Этот вопрос был задан спустя несколько лет после смерти Лоуренса.
Почему? Все же абсолютно очевидно.
Но вопрос советского разведчика, работавшего с Филби, типичен. Мол, нам не верится.
Филби объяснил, что Лоуренс разбился на мотоцикле, похоронен там-то.
И снова вопрос:
– А это правда, что он похоронен?
Паранойя, на этот раз наша по отношению к англичанам, которые способны на все. Хотя точно такая же у англичан по отношению к нам.
Один отставник из европейской спецслужбы, с которым мы контачили по бизнесу, с ужасом сказал:
– Ты не поверишь, у них в черных списках полно ваших покойников, то есть тех советских и российских разведчиков, о смерти которых сообщалось официально!
Об этом еще писать и писать. Взаимное недоверие со времен Ивана Грозного. Англичане боялись большущей России, старались ее раздробить, разделить. Англичане – выдающиеся прагматики. Исходя из своих национальных интересов они вступают в самые неожиданные альянсы, в том числе для того, чтобы нам насолить. Хитрят, пытаются дурить.
Ну какой из Филби двойной агент?! Он на редкость цельная натура.
Человек порядочный, честный. Еще до войны дал клятву работать на коммунизм и слову своему не изменил до конца, уже после того попал в английскую разведку. Не наоборот! Кое-кто из друзей Кима, работавших на СССР вместе с ним, со временем сошли с дистанции. 1945 год, война закончилась, и они честно заявили, мол, мы помогали победить общего врага, нацистскую Германию, а теперь все, штыки в землю. Именно так, например, поступил тот же Энтони Блант.
Филби же оставался с нами всегда. И когда до войны из-за сталинских репрессий чуть не полтора года не было связи «пятерки» с центром. И когда ею считали двойным агентом. Он все равно продолжал служить своему делу.
Ким приехал в Москву, когда ему было уже за пятьдесят. Он видел и понимал все. Да, с горя стал пить, чертыхался, но не отрекся. Во времена брежневского застоя Филби был определен чуть не в диссиденты. Но правда всегда пробивается. Ким уже стал легендой, настоящим героем. Его ноша была тяжела, и он до конца пронес ее с достоинством.
Филби неплохо воспринял перестройку, воспрянул духом. Однако уходила эпоха, которая принадлежала ему. Он ушел с ней. Это чисто английское качество.
За преданность, упорство и веру англичан у нас любят еще со времен диккенсовских романов. Или хотя бы уважают. В них есть принципиальность, честность, джентльменство.
Эти качества помогли Киму прожить жизнь так, как он хотел. Он не предавал соотечественников, никогда не работал против Англии. Ким повторял, что ни один англичанин – подчеркиваю, англичанин – не погиб по его вине. Он работал по Англии. Это все пропускают мимо ушей. У него был другой подход к разведке.
Да, с его помощью уничтожались агенты, например, в Албании.
Филби дал на это ответ британскому журналисту Филлипу Найтли:
«Сожалений возникать не должно. Да, я сыграл определенную роль в срыве разработанного Западом плана по организации кровавой бойни на Балканах. Но те, кто задумал и спланировал эту операцию, допускали возможность кровопролития в политических целях. Агенты, которых они отправили в Албанию, были вооружены и преисполнены решимости осуществлять акты саботажа и убийства. Поэтому я не испытывал сожаления, что способствовал их уничтожению. Они знали, на что идут».
То же самое происходило и в Турции, когда арестовывались диверсанты из различных диаспор, переходящие через советскую границу. Их отправляли бороться против своих соотечественников в Армению, Грузию и в другие республики!
Был вывезен из Стамбула предатель Волков, предложивший свои услуги англичанам. Но его к британцам отнести сложно. А перейди он на чужую сторону, сколько людей было бы арестовано, казнено!
«Я чувствовал, что мои идеалы и убеждения, мои симпатии и желания на стороне тех, кто борется за лучшее будущее человечества, – писал Ким в одной из своих статей. – В моей Англии, на моей Родине, я тоже видел людей, ищущих правду, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным новому обществу. А форму этой борьбы я нашел в своей работе в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этим я служил и моему английскому народу».
Быть может, это звучит несколько идиллически. Но он был идеалистом, романтиком, искренне верящим в новое и чистое будущее. В первые годы жизни в СССР Ким был разочарован, но не сломлен. Оставалась вера, которая и помогла.
В этом высказывании Кима Филби содержится целая философия разведки, ее главный постулат. Так считали и мы, занятые в этой области человеческой деятельности, преданно в ней работавшие.
Вот общаются дипломат с дипломатом. Но информация, получаемая представителями двух разных стран, все равно не та, что идет через разведку. Она приукрашена, в ней немало чисто дипломатических экивоков. Поэтому с незапамятных российских, потом советских, а сегодня вновь российских времен посла слушали с меньшим вниманием, чем резидента. Разведка – более прямой канал для доведения, куда требуется, сведений, необходимых твоей стране.
Поэтому англичане, включая видных политиков, в первую очередь Лейбористской, да и Консервативной партий, порой сознательно шли на контакт с нашим резидентом или оперативным работником. То, что они хотели побыстрее довести до нашего руководства, передавалось именно так. Это первый момент.
Момент второй: разведка способствует прозрачности. Если кто-то что-то друг от друга скрывает, если разведка узнает нечто о переговорах, ведущихся не совсем так или совсем не так, как сообщают чужие дипломаты, то она помогает донести правду до высшего руководства.
Тогда уже лидеры стран, получившие информацию от разведки, обращаются к своим зарубежным оппонентам. Мол, что же мы тут друг другу морочим голову? Таким вот образом разведка способствует и прозрачности, и откровенности в отношениях.
По пятницам мы ездили на улицу Горького из Ясенева. Собирались часа в четыре. Занятия продолжались два-три часа. Филби рассказывал о теме так, как она ему виделась, смотрел в свои записи, по ходу иногда делал какие-то пометки. После этого начинались практические занятия, своеобразные ролевые игры. Что он нам давал, даже трудно передать.
Ким говорил, что разведка – гигантский аналитический труд, крайне интенсивное общение с людьми и якобы ни о чем. Он предупреждал нас обо всех сложностях, предубеждениях и вероятных ошибках.
Если я расскажу, в чем состоял в Англии мой рабочий день, то понятно станет, что все слова Кима оказались чистой правдой. Несколько обязательных часов работы с газетами. Масса встреч с самым разным народом. Только потом все это перерабатывается, и в голове появляется некая информация.
Серьезное задание тебе дают очень редко. Не каждый день ты считываешь метки и закладываешь тайники. Наружное наблюдение за тобой ведется далеко не всегда. Если посчитать, то несколько раз в месяц или какими-то волнами.
Жизнь идет потихонечку, но тебе что-то обязательно надо. Ты обязан давать результат, хотя и понимаешь, что ты находишься в целом под чужим наблюдением. А как иначе?
Отсюда внутренняя настороженность и постоянная оценка людей вокруг тебя. Поэтому разведчик все время находится под определенным стрессом. Филби об этом знал как никто другой. Он говорил о чем-то вроде бы в шутку, но так, что мы понимали всю серьезность ситуации, о которой учитель конкретно предупреждал нас. О таком не прочитаешь ни в каком учебнике.
Филби потом признавался, что пытался воспитывать в нас чутье охотника. Теперь у него была своя школа и ученики. Он очень гордился нами. Школа – важный кусок его жизни.
Первое занятие, если мне память не изменяет, состоялось в январе 1976 года. Потом они начинались с сентября-октября и шли по май.
Встречались мы каждую неделю. Иногда, правда, пропускали, если что-то не складывалось или попадало на какой-то праздник. Насколько я помню, курс состоял из десяти-пятнадцати занятий. Продолжалось все это около десяти сезонов. Я сам несколько лет был в этой группе.
С годами я, к собственному удивлению, стал все больше замечать, что на мне бренд – любимый ученик Филби. Может быть, он ко мне больше всех привык, и потому между вами сложились дружеские отношения?
Или же я был такой же, как он в молодые годы, идеалист и моральный чистюля, верящий в порядочность, принципиальность и коммунизм – светлое будущее всего человечества?
Так или иначе, но после первого года был я Кимом отмечен. Учитель уже при первом выпуске поставил мне единственному «пятерку». Потом второй год. Взяли еще двоих и меня. Я прошел у Филби четыре или пять курсов.
Когда в 1984 году из Англии вернулся Юрий Кобахидзе, ответственным стал уже он. Я же тогда работал в Лондоне и с Филби переписывался.
Вот письмо на кондовом, доморощенном английском, которое мы, ученики, написали Филби после завершения одного из годичных семинаров:
«Dear comrade, professor Kim! Please accept our gratitude for Your lectures, seminars, tutorial and professional jokes. We very appreciate Your titanic efforts and promise You that the knowledge we received on memorable for us Fridays will fruitfully serve to our common goal. We always admire You as a friend, wise teacher and comrade at arms. Your diligent students and colleagues – Albert, Alexander, Victor, Maxim, Vladimir».
«Дорогой товарищ, профессор Ким! Просим принять нашу благодарность за ваши лекции, семинары, обучение и профессиональные шутки. Мы исключительно ценим ваши гигантские усилия и обещаем вам, что знания, полученные по памятным для нас пятницам, плодотворно послужат нашему общему делу. Мы всегда восхищались вами как другом, мудрым учителем и товарищем по оружию. Ваши прилежные ученики и коллеги – Альберт, Александр, Виктор, Максим. Владимир».
Кстати, имейте в виду, что вам, возможно, встретится целый ряд бывших сотрудников КГБ, и близко к Филби не подходивших, но вдруг вспомнивших, будто они были с ним вась-вась. Пошла мифология, что, в принципе, естественно. Большие имена обрастают легендами. На самом деле круг был, поверьте, довольно ограничен.