Когда что-то и впрямь выскочило из кустов, я завизжала так громко, что удивилась, как уцелела уличная лампа.
Но это был всего лишь Питер.
— Хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ? — спросила я, остановившись и сердито глядя на него.
— Это тебе за то, что ты притащила с собой Дункана Дугала, — заявил он.
Мне не хотелось ругаться; я так ему и сказала. Питер был настолько зол, что хотел продолжать, но, когда я стала рассказывать ему о случившемся после уроков, он так заинтересовался, что забыл о своем негодовании. Он настаивал на том, чтобы я вспомнила каждое слово, произнесенное Броксхольмом.
— Где Дункан? — спросила я после того, как окончила свой рассказ.
— Прячется у меня в туалете, — мрачно ухмыльнулся Питер. — Мы позвонили его родителям, и он намерен пару деньков проторчать у меня дома.
— И они ничего не спрашивали?
Питер засмеялся.
— Если бы ты была матерью Дункана, разве ты была бы не рада побыть немного вдали от него?
Мне не понравились его слова, но я решила пропустить их мимо ушей.
— Ты сможешь выдержать его присутствие до тех пор, пока все не закончится? — спросила я.
— Проблема лишь в том, чтобы не пользоваться своим преимуществом над ним, — печально признался Питер. — А это нелегко. Мне бы очень хотелось отомстить ему за то, как он обращался со мной, но он настолько перепуган, что у меня не хватает духу издеваться над ним. Боюсь, что, если я хлопну пакетом возле его уха, у него и вправду случится сердечный приступ и он умрет.
Я не выдержала и засмеялась.
— А твой отец? — поинтересовалась я.
Питер скорчил гримасу.
— Он даже не заметил Дункана, — сообщил он. — Кстати, я отнес пленку в фотолабораторию. Мы можем забрать фотографии завтра после школы.
— Если доживем, — заметила я.
— Успокойся, — сказал Питер. — Броксхольм со своими приятелями прибыл сюда, чтобы похитить нескольких людей. Я буду крайне удивлен, если они кого-нибудь убьют.
Его слова немного успокоили меня. Но только мысль о том, что, когда мы предъявим фотографии, вся эта история наконец закончится, спасла меня от сумасшествия в ту ночь. И все-таки я была так испугана, что не могла думать ни о чем другом.
К утру я превратилась в такую развалину, что репетиция с мистером Бамуиком закончилась полным провалом.
— Нет, нет, нет! — орал он. — Это си-бемоль, Сьюзен. Си-бемоль!
— Я ничего не понимаю, когда вы кричите на меня, — прошептала я, стараясь не заплакать.
Мне не в чем было обвинять бедного мистера Бамуика. До концерта оставался один день, а я с каждой минутой играла все хуже и хуже. Но я никак не могла сосредоточиться на музыке. Да и как сосредоточиться, если знаешь, что должно случиться? Смогли бы вы играть на флейте, зная, что нескольких ваших друзей, а может быть, и вас, собираются похитить инопланетяне?
— Ты не боишься? — спросила я у Питера на площадке.
— Не очень, — ответил он, и на его бледном лице заиграла широкая улыбка. — Я же говорил тебе: у меня есть встречный план.
— Послушай, Питер, — я взяла его за руку. — Это не фантастический роман, и ты не Индиана Джонс. Не увлекайся.
Он сердито отбросил мою руку.
— Это величайшее событие, когда-либо происходившее в нашем городе, — буркнул он — Не забывай об этом, Сьюзен!
Тут появились Стэйси и Майк, ругавшие друг друга последними словами.
Мы рассмеялись.
— Стэйси говорила, что ее мама сошла с ума, — поведал Питер — Держу пари, мама Майка тоже спятила.
Я кивнула. Мне было почти жаль их. Нелегко приходится, когда твой ребенок, не имевший неприятностей с детского сада, внезапно превращается в маньяка.
— У Стэйси с Майком нет выбора, — заметила я.
— Нет есть, — возразил Питер.
— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась я. Но он не ответил на мой вопрос.
— Просто смотри, — сказал он. — Скоро поймешь.
Глава девятнадцатаяВЫБОР ПИТЕРА
В этот день я начала понимать, в чем состоит «встречный план» Питера.
По правде сказать, мне не понадобилось много времени, чтобы понять это. Я знала, что с Питером происходит нечто странное: мальчик, который всегда знал правильный ответ, но никогда не утруждал себя объяснениями, вдруг начал поднимать руку, порываясь ответить на каждый вопрос.
Внезапно меня осенило. Питер хотел попасть в список Броксхольма. Он пришел к выводу, что ему предоставляется отличная возможность пережить фантастическое приключение, о котором он всегда мечтал. Он решил, что если постарается как следует, то и впрямь сможет превратиться из «умного, но непредсказуемого» в самого лучшего ученика в нашем классе.
Я почти видела, как сверкают странные глаза Броксхольма при виде того, как Питер дает волю своему блестящему уму. У нас как раз шел урок истории, и Питер безупречно отвечал на каждый вопрос.
Броксхольм стал задавать ему вопросы потруднее, но Питер даже глазом не моргнул; он выпаливал ответы на одном дыхании. Даже я не имела понятия, насколько он умен. (Что касается Броксхольма, то я была уверена, что инопланетянин знает наизусть всю энциклопедию, а может, она просто трансплантирована в его мозг. Кто знает, на что они способны?)
После занятий я оттащила Питера в сторонку.
— Ты спятил? — прошипела я, — Что ты делаешь?
— План Б, — ответил Питер. — Если мы не сможем снять с Броксхольма маску, я хочу быть одним из тех, кто попадет на корабль.
— Забудь о плане Б! — закричала я. — Ты не знаешь, что они могут сделать с тобой. Они плохие!
— Тебе об этом ничего не известно, — возразил Питер. — Они похитили мисс Шварц! — Он пожал плечами. — Все равно это не означает, что они плохие. Возможно, они настолько выше нас, что мы кажемся им муравьями или чем-то вроде этого.
Я не произнесла ни слова в ответ. По выражению моего лица он понял, что я считаю его заявление чушью.
— Может быть, они боятся нас, — предположил он.
Я расхохоталась.
— Я говорю серьезно, — убеждал меня Питер. — Вспомни вчерашний разговор.
— Не могу, — призналась я. — Мне страшно.
— Нет, ты вспомни, — настаивал Питер. — Может быть, пришельцы на самом деле мирные существа. Может быть, глядя на наши войны, они опасаются, что если мы проникнем в дальний космос, то начнем огромную войну.
— Тебе это неизвестно, — упрямилась я — Ладно, может быть, нам и не стоит волноваться по этому поводу. Пошли за фотографиями.
За фотографии нам пришлось выложить все свои деньги. Я подумала, не объяснить ли девушке за прилавком, что мы пытаемся остановить инопланетное вторжение, но решила, что ее этим не проймешь.
Мы заставили себя не открывать конверт, пока не пришли в парк.
— Открой ты, — попросила я, протянув конверт Питеру.
Поколебавшись, он вскрыл конверт и вытащил фотографии. У него вытянулось лицо.
— Что? — спросила я.
Он молча протянул мне фотографии. Когда я взглянула на них, у меня упало сердце. Питер проделал прекрасную работу. Брусы и балки на чердаке вышли превосходно. Фокус и выдержка — все было правильным. Но из силового поля с мисс Шварц получилась лишь голубая полоса, и все, — просто голубая полоса в центре каждой фотографии. Создавалось впечатление, что это дефект пленки или игра света. Мисс Шварц вообще не просматривалась.
— Они нам ничем не помогут, — простонала я.
Питер кивнул.
— Мне очень жаль, — прошептал он.
— Это не твоя вина, — ответила я, но вряд ли он мне поверил.
К четвергу вся школа оказалась на грани нервного срыва. Стэйси застукали, когда она рисовала на доске грязные картинки. Майк выдал новое слово, которое он узнал от своего дяди-моряка. А Питер размахивал рукой как сумасшедший каждый раз, когда Броксхольм-Смит задавал вопрос.
Труднее всех пришлось тем ученикам, которые считались середнячками. Понимаете, к этому времени все уже поверили, что наш учитель — инопланетянин. Полагаю, наша с Питером уверенность в своей правоте, в сочетании с тем, что мы не пытались никого убедить, послужили самыми вескими аргументами в нашу пользу. Они думали, что если это шутка, то мы станем морочить им головы. А так как мы этим не занимались, значит, все правда… или хотя бы похоже на правду.
Как бы там ни было, многие ребята стали изнывать от беспокойства. Они знали, что Броксхольм собирается забрать с собой трех средних учеников класса, но что значит «средний ученик»? Этого никто не знал. Поэтому никто не понимал, как себя вести, чтобы тебя не похитили. Большинство вело себя, как и прежде, только сильно нервничая. Каждый раз, как кто-нибудь отвечал на вопрос, создавалось впечатление, что он пытается решить: отвечать или не отвечать? Ребята словно спрашивали себя: «Попаду ли я на космический корабль, если отвечу правильно?»
— Я буду рада, когда все закончится, — сказала я Питеру на перемене.
— Я тоже, — ответил он. Но мне не понравился его мечтательный вид, когда он это говорил.
— Разве тебе не страшно? — требовательно спросила я.
— Мне очень страшно, — отозвался он. — Но я не изменил своего решения.
Обстановка в школе становилась все более напряженной. К тому времени, когда прозвенел последний звонок, у меня появилось впечатление, что каждый ученик слышал о грядущем вторжении инопланетян во время вечернего концерта.
— Ты слышал о вторжении? — спрашивали ребята. — Ты знаешь, что вечером сюда придут инопланетяне?
Мне хотелось крикнуть: «Нет, вторжения не будет! Инопланетяне просто похитят несколько человек». В то же время я понимала, что пришельцы хотят нас изучить, чтобы завоевать Землю когда-нибудь в будущем.
Больше всего мне было жаль мистера Бамуика. Он надеялся, что этот весенний концерт станет самым лучшим. Теперь дело шло к самому страшному провалу в его карьере.
— Я вычеркиваю «Звездно-полосатое знамя» из программы, — сообщил он мне днем. Он пытался говорить спокойно, но я видела, как он расстроен.
— Простите, — пробормотала я, — У меня никак не получается эта трель.