Поколения
В 1954 году, на втором съезде писателей Карелии, я был избран членом правления. Потом в его состав избирался еще семь раз. Это была дополнительная нагрузка, но я никогда не отказывался от нее. Работа в составе правления тесно связывала меня с жизнью писательской организации, способствовала моей творческой работе, которую я старался не прерывать.
На моих глазах прошли, по крайней мере, три поколения писателей, начиная с предвоенных и послевоенных лет и кончая восьмидесятыми годами. В каждом поколении — яркие литературные имена.
Дмитрий Гусаров. Он дал о себе знать еще будучи студентом второго курса Ленинградского университета. В 1947 году прислал в редакцию журнала «На рубеже» рукопись своей повести «Шумят леса карельские». Редколлегии она понравилась. Я написал Гусарову, что повесть получится, если автор дополнительно поработает над ней, и есть надежда, что в 1948 году она может быть напечатана в журнале. Под новым названием «Плечом к плечу» повесть была опубликована в 1, 3, 4 и 5 номерах журнала «На рубеже» за 1949 год. Первое произведение молодого автора, естественно, далеко от совершенства. Но это был достаточно правдивый рассказ о борьбе с врагом партизан Карелии. Повесть подкупала откровенностью, непосредственностью, Дмитрий Гусаров ведь сам участвовал в партизанском движении в годы Великой Отечественной войны. И нам было странно, что этого не чувствовали в редакции газеты ЦК КПСС «Культура и жизнь», которую негласно возглавлял сам М. А. Суслов. В газете появилась разносная рецензия на повесть. Надо отдать должное молодому литератору. Он не растерялся, не опустил рук, продолжал упорно работать. Теперь литературные его успехи достаточно известны. Дмитрий Гусаров — автор романов «Боевой призыв» и «Цена человеку», оригинального исторического исследования «Три повести из жизни Петра Анохина», романа-хроники «За чертой милосердия», повестей «Партизанская музыка» и «История неоконченного поиска». Главная его работа — «За чертой милосердия» — произведение смелое и глубокое.
С 1954 года по 1965 Гусаров возглавлял журнал «На рубеже» — издание Союза писателей Карелии. В 1965 году «На рубеже» был преобразован в межобластной журнал «Север». С тех пор до половины 1990 года Гусаров был главным редактором «Севера», который популярен теперь не только в северном регионе, но и далеко за его пределами.
В «Севере» опубликованы все мои повести, за исключением «Красивой земли». Почему же она стала исключением? Как всегда, я предложил свою «Волому» — так первоначально называлась повесть — родному «Северу». На этот раз редакция, против обыкновения, очень долго, наверное, более полугода хранила гробовое молчание. Я тоже молчал. Мне было известно, что подготовка к обсуждению рукописи поручена заместителю главного редактора Р. Корневу, которому я не доверял. В конце концов обсуждение рукописи состоялось. Не помню, был ли на нем Гусаров. О характере самого обсуждения откровенно скажу: прошло оно в духе полного и странного единодушия. Повесть была начисто отвергнута с пожеланиями автору новых творческих успехов.
Редколлегия мне ничего не доказала. Я остался при своем мнении. Но ничего не сказал неправедным судьям. Пришел домой, положил рукопись в стол, нимало не надеясь, что когда-нибудь возьму ее в руки снова. Однако произошло непредвиденное. Вскоре после обсуждения Гусаров сказал мне, что главный редактор «Невы» Попов просил его порекомендовать для журнала что-то стоящее из работ писателей Карелии.
— Что же ты порекомендовал? — спросил я его и был огорошен ответом:
— Твою «Волому».
Гусаров не сказал, почему он сделал такую рекомендацию, а лишь добавил, что из «Невы» мне позвонят, мой телефон у них есть. Я тоже не стал вдаваться в подробности. Через два или три дня после нашего разговора из Ленинграда позвонил сам Попов. Конечно, я немедленно выслал «Неве» рукопись.
Спустя, возможно, неделю — не больше, меня пригласили в Ленинград. Редколлегия «Невы» немногословно, но дельно и точно разобрала повесть, высказала рекомендации. С основными я согласился, против некоторых замечаний возразил. Меня поддержал член редколлегии Геннадий Гор. «Правильно! В конце концов, дело самого писателя, как подать ту или иную деталь».
Возражения мои были незначительны. Я около месяца обрабатывал повесть. В четвертом номере журнала «Нева» за 1968 год «Красивая земля» была опубликована. Затем она была издана отдельной книгой, стотысячным тиражом.
Ульяс Викстрем. Это был человек целеустремленный и основательный. Много работал. Он — автор известного исторического романа «Суоми в огне» и других произведений, в которых рассказывается о финской революции 1918 года, ее героях, о рабочем движении. В 1984 году, уже после смерти писателя, опубликован его роман «Марфа и ее дети». В нем рассказывается о Карелии, о жизни ее людей в недавние годы. Викстрем известен также как переводчик и литературный критик. На протяжении шестнадцати лет был главным редактором журнала «Пуналиппу».
Викстрем не умел и не хотел приспосабливаться к обстоятельствам, говорил, что думал, был тверд в своих убеждениях, не изменял им. Его дочь Тертту — писательница — рассказывала: из командировки в Финляндию Ульяс Карлович привез книгу «Доктор Живаго». В то время роман Бориса Пастернака был у нас предан анафеме. Опасно было не только читать, но и вспоминать о нем. Викстрем достал из чемодана объемистый том и, подав его дочери, сказал:
— Поставь на видное место. Хорошая книга.
Помню, мы принимали в правлении Союза журналистов Карелии известного финского писателя и журналиста Паули Мюллямяки, являвшегося в то время главным редактором популярного финского журнала «Апу». Он много ездил по Советскому Союзу, написал книгу о долгожителях Кавказа. С ним, человеком образованным, демократичным и общительным, легко было разговаривать. Беседа шла непринужденно. Но вот Мюллямяки сделал нелестное замечание в адрес финской революции 1918 года. Викстрем категорически не согласился с ним. Мюллямяки снисходительно улыбнулся:
— Вы не знаете истории.
Викстрем побагровел:
— Нет! Это вы, господин Мюллямяки, не знаете или не хотите знать подлинной истории!
Помолчав и успокоившись, Викстрем стал обстоятельно обосновывать свою точку зрения.
Мюллямяки возражал вяло, а потом в подробном репортаже о беседе с нами, напечатанном в «Апу», признался, что встретил в лице Ульяса Викстрема достойного оппонента, к которому относится с уважением.
Гордостью старшего поколения безусловно является Иван Михайлович Петров (Тойво Вяхя) — человек совершенно необычайной судьбы, непосредственный участник знаменитой чекистской операции «Трест», герой и мученик, безвестный и прославленный, на протяжении полувека ни живой, ни мертвый, для родных — пропавший без вести.
Он приехал в Петрозаводск в 1967 году. Его открыли Я. В. Ругоев и Д. Я. Гусаров. Настояли, чтобы он взялся за перо. Человек-легенда стал писателем. Его книги «Красные финны», «В переломные годы», «Мои границы» живут и будут жить.
Мне всегда казалось, что Тойво Вяхя не всё, далеко не во всех деталях и подробностях описал свое непосредственное участие в операции «Трест». Не раз говорил Ивану Михайловичу: «Вы должны написать об этом — как, шаг за шагом, шли туда за границу, что чувствовали, что думали». Петров скромно улыбался:
— О себе я всё написал.
Да ведь не всё! Но сам он восполнить уже ничего не может — ушел из жизни. Это должны сделать и уже делают другие. О жизни, благородстве, богатом внутреннем мире Тойво Вяхя полно и интересно рассказал в документальном романе «Свидетель» Олег Тихонов.
У. Н. Руханен, И. К. Симаненков, вступившие в союз еще в 1934 году, Б. А. Шмидт, А. А. Иванов, А. И. Титов, П. Борисков, М. П. Сысойков, В. Соловьев — тоже писатели старшего поколения. Много с ними пройдено, много пережито.
Борис Андреевич Шмидт (Кузнецов) приехал в Петрозаводск из Ленинграда сразу после войны. Поначалу жилось ему трудно — не ладилось с квартирой, не так-то просто было обеспечивать семью лишь за счет литературных заработков. Немало мешала и тяжелая болезнь — излишнее пристрастие к спиртному. К чести Шмидта надо сказать, что впоследствии этот губительный недуг он преодолел. Поэт работал с упоением. И много успел сделать. Он — автор двадцати поэтических сборников. Наиболее известны его стихи на пушкинские темы. Это был неутомимый сочинитель, знавший, любивший и уважавший слово. У него училась поэтическая молодежь. Из его шинели, по выражению самих поэтов, вышли Марат Тарасов, Иван Костин, Рейе Такала, Эрик Тулин, Виктор Потиевский, Виктор Сергин, Лев Левинсон, Алексей Авдышев, яркий поэт и талантливый художник-график.
Будем помнить, что писатели старшего поколения работали в непростое, изменчивое время. Начинали еще в кабальных условиях сталинского режима, воспряли, когда почувствовалось освежающее веяние хрущевской оттепели. А потом в полной мере испытали мертвящую тяжесть застойных лет. Конечно, это не могло не сказаться на качестве слова, на содержательности некоторых сочинений, в которых тщетно искать правду жизни. Но в подавляющем большинстве книги писателей Карелии честные, зовут к добру и свету. Мне не стыдно за свое поколение.
К писателям среднего поколения я бы прежде всего отнес С. Панкратова, М. Мазаева, В. Данилова. Станислав Панкратов начал с повестей. По крайней мере, две его первые работы были замечены читателем. Затем попробовал себя в драматургии. Очеркист, переводчик, редактор.
Матти Мазаев умеет рассказывать об интересных людях, их поступках, превратностях человеческих судеб.
Владимир Данилов — автор нескольких детских книжек, которые ребятами читаются.
Один из самых ярких представителей писателей, которые пришли в литературу в пятидесятые годы, несомненно — Тайсто Сумманен.
У меня сохранилась коллективная фотография участников совещания молодых литераторов Карелии, которое состоялось летом 1945 года. У ног сидящих в первом ряду прямо на полу устроился худенький мальчик в рубашке с расстегнутым воротом. Это был самый молодой участник совещания — четырнадцатилетний Тайсто Сумманен, начинающий поэт. Газета «Тотуус» лишь накануне совещания опубликовала его первое стихотворение.