Своеобразие этих территорий, их непохожесть на весь остальной Узбекистан очень ярко проявляются и в области декоративно-прикладного искусства и связаны во многом с географической изолированностью и труднодоступностью. Промыслы и формы их реализации, которые привычны для Хорезма и Каракалпакии, абсолютно уникальны и даже экзотичны для всей остальной страны. Декоративно-прикладное искусство Хорезма и Каракалпакии имеет общие исторические корни, однако его развитие в XIX и XX веках пошло по абсолютно разным траекториям. Если в Хиве, переживавшей расцвет, развивались все виды рафинированного городского и дворцового искусства, востребованного элитой, то в Каракалпакии продолжали жить ремесла в виде домашнего рукоделия, являющиеся отражением кочевого и общинного образа жизни и сохраняющие более архаичные формы.
Национальные танцы на улицах Хивы
В настоящие время развитие ремесел в регионе затруднено небольшим или по крайней мере меньшим, чем в других областях страны, количеством туристов. В Хорезме и Каракалпакии острее, чем в других частях Узбекистана, стоит проблема поиска настоящих, самобытных художников, продолжающих развивать или переосмыслять старые традиции. Прилавки Ичан-Калы забиты узбекским или китайским ширпотребом, а также изделиями, не имеющими отношения к местной художественной традиции.
О вышивке древнего Хорезма и Приаралья исследователи говорят как об абсолютно уникальной, типологически схожей скорее с вышивками Поволжья и Приуралья, чем со среднеазиатскими образцами. Использовалась она в первую очередь для украшения одежды, что нетипично для остальной территории современного Узбекистана. О вышивке как хорезмийском искусстве сейчас говорить нельзя, однако каракалпакская вышивка продолжает жить и по-прежнему резко отличается от всего, что вы увидите в Бухаре, Самарканде, Ташкенте. Ей свойственны крестообразные, графичные мотивы, четкая символика каждого цвета, особые требования к тканям.
Хорезмская керамика – уходящее, к сожалению, искусство. Открытие в XX веке в Хорезме керамического завода вкупе с общим падением спроса на изготовленную вручную посуду привело к значительному уменьшению количества гончарных мастерских. Местная соленая глина очень тяжела в обработке, а изделия из нее получаются одновременно хрупкими и тяжелыми, сложными как в транспортировке, так и в использовании, что также не может не сказаться ни на цене, ни на спросе. Гораздо больше, чем посуды, здесь делают изразцов – таких, какими украшены внутренние дворы хивинских дворцов. Встречающийся только в Хорезме и Каракалпакии керамический элемент отделки, напоминающий бантик или птичку, восходит корнями к зороастрийской символике, к фаравахару, окрыленному солнцу, проводнику человеческой души на пути к объединению с божественным.
Современные керамисты, продолжающие традиции хорезмской керамики:
Одилбек Матчанов: +998 91 432 04 44
Одилбек Рахимов: +998 93 744 19 10, Янгиарыкский район, село Каттабалх, ул. Каттабалх, 34
Резьба по дереву в Хорезме достигла невероятных высот: можно говорить о том, что местная школа – лучшая в стране. Резьба в Хорезме, где дерево было материалом редким и невероятно дорогим и ценилось, скажем, как слоновая кость в Европе, удивляет тонкостью исполнения. Узоры хорезмской резьбы, в которых значительную часть занимают растительные мотивы, использовались в основном для оформления колонн и дверей, при этом мастера-резчики работали в связке с керамистами, занимавшимися оформлением дворцов или мечетей изразцами. В Хиве сейчас продолжают работать наследники известных династий хорезмских резчиков, выполняя как крупные заказы, так и делая мелкие, легкие в транспортировке декоративные предметы. В Каракалпакии резьба по дереву развивалась как способ украшения юрт – узоры покрывали двери, сундуки, посуду, музыкальные инструменты.
Cовременные резчики, продолжающие традиции хорезмской школы:
Жуманимязов Шавкат: +998 91 572 70 70, Хива, ул. Ислам Ходжа, 9 и 35
Одамбой Машарипов: +998 91 996 09 00
Отдельным видом промысла в Каракалпакии является изготовление юрт и деталей для них – тканых элементов, традиционных свалянных из шерсти ковров, циновок. Юрты – востребованный по всему Узбекистану продукт, широко использующийся в туристической сфере, в гостиничном и ресторанном бизнесе.
Шокир Абдуллаев
Шокир Абдуллаев – представитель седьмого поколения хорезмской семьи, занимающейся выделкой меха. «Во всем Узбекистане носили тюбетейки, а у нас – шапки», – не без гордости рассказывает усто.
Чугурма – национальный головной убор хорезмийцев, удивительно многофункциональный. Шапка, выглядящая массивно, но на деле оказывающаяся при правильной выделке удивительно легкой, защищала от перегрева летом и от холода зимой. Кондиционером для головы называют ее, смеясь, хорезмийские старики. В походных условиях чугурму использовали как подушку. Могла она защитить и при нападении за счет толстого, густого меха. Для хорезмийцев чугурма еще и символ мужественности, без которого невозможно представить мужской национальный костюм.
Мех для шапок использовался и используется разный. Самые популярные у гостей города – из бараньих и козьих шкур с длинной шелковистой шерстью. Сами местные предпочитают более скромные, гладкошерстные варианты.
Выделкой меха традиционно занимались только мужчины. Зайдете в магазинчик к Шокиру у главных хивинских ворот, попросите его показать не только чугурму, но и хорезмские дубленки, постын, с мехом, окрашенным натуральными красителями.
+998 91 278 99 19
Матякуб Матякубов
Хорезмийская ювелирная школа – одна из самых интересных в Узбекистане в том числе и благодаря тому, что развивалась она в тесном контакте с ювелирными традициями соседних Туркмении, Казахстана, Каракалпакии. В богато украшенном костюме хорезмской женщины не было случайных элементов: каждый декоративный прием имел и сакральное, и зачастую практическое значение. Если вы, рассмотрев украшенные бирюзой, кораллами, перламутром комплекты в музейных витринах Хивы захотите примерить или увезти с собой что-то подобное, обратитесь к антиквару Матякубу Матякубову: в его лавке около гостиницы Orient Star собрана коллекция чуть ли не выставочного качества. Найдутся в лавке и куклы ручной работы и керамика.
+998 91 437 90 00
Шоу семьи Джаббаровых
Шоу семьи Джаббаровых во дворе украшенного расписными изразцами старого медресе – одна из хивинских жемчужин. По установленному на пятиметровой высоте канату сыновья, дочери, внуки и внучки основателя династии Бахрома Джаббарова ходят на руках, отжимаются, делают пирамиды.
У Узбекистана давние и богатые цирковые традиции. Бродячие актеры выступали в городах и поселках на рыночных площадях. Дарбоз – так в Узбекистане называют канатоходца. Для жителей страны появление дарбозов – символ праздника. Канатоходец появлялся на тонком канате, высоко над головами зрителей, делая сложные и рискованные акробатические трюки. На высоте до 25 метров и без защитного снаряжения дарбозы, иногда с завязанными глазами, ходили, бегали и делали шпагат. Представление продолжалось жонглерами, хождением на ходулях, кукольными спектаклями, верховой ездой, отточенной веками в центрально-азиатских степях.
+998 91 914 24 54, +998 91 917 98 92
Выступление семьи Джаббаровых. Фото Феруза Рузтамова
Лазги – так называется танец, родившийся на земле Хорезма и распространившийся по всему Узбекистану. В 2019 году лазги был включен в список объектов нематериального наследия ЮНЕСКО. Картины, изображающие лазги, были найдены на раскопках городища Торпрак-Кала, что подтверждает его многовековые корни. Лазги – активный, яркий, зажигательный танец, заражающий энергией всех, кто его видит, характеризующийся узнаваемой тряской плеч и рук.
Шедевры, которые никто не видел
Государственный музей искусств имени И. В. Савицкого
Представьте себе пустыню, ветер, разносящий соль с мертвого Аральского моря, песчаную серость под голубым небом, пустоту, в которой не за что зацепиться глазу. Когда я в первый раз приехала в Хиву, стоящую почти на границе Узбекистана и Туркменистана, мне казалось, что это край географии. Оказалось, что это не край, а так, краешек. Край – это Нукус, столица Каракалпакии, город без лица, затерянный в песках, расположенный так далеко, что Игорю Савицкому, чьим именем назван местный художественный музей, удавалось прятать здесь полотна, у которых не было ни единого шанса быть выставленными и увиденными в советское время. Савицкий за государственные деньги собрал такое количество работ отвергнутых и гонимых режимом авторов, что двух зданий музея сейчас не хватает на то, чтобы выставить даже крохотную их часть. Вы представляете себе масштаб этой авантюры?
Игорь Савицкий родился в 1915 году в Киеве. Семья, сильно пострадавшая от новой, советской власти, вернее, ее часть, оказалась в Москве. Игорь поступил в Суриковское училище, эвакуированное в годы войны в Ташкент. Повторно он приехал в Узбекистан в составе Хорезмской археологической экспедиции, возглавляемой Сергеем Толстовым. Савицкий работал на раскопках, рисовал. Открывал для себя культуру Каракалпакии, ее артефакты, сбором, исследованием и учетом которых никто никогда не занимался. Влюбился в этот суровый пустынный край и остался… И собрал такую коллекцию каракалпакских древностей и ценностей, что для местных стал фигурой культовой. На том, что сделал Савицкий для Каракалпакии, зиждется национальное самосознание.
В 1966 году Савицкий стал директором только что созданного музея, которому с трудом нашли две комнатки под экспозицию. Больше тридцати лет Савицкий положил на то, чтобы собрать богатейшую коллекцию того, что принято называть сейчас узбекским авангардом, и невероятное собрание русских художников первой половины XX века. Уникальность нукусской коллекции в том, что это коллекция, созданная одним человеком. Савицкого часто сравнивают с Третьяковым, опираясь на наличие авторского взгляда, который лежит в основе собрания. Но Савицкий ничего не выбирал – он спасал, он брал все, что есть, выгребая никому не нужные полотна без рам (рамы уже были сожжены в холодные зимы), с дырами и трещинами. Когда вы приедете в музей, вам покажут не одну и не две работы, которыми закрывали дыры в крыше вдовы и наследники художников.
Про Савицкого часто говорят как про сумасшедшего, эксцентрика, бросившего Москву и перспективы ради пыльного и дальнего угла СССР. На самом деле Савицкий прекрасно понимал, что делает, и осознавал, что удаленность музея и труднодоступность для любых проверок – большой плюс в деле сохранения работ, обреченных, как и их авторы, на забвение или физическое уничтожение. Савицкий спас более 44 тысяч работ таких авторов, как Роберт Фальк, Любовь Попова, Иван Кудряшов, Климент Редько, Александр Волков, и мастеров узбекской школы Тансыкбаева и Уфимцева… Музей имел государственный статус, деньги на покупку давала власть. Савицкий увозил из Москвы целые купе, забитые холстами.
В музее я каждый раз стараюсь осознать и представить, насколько большую угрозу для власти представляли сценки из узбекской жизни вроде чаепитий в чайхане, насколько страшными были для нас совершенно привычные абстракции и как вообще жили и творили художники без надежды быть выставленными, зато с опасением быть посаженными… Нукусский музей – как книга памяти о павших в столкновении реальности художественной и реальности советской, как книга человеческих трагедий (умер в лагере, пропал, расстрелян, отсидел 20 лет), как книга о маленьком человеке, который не побоялся пойти против системы и единолично спас целое художественное явление.
Не просто спас, но и во многом создал. Одной из целей Савицкого было дать художникам Каракалпакии, только зарождающемуся художественному движению, основу, пример, материал для развития. Привозя в Нукус найденные по всему Союзу работы, Савицкий послужил созданию художественной школы.
О коллекции Музея искусств им. Савицкого говорят как о коллекции узбекского авангарда. Сам Савицкий никогда не говорил, что собирает именно авангард. Этот термин употребляется скорее как обозначение всего многообразия того искусства, которое не могло быть вписано в рамки искусства официального. Коллекция музея, безусловно, шире любого художественного направления.
В фондах музея хранятся тысячи работ малоизвестных художников, приобретенных Савицким, которых никто, кроме родственников художников и служащих музея, не видел. Даже те работы, которые считаются шедеврами коллекции, практически неизвестны широкому кругу любителей искусства или узкому кругу специалистов. Удаленность музея, закрытость фондов, отсутствие каталогов позволяют называть коллекцию нукусского музея неизвестной. Выставка в Москве в апреле 2017 года, на которой было показано 250 работ, произвела фурор – никто не ожидал, что в далекой Каракалпакии есть такие сокровища! Это был редкий шанс увидеть шедевры Нукуса своими глазами, вернее, их крохотную часть.
Игорь Савицкий умер в 1984 году. Когда он задумывал музей, ни он, ни люди, которые с ним работали, не представляли себе масштабов явления, которое создают и сохраняют, и не представляли себе, насколько большой станет коллекция. Савицкий мечтал о том, чтобы люди специально приезжали в далекий Нукус ради музея. Его мечта сбылась.
г. Нукус, ул. Каипбергенова, 52, + 998 61 222 61 28
Дарибай Таджимуратов
Каракалпакия – это земля, где на поверхности лежит только соль. Все остальное здесь нужно искать, причем с открытым сердцем и готовностью удивиться. Так удивилась я, и так удивляются другие гости, которых привозят в мастерскую Дарибая Таджимуратова, одного из самых известных художников республики. Мастерская спрятана на задворках дома в ауле Чимбай – ни клочка асфальта на многие километры, пыльный ветер, хруст ракушек под ногами. Сложно поверить, что здесь когда-то было море. И сложно поверить, что художник с таким даром и такой продуктивностью не уехал из родного аула, предпочтя пыльный Чимбай глянцевому Ташкенту. «Место, где я живу, дает мне энергию» – так говорит художник.
Мастерская Дарибая Таджимуратова
Мастерская Дарибая похожа на музей – только здесь я видела каракалпакскую керамику, традиция которой почти уже утеряна. Здесь напоминающие древних идолов деревянные скульптуры, экспрессионистические работы с цветом, буквально выплескивающимся с холста, остроумные зарисовки о быте и культуре Каракалпакии, строгая философская графика. «Я хочу создать музей», – жестко ответил мне художник, когда я спросила о ценах, и отказался продавать хоть что-то. А на вопрос, каких работ он больше делает, скульптурных или живописных, ответил: «Я больше думаю. Найду тему для скульптуры, другую – для графики, эту – для живописи. Я сам не знаю, кто я».
Работы Дарибая Таджимуратова есть в ведущих музеях Узбекистана, в том числе и в коллекции музея Савицкого. Непрерывная связь с традицией, ее глубоко личное переосмысление, ничем не сдерживаемая фантазия – главные элементы его творчества. Вслед за отцом сложный творческий путь выбрал и сын. Адиль Таджимуратов – один из лучших ювелиров Каракалпакии, продолжающий традицию изготовления национальных украшений с соблюдением всех канонов, строгим отношением к символике каждого элемента.
Во дворе дома Таджимуратовых – старая арба, предметы каракалпакского быта, традиционный тандыр. Здесь создается этнографическая экспозиция, посвященная родной земле. Экспозиция интерактивная – научиться готовить плов, печь в золе лепешки, примерить на себя быт и традиции Каракалпакии сможет каждый гость.
+998 99 283 55 05
Азамат Турекеев
Юрта в Каракалпакии была жилищем и кочевников, и оседлого населения. Быстровозводимая, эргономичная, энергоэффективная, с продуманной системой вентиляции – так мы охарактеризовали бы ее современными словами. Зимой по окружности юрта украшалась войлочными коврами, сохраняющими тепло, летом – циновками, обеспечивающими приток свежего воздуха. Юрты до сих пор собираются без единого гвоздя: сделанные из дерева элементы (конечно же только вручную!) скрепляются кожаными ремнями и полосами ткани из хлопка и шерсти, украшенными национальными орнаментами. Юрта делилась на парадную и хозяйственную части с соответствующим убранством, предельно функциональным и одновременно предельно декоративным. Пол устилали ковры и паласы, в том числе и сделанные в технике валяния, традиционной для региона. Резьбой украшали сундуки и ящички, по остову юрты развешивали мешочки для одежды, чая, соли, ложек. Вся юрта обычно оформлена в красно-коричневом колорите. Собрать готовую юрту можно за пять часов, разобрать – за полтора.
Традиционная каракалпакская кошма (валяние)
Изготовление юрт до сих пор является важным промыслом для Каракалпакии: такие шатры востребованы в туристическом бизнесе. Юртовые лагеря, рестораны и отели – главные заказчики. Изготовление занимает 40 дней. Азамат Турекеев представляет третье поколение семьи, занимающееся юртовым делом: даже в советское время существовало большое количество поселений, где юрта была для людей основным жильем. Впрочем, мне встречались в Узбекистане дома, где хозяева до сих пор держат юрту во дворе и предпочитают жить именно в ней с начала весны до глубокой осени. У Азамата кроме производства есть также небольшой гестхаус и цех ручной и машинной вышивки, где делают и убранство для юрт, и украшают одежду.
+998 90 593 86 86, +998 90 734 36 56, Шимбайский район, поселок Водник
Гульнара Ембергенова
Гульнара Ембергенова – известный каракалпакский дизайнер и художник, много труда вложившая в проект по восстановлению национальной вышивки и воспитавшая не одно поколение мастериц-вышивальщиц. В ее цеху шьют стилизованную одежду с каракалпакскими орнаментами: платья, камзолы, чапаны, головные уборы, а также предметы интерьера.
+998 91 387 17 21, Нукус, ул. Мийрас, 19
Алтынай Наубетова
Таких, как Алтынай Наубетова, осталось совсем мало. Еще несколько десятилетий назад каждая каракалпачка умела вышивать, ткать, обрабатывать шерсть, прясть, катать войлок, готовить из злаков вкусные блюда, делать из коровьего молока айран и масло, печь лепешки. У Алтынай-опа золотые руки, она с такой любовью и увлечением выполняет даже самый тяжелый труд, что, глядя на нее, сам проникаешься любовью к самым простым, народным, кажущимся обыденными вещам. За каракалпакскими безворсовыми дорожками, скатертями и покрывалами из узорного полотна, коврами, войлочными тапочками приезжайте к ней в Шуманай – это в часе езды от Нукуса.
+998 90 575 16 57, Чуманайский р-н, ул. Узбекистан, 125