Он смотрит на меня несколько секунд, тяжело дыша, прежде чем понимающе кивает.
— Чёрт, — бормочет он. — Хорошо.
Мы выходим на заднее крыльцо, где светло и тихо. Я устанавливаю штатив со своим телефоном и говорю, что всё, что ему нужно сделать — нажать на «воспроизведение», а затем сделать паузу перед началом записи другого видео.
— Сделай это для каждого видео, и я смогу показать ему одно, пока тебя нет, не показывая по ошибке второе. Я сохраню каждое как отдельный файл.
— Подожди, — Райан хватает меня за запястье, когда я собираюсь уйти. — Ты не остаешься?
— Думаю, будет лучше, если ты сделаешь это в одиночку. Это станет просто разговором между тобой и ним.
Райан кивает, и я захожу внутрь. Несколько минут спустя, я всё-таки выглядываю наружу, чтобы проверить, как он, и нахожу его уткнутым лицом в землю, с закрытыми руками лицом. Я выбегаю, не понимая, что произошло, и нахожу его всхлипывающим.
— Райан, — выдыхаю я, опускаясь перед ним на колени. — Что случилось?
— Я не могу этого сделать, — выдыхает он, отказываясь смотреть на меня.
— Знаю, это будет трудно, но оно того стоит, когда я смогу показать…
— Только не это, — бормочет он. — Я не могу уйти, — Райан поднимает на меня покрасневшие глаза. — Я не могу этого сделать, — его грудь быстро поднимается и опускается. — Я буду скучать по всему. Его визитам к врачу. По его улыбке. Он даже, чёрт возьми, не узнает, кто я такой! — буквально рычит Райан.
Моё сердце начинает разрываться на части, но я делаю несколько вдохов, чтобы успокоиться. Райану нужно, чтобы я была сильной прямо сейчас. Ведь он был таким сильным ради меня — в пляжном домике, когда я рожала Эр Джея, — теперь моя очередь быть сильной ради него.
— Ты понимаешь, почему я попросила тебя надеть военную форму?
Он качает головой, и слёзы боли текут по его щекам.
— Потому что я хочу убедиться, что Эр Джей будет знать, что его папа-герой, и именно это символизирует этот наряд.
— Я бы предпочёл быть для него просто отцом, — мягко признаётся Райан. — И твоим мужем.
Он притягивает меня к себе на колени и утыкается лицом в мою шею. Я не знаю, что сказать, чтобы ему стало лучше, поэтому не говорю ни слова, просто позволяя ему выплакаться.
В конце концов, он успокаивается и поднимает лицо, чтобы просто посмотреть на меня. На его щеках следы от слёз, а глаза выглядят опухшими. Он больше не плачет, но его подбородок дрожит.
— Я ненавижу это, — уверяю я его. — Но ты должен будешь уйти, и, если не дай Бог, что-нибудь случится, то у Эр Джея останется что-то лично от тебя на память.
Райан кивает в знак согласия.
— Хорошо, — он проводит руками по заросшему щетиной подбородку. — Я сделаю это.
Примерно через двадцать минут Райан заходит внутрь и вручает мне мой телефон, прося о встрече с Эр Джеем. Его лицо в пятнах от пролитых слёз, что говорит о том, что он ещё немного поплакал, но сейчас кажется более сдержанным. Я зову маму, и она отдаёт Эр Джея Райану с сочувственной улыбкой.
— Как бы там ни было, — произносит она. — Мы все очень гордимся тобой.
— Спасибо, — отвечает он, прижимая сына к груди и вдыхая его запах. — Но всё, чего я хочу, — это пережить следующие четыре месяца, а затем вернуться домой, чтобы начать строить свою жизнь.
От его слов у меня на глаза наворачиваются слёзы, когда я вспоминаю, как всего меньше года назад мы были в пляжном домике и он сказал мне однажды, что армия — это его жизнь.
Остаток дня мы проводим вместе. Райан загружает на мой телефон программы для обмена текстовыми и видео сообщениями, с помощью которых я могу связаться с ним, когда он вернётся на службу. Очевидно, что он уже перевёл свой телефон на международный тарифный план, и база, на которой он остановился, будет прослеживаться. Это отстойно, но этого достаточно, чтобы мы могли хотя бы поговорить. Он также даёт мне свой электронный адрес, чтобы я могла отправить ему фотографии Эр Джея. Конечно, он добавляет, что я должна также присылать ему и свои фотографии.
Вместо того, чтобы пойти домой, Райан проводит ночь, прижавшись своим телом к моему. Он просыпается перед каждым кормлением Эр Джея настаивая на том, чтобы именно он ему менял подгузник и помогал сыну срыгивать.
Утро наступает слишком быстро, и он будит меня, когда на улице ещё слишком темно.
— Детка, мне нужно идти, — шепчет он, целуя уголок моих губ. — Проснись, чтобы я мог попрощаться.
— Подожди, — тут же просыпаюсь я. — Ты уходишь… прямо сейчас?
— Мне нужно быть в аэропорту в пять утра.
— Мы поедем с тобой, — я резко сбрасываю одеяло и встаю.
— Нет, ты никуда не поедешь, — заявляет Райан, качая головой. — Если поедешь со мной, я никогда не смогу сесть в этот грёбаный самолёт.
— Райан, пожалуйста, — умоляю его я. — Мы ведь должны проводить тебя.
— Вот почему я разбудил тебя. Но я не хочу будить Эр Джея. Он спит и будет капризничать.
Он тяжело сглатывает, глядя на нашего спящего малыша, который понятия не имеет, что его папа собирается куда-то уехать и не вернётся домой ещё несколько месяцев.
— Мне нужно съездить домой и забрать свои вещи, — говорит он. — Я обязательно напишу тебе перед вылетом самолёта, но может пройти несколько дней, прежде чем я смогу связаться с тобой после.
Когда мои глаза уже готовы буквально вылезти из орбит от непонимания и волнения, он объясняет:
— Я должен отключить свой телефон в целях безопасности. Я полечу в Новую Шотландию, затем сяду на самолет до Германии, а оттуда другим самолётом отправлюсь в Кыргызстан.
— Это слишком много перелётов, — произношу я самые глупые слова из возможных. — Тебе приходится делать всё это каждый раз для того, чтобы вернуться домой на две недели?
— Да, — Райан проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Четыре месяца покажутся мне вечностью.
— Возможно, — соглашаюсь я с полуулыбкой. — Но мы справимся с этим.
Он наклоняется и целует меня в лоб, кончик носа, а затем в уголок рта.
— Я знаю, как ты относишься к обещаниям, поэтому ничего не буду давать. Но я скажу вам, что буду отсчитывать дни, часы, грёбаные секунды, пока не вернусь сюда, к вам, ребята.
Он нежно целует нашего сына в лоб и, закрыв глаза, глубоко вдыхает, как будто пытается запомнить его запах. Когда же он открывает глаза, они встречаются с моими. Он одаривает меня грустной улыбкой, от которой моё сердце буквально разрывается надвое, затем он берёт моё лицо в свои руки:
— Я люблю тебя, Микаэла, — шепчет Райан мне в губы.
А затем с последним душераздирающим поцелуем исчезает.
Глава 25
Микаэла
Четыре месяца спустя
Райан:«Пришли мне фото Эр Джея».
Я:<отправляю ранние фото>
Райан: «Он здесь в своей обычной утренней пижаме. Я хочу новое фото».
Я: «Не могу… Его сейчас нет со мной».
Райан::(
Я:«Не надо мне так писать. Это был долгий день. Он не спал всю ночь, а я вымотана. Я расслабляюсь в ванне».
Райан:«В ванне? То есть… ты голая? Тогда я просто требую твою фотографию».
Я:«Ха-ха-ха».
Райан:«Что смешного?»
Я:<отправляю фотографию своих ног>
Райан:«Чертовски сексуальные ножки».
Райан:<отправляет фото своей промежности> У меня стояк.
Я разражаюсь смехом и отвечаю ему.
Я:«Ты, должно быть, действительно в отчаянии, раз тебя заводят ноги».
Райан: «Каждая частичка тебя заводит меня».
Я:«Может, мне позже прислать тебе фотографию своего носа? Или как насчёт моих коленей? Мне сказали, что у меня сексуальные коленки».
Райан:«Ты уже знаешь, что я приму всё, что ты мне дашь».
Я улыбаюсь его последнему сообщению, зная, что он говорит совершенно серьёзно. Последние четыре месяца были для него тяжелыми. Он безумно скучает по Эр Джею — и по мне — и считает своим долгом говорить мне об этом каждый день. К счастью, благодаря технологиям мы можем переписываться каждый день, а также отправлять фотографии друг-другу. Мы даже несколько раз общались в видео-чате, но сервис не тянул, и связь вечно прерывалась. Когда он занят работой — наши разговоры становятся более расплывчатыми, но я не настаиваю, — может пройти несколько часов, прежде чем он ответит на сообщение, но мы не прекращаем общение больше, чем на двенадцать часов.
Сначала переписка была немного формальной-немного неловкой. Я каждый день беспокоилась, что он не ответит, и мне позвонят, как в случае с Йеном, — разумеется, конечно, так и сделают, потому что он внёс меня в список своих ближайших родственников, так что, если что-нибудь случится, я узнаю первая. Из-за этого я старалась как бы держаться на расстоянии. Но когда твоей единственной формой для общения с человеком становятся текстовые сообщения, у тебя просто не остаётся другого выбора, кроме как в конце концов просто привыкнуть к этому. А поскольку вы находитесь на расстоянии, становится легче сказать то, что вы обычно не скажите кому-то в лицо. Ночные беседы стали более личными, хотя мы и всячески избегаем всего, что касается нашего будущего, больше концентрируясь на нашем прошлом и настоящем.
И, попутно, эти разговоры приняли кокетливый оборот. Зная, что Райан застрял в пустыне и рядом с ним нет никого, кроме других солдат, я склонна ему уступать, давая ему всё, о чём он просит. Он никогда не переходит черту, но мы определённо переходили её уже много раз. Несмотря на то, что мы открыто и не обсуждаем возможность быть вместе, поскольку он знает, что я не могу вести подобный разговор, пока он не вернётся на территорию США, он несколько раз упоминал, что у него нет желания быть с кем-либо ещё, кроме меня. Я и не понимала, как сильно мне было необходимо это услышать, пока Райна сам этого не сказал. Я слышала слишком много историй о солдатах, которые оставаясь одни во время подобных поездок искали утешения в ком-то там.