«Я тоже могу помочь»,- заметила Сьюзен. Ей не понадобилось объяснять, что, работая вместе с нами, она не будет чувствовать себя такой испуганной и одинокой.
Внезапно я понял, что если захочу, то могу видеть, чувствовать, понимать все, имеющее отношение к Дункану или к Сьюзен. А они могли знать все, имеющее отношение ко мне.
Секретов не осталось. Наша любовь и наша ненависть стали явными. Каждая моя мысль, добрая или злая, благородная или низменная, оказалась доступной для них. Я стал потихоньку пятиться, страшась столь полного единения с ними, но Дункан удержал меня силой своего разума
«Не уходи,- попросил он.- Чтобы сделать это, нам нужно оставаться объединенными».
Я подчинился. Вместе нам потребовалось всего лишь несколько мгновений, чтобы захватить разум Ху-Лана и присоединить его к нам.
«Вы это сделали!» - изумленно подумал он. Его мысли оказались не такими четкими и открытыми, как те, которыми обменивались мы, земляне. Но так или иначе, он был прав: мы сумели подключить его к нашему тесному кружку. Теперь у него, как и у нас, не осталось секретов. Однако мне по-прежнему было трудно понять его мысли. Информация, доходившая до меня, казалась бессмысленной.
«Сколько тебе лет?» - спросил я, решив идти напролом.
Его веселое удивление эхом отозвалось в моем мозге.
«Это очень сложный вопрос. Ответ на него зависит от вашего определения возраста, времени и от многих других факторов».
«Я знал, что ты не добьешься от него прямого ответа»,- с отвращением подумал Дункан.
«Я дам вам самый прямой ответ, на который способен,- серьезно, произнес Ху-Лан.- Но дело в том, что, когда путешествуешь с огромной скоростью, время замедляется. Питер находился на борту «Нью-Джерси» около пяти земных месяцев, но для него путешествие длилось лишь несколько недель. Это объясняется парадоксами времени на околосветовых скоростях, не говоря уже об искажениях, вызванных сдвигами в пространстве. Жизнь, полная космических путешествий, делает понятие возраста очень расплывчатым».
«Так сколько же тебе лет?» - повторила Сьюзен мой вопрос.
«По вашему летосчислению я родился в тысяча тринадцатом году».
«Но тогда тебе должно быть около тысячи лет!» - подумал Дункан. Его изумление приятной щекоткой прошлось по моему сознанию.
«Да, если не учитывать эффекты межзвездных перелетов,- ответил Ху-Лан.- В действительности я прожил лишь сто семнадцать лет - по понятиям нашего народа меня можно назвать человеком средних лет».
«Но ты уже долгое время интересуешься Землей, не так ли?» - спросил я.
Ху-Лан не мог солгать, даже если бы и захотел. Я ощущал его ответ всеми фибрами своего существа.
Он решил пуститься в объяснения.
«Ты знаешь, что я уже давно бьюсь над задачей прямого общения разумов - такого, какого удалось добиться вам втроем»,- начал он.
Хотя я ощущал, как он завидует нашей способности к более полному и четкому объединению разумов, мне также передавалась его искренняя радость за нас.
«Задолго до того, как ваша планета привлекла к себе внимание всей Галактики, я пришел к выводу, что такое общение скорее всего осуществится именно здесь»,- продолжал он.
«Следовательно, ты навещал Землю раньше, чем другие инопланетяне узнали о нашем существовании?»
Я не знаю, кто задал этот вопрос. В самом деле, не знаю. Мы были связаны так тесно, что это мог быть Дункан, Сьюзен или я сам… или все мы одновременно.
«Я довольно давно начал работать на Земле,- ответил Ху-Лан.- И сразу же стал нарушать правило невмешательства, но это не всегда приводило к успеху. Например, я пытался убедить королеву Изабеллу не давать Колумбу денег на снаряжение его каравелл. К сожалению, она не прислушалась к моим советам. Я считаю, что если бы коренные американцы еще некоторое время развивались сами по себе, они оказались бы гораздо лучше подготовлены к вторжению из Европы. Но мне никто не помогал, а в одиночку со всем не управишься».
Я вспомнил его слова, сказанные мне раньше, и тут же ухватился за них. Возможно, у нас появился рычаг для давления на Межпланетный Совет!
«Но в конце концов ты нарушил правила по-крупному, не так ли? - спросил я.- Ты не просто вмешался. Ты сделал кое-что похуже».
Смешанное чувство стыда и возмущения, обрушившееся на нас, указывало на то, что я попал в самую точку.
«Ваша наука развивалась гораздо быстрее, чем ваша возможность справиться с ней. Без постороннего вмешательства вы бы вышли в космос задолго до того, как ста-ли более или менее цивилизованным народом. Межпланетному Совету пришлось бы раньше предпринять те меры, к которым он склоняется сейчас. Но тогда вероятность уничтожения Земли была бы гораздо большей».
Сьюзен и Дункан, соединенные со мной, следовали за мной в глубины мозга Ху-Лана, раскапывая его секрет. Обнаружив его, мы вместе изумленно подумали: «Значит, ты подсказал людям, как изобрести телевидение?»
Стыдливое согласие Ху-Лана эхом отдалось в нашем сознании. Наконец-то я понял смысл своего видения в кабинете Крок-Дока! Ху-Лан прокрался в операционную и попытался соединиться с моим разумом. Частично он преуспел в этом, и образ, который мне удалось уловить - образ Ху-Лана в костюме учителя, взрывающего телевизор в припадке слепой ярости,- был отражением его вины за содеянное.
«Это было моим величайшим преступлением,- признался Ху-Лан.- Я прекрасно понимал, что земляне совсем не готовы иметь дело с таким мощным орудием массовой коммуникации, но тем не менее медленно и осторожно направлял мысли ваших ученых в нужном мне направлении. Я знал, что это пойдет вам во вред, но еще я знал, что, когда лучшие умы вашей планеты начнут превращаться в швейцарский сыр от ежедневного просмотра того жуткого месива, которое станет литься с экранов телевизоров, развитие вашей науки сильно замедлится, и у нас появится достаточно времени для размышлений. Я надеялся, что, слегка замедлив ваше развитие, я смогу предоставить возможность вашей человечности сравняться с вашей технологией. Я надеялся увидеть вас принятыми в галактическое сообщество наравне с другими цивилизованными существами».
Я вспомнил слова Броксхольма о том, что несколько десятилетий назад земная наука по загадочной причине сбилась с верного пути. Теперь я знал, кто был виноват в этом!
«Но я не предвидел, до какой степени вы злоупотребите телевидением,- продолжал Ху-Лан- Вскоре у меня возникло ощущение, будто я дал заряженный пистолет невинному ребенку, считающему его безобидной игрушкой. Не знаю, как мне искупить свою вину».
«Зато я знаю»,- ответил я.
Потом я познакомил их со своим планом спасения человечества.
Глава двадцатая
«ОДИН - ЭТО ВСЕ, И ВСЕ - ЕДИНЫ»
Незадолго до утра в доме раздался дикий крик. Я знал, что произошло, но тем не менее бегом кинулся на кухню, как и все остальные.
Криблим, дежурившая на кухне, изумленно смотрела на стол, где лежала Сьюзен. Сьюзен стонала и беспокойно шевелилась, но была, без сомнения, жива.
На полу рядом со столом валялась сухая прозрачная оболочка, похожая на кучу скомканного целлофана,- все, что осталось от гигантского пуута, поглотившего Сьюзен, исцелившего ее и позволившего нам вступить в телепатический контакт друг с другом.
Собственный пуут Криблим, который во время создания огромного пуута мирно лежал в банке в холодильнике, подполз к краю высохшей оболочки.
- Пуут! - пропищал он так жалобно, что у меня сжалось сердце.- Пуут, пуут, пуут!
Но как я мог печалиться, если один из двоих самых близких мне людей, которого я знал так же хорошо, как и себя самого, был жив и здоров.
Секунду спустя Сьюзен открыла глаза и улыбнулась.
- Я здесь,- сказала она.
«И здесь»,- подумал я, приложив руку к голове и к сердцу.
Она кивнула, так как могла понимать меня, обходясь без слов.
Ранним утром мы устроили небольшой праздник и поздравили Сьюзен с восходом солнца, наполнившего комнату золотистым светом.
Но поздним утром все изменилось. Настала пора вернуться в космос и представить свой отчет Межпланетному Совету.
Ху-Лан зашел ко мне незадолго до полудня, улыбаясь так широко, что я испугался, как бы он не растянул себе челюстные связки.
- Сегодня утром я связался с Крок-Доком и рассказал ему о нашем ночном сеансе,- сообщил он.- Он присоединил эти сведения к уже имеющимся и снова прогнал весь массив данных через компьютер.
- И что же? - с нетерпением спросил я.
Ху-Лан улыбнулся еще шире.
- Возможно, твой мозг все-таки спас Землю,- ответил он.
Через два часа мы стояли перед Межпланетным Советом, готовые говорить от лица человечества. Мой отец был с нами, и мисс Шварц тоже.
Сердце гулко билось у меня в груди. Я никогда особенно не любил выступать на публике, а теперь мне предстояло выступить перед всей Галактикой - и выступить хорошо, чтобы инопланетяне раз и навсегда отказались от красной кнопки.
К счастью, мое выступление не значилось в начале списка. Сперва вперед выступил Ху-Лан.
- Как вам известно, я уже давно испытываю особенный интерес к рассматриваемой планете,- сказал он.
- Нездоровый интерес, о бывший председатель,- прошелестела Тень из своего угла.
- Это личное мнение,- резко возразил Ху-Лан.- В сущности, мой интерес оказался хорошо оправданным.
- Почему? - проскрежетала Летучая Мышь.
Ху-Лан улыбнулся.
- Потому, что мне удалось обнаружить у землян черту, уникальную для всей Галактики. По нашим собственным законам существа, обладающие уникальными свойствами, должны находиться под защитой до конца программы исследований.
- Они уникальны в своем стремлении к разрушению,- с иронией подтвердила Красная Водоросль.- Больше в них нет ничего необычного.
- Все человечество - это одно существо! - торжественно провозгласил Ху-Лан.
Смятение и тревога, охватившие членов Совета, выразились в самых различных формах. Тень поблекла и почти исчезла. Стебельки Красной Водоросли принялись быстро двигаться вверх-вниз. Инопланетянин с пурпурными щупальцами вздрогнул так резко, что брызги фиолетового тумана разлетелись во всех направлениях (разумеется, они не попали на других членов Совета, так как мы видели лишь голографические проекции).