал, хотя о контактах наших было известно руководству резидентуры. Это я к тому, что, вопреки устоявшемуся мнению, советские оперативные работники вовсе не были роботами, обязанными письменно фиксировать все мало-мальски значимые контакты с иностранцами.
Вероятно, у каждого из нас были свои, скрытые от начальства и коллег уголки сознания и аспекты деятельности, которые мы предпочитали не класть на бумагу, по крайней мере до поры до времени. До определенного предела это нам дозволялось.
Знаю случаи, когда коллеги-разведчики на свой страх и риск ничего не докладывали о ведущейся оперативной разработке даже такого исключительно важного контингента, как шифровальщики! Они не делали этого практически до того момента, когда клиент был готов, его можно было вербовать. Потом придумывалась легенда, по которой, скажем, полугодичная работа изображалась как нечто скоротечное. Пара-тройка встреч за последние недели, и вот тебе результат! Делалось это, как правило, из суеверного страха спугнуть добычу. Да и в случае неудачи никто не стал бы ругать за недостач очное мастерство. Иногда такое сходило с рук, хотя и не всегда.
Однако вышесказанное не имеет отношения к Джоан Раддок и советскому то ли журналисту, то ли разведчику. Скорее всего, Джоан, по крайней мере тогда, не удостоилась персонального файла в ясеневских архивах из-за запаха своих духов и платочка, элегантно повязанного на шее.
Лейборист из собственного замка: Тэм Диэл
Полные имя и титул – сэр Томас Далиелл (1932–2017), одиннадцатый баронет Биннза. Член парламента от Лейбористской партии с 1962 по 2005 год. С 2001 года старейшина палаты общин. Член Европейского парламента в 1975–1979 годах. В 1978–1979 годах свыше ста раз голосовал против собственного правительства.
Инициатор антитэтчеровской кампании в период Фолклендской войны 1982 года. Активно выступал также против политики Великобритании во время войн в Персидском заливе, в Косово и Ираке.
В 2003–2006 годах ректор Эдинбургского университета.
Тэм Диэл – самый незаурядный из «моих британцев». Чистокровный шотландец, он наверняка обиделся бы, узнав, что я назвал его англичанином. Один из самым дорогих моему сердцу друзей, оставленных на Британских островах.
Познакомились мы в парламенте осенью 1980 года, когда я привел туда заезжего профессора Московского университета. Тэм, бывший в то время теневым министром науки, потратил на нас почти целый день. Он обстоятельно, с интереснейшими комментариями показал нам все помещения Вестминстерского дворца, накормил нас в буфете палаты общин. Особенно мне запомнилась его манера покупать, в зависимости от сезона, черешню или виноград в пакетике и шоколадки к кофе. После этого Диэл усадил меня и профессора в почетную ложу для высокопоставленных гостей, откуда я впервые слушал выступление Маргарет Тэтчер.
С тех пор Тэм неоднократно оказывал такую услугу мне, жене, моим гостям. Он даже предлагал стать экскурсоводом для группы одноклассников моей дочери из советской школы.
В кулуарах парламента Диэл познакомил меня с лидером лейбористов Майклом Футом, ковылявшим в ту пору со сломанной ногой, одетым в поношенную одежду и вельветовые туфли и производившим поистине жалкое впечатление, с теневым министром иностранных дел Денисом Хили, стоявшим с подносом в очереди в парламентском кафетерии, со старейшим парламентарием Бобом Эдвардсом и многими другими именитыми личностями. Диэл неизменно представлял меня как ленинградца, своего друга из «Советской индустрии». Он никак не мог запомнить правильное название газеты – «Социалистическая индустрия».
Именно Тэму Диэлу я обязан знанием большинства традиций и правил работы английского парламента. Он показал мне человеческое лицо этого незыблемого оплота британской власти.
При первой же встрече Тэм мне рассказал историю своего предка, генерала Томаса Далиелла, служившего в армии царя Алексея Михайловича Романова.
– Во время афганских событий восьмидесятого года, когда я выступил с резкой критикой западной позиции, про меня в парламенте так и говорили. Ну что, мол, от Диола ожидать, ведь еще его предки преданно служили русским, – лукаво произнес он.
Тэм тогда обратился ко мне с просьбой по возможности отыскать в Москве сведения о его прародителе. В отпуске я специально отправился в Государственный архив СССР, где обнаружил следующие сведения.
Генерал-поручик Томас Далиелл прибыл в Москву 21 июля 1656 года и подал царю Алексею Михайловичу грамоту от короля Карла Второго, жившего тогда в Кельне, с рекомендацией о принятии его и нескольких других английских офицеров в российскую службу, «яко весьма искусных людей в знании военных дел». Документы Разрядного приказа, главного военного ведомства в России семнадцатого века, свидетельствуют о том, что Томас Далиэлл в чине генерал-поручика командовал полком солдатского строя, в котором числилось 28 начальных людей, то есть офицеров, и 973 рядовых, участвовал в боевых действиях против польско-литовских войск в Полоцке, под Невелем и Великими Луками. Он, вероятно, пользовался расположением царя Алексея Михайловича, который в грамоте воеводе И. Л. Хованскому летом 1660 года писал, чтобы тот «к генералу Томасу Далиеллу держал привет и ласку, и в ратном ученьи воли у него не отнимал, и учинил бы его енералом надо всею пехотою и над стрельцами для того: ведомо ему, великому государю, учинилось, что он. Томас, служит ему и радеет и ратное ученье и всякой ратный строй ему за обычай».
Диэл на удивление доброжелательно относился к Советскому Союзу. Сам он бывал в нашей стране трижды и подробно описал свои впечатления в материале, заказанном ему для моей газеты. В период очередной антисоветской кампании, последовавшей за выдворением в марте 1983 года трех советских представителей. Тэм выступил в печати с резким осуждением политики консерваторов, направленной на подрыв англо-советских отношений.
После объявления меня персоной нон грата он оказался единственным из моих знакомых, который нашел в себе мужество направить министру внутренних дел Дугласу Херду открытое письмо. В нем, в частности, говорилось, что он хорошо лично знал одного из выдворенных русских и может поручиться, что его поведение было безупречным. Это заявление обошло тогда все британские газеты.
По своей принципиальности и чувству справедливости из знакомых мне британских политиков с Диолом мог сравниться разве что ольстерский юнионист Энок Пауэлл. Тэм с огромным уважением относился к Майклу Футу, хотя в семидесятые годы они ожесточенно бились, стояли по разные стороны баррикад по вопросу об отделении Шотландии. Несмотря на близкие личные отношения с Денисом Хили, он тем не менее в 1981 году на исторических выборах заместителя лидера партии голосовал за его оппонента Тони Бенна. Почему? Диэл чувствовал в нем перспективного политика, хотя и не разделял его левых взглядов.
С особой силой бескомпромиссность Диэла проявилась в период Фолклендского кризиса, превратившего его в политического деятеля национального масштаба.
Вот как он описывает обстоятельства начала для него лично этой войны в своей книге «Фолкленды в одиночку».
«Во вторник 23 марта я угощал ланчем в кафетерии палаты общим молодого ленинградца Максима Баженова, лондонского корреспондента „Советской индустрии", Мы обсуждали вопрос отношения Лейбористской партии к международному научному сотрудничеству и другие проблемы, входящие в мою компетенцию в качестве теневого министра науки.
Неожиданно на в нутрипарламентском телемониторе появилось объявление:
„Обсуждается инцидент на острове Южная Георгия".
Мой гость и я удивились тому, насколько же важные события должны были произойти на Южной Георгии, чтобы их обсуждали в парламенте. Разговор перешел на тему о Договоре об Антарктиде 1959 года. Я упоминаю эту незначительную деталь для демонстрации того, насколько мало члены парламента знали о надвигающейся Грозе в Южной Атлантике всего за 9 дней до решения премьер-министра направить туда военно-морскую армаду».
Тэм Диэл фактически возглавил кампанию против войны в Южной Атлантике или, по крайней мере, стал ее идейным вдохновителем. При этом он прочно опирался на свой опыт военно-морского офицера и знание Латинской Америки. Помогали и личные связи среди высшего генералитета страны, в частности родственные отношения с Артуром Теддером, который в период Второй мировой войны был заместителем Эйзенхауэра, верховного главнокомандующего союзных войск в Европе.
От дяди Тэм, например, узнал, что решение о направлении армады было принято Тэтчер вопреки мнению военной верхушки. Опираясь на эту информацию, Диэл неоднократно публично предостерегут правительство против эскалации конфликта. Нет нужды говорить, что очень скоро он превратился в любимый предмет насмешек шовинистически настроенной прессы.
При обсуждении в парламенте в начале апреля 1982 года вопроса о Фолклендах лейбористская фракция воздержалась при голосовании о направлении армады. Тэм оказался среди тридцати трех бунтовщиков, ослушавшихся рекомендаций руководства партии, и был уволен с поста теневого министра науки. С другой стороны, это развязало ему руки. Он превратился в самого беспощадного критика политики консерваторов, вызывавшего смятение и замешательство в рядах своих противников. Ох, как непопулярно это было в те дни.
Но вот что интересно. На выборах в июне 1983 года Лейбористская партия, занявшая соглашательскую позицию по Фолклендам, серьезно ухудшила свои позиции в парламенте, в то время как Тэм Диэл победил в своем округе с возросшим большинством. Он получил от своих избирателей сотни писем. Всего лишь в одиннадцати из них они критиковали его за Фолкленды.
Да, обязательно надо отметить, что Диэл всегда был депутатом, на редкость уважаемым избирателями, которого почитали в округе за отца родного. В этом я имел возможность убедиться, побывав однажды на его приеме избирателей, именуемом по-английски surgery.