Но во мне было слишком сильно раздражение, чтобы прислушиваться к справедливым словам Рэйнара.
— Обращенные работают, а вы лишь живете плодами этих трудов. Стоило ли попадать в другой мир, чтобы увидеть все то же самое.
— В своей прошлой жизни ты повелевала людьми?
— Нет.
— Значит, тебе захотелось власти здесь? — спросил Рэйнар, снова поднимая на меня глаза. Однако сейчас в их янтарной глубине плескалась злость.
— Ни в коем случае. Я слишком глупа для политических интриг, — невозмутимо ответила я.
— И чему же, в таком случае, посвящена твоя речь? — процедил Рэйнар. — Мы веками живем так, как завещали наши предки. И никто до сих пор не жаловался. Каждый член стаи знает свое место и выполняет возложенные на него обязанности. Разве твой мир устроен не так?
— Так. И иногда еще хуже, — вынуждена был я признать.
Я уже вообще жалела, что завела этот разговор. И с чего это меня с утра пораньше потянуло на революционные разговоры? Рэйнар прав: из обращенных никто не жаловался. Пока я портила ткань в швейной комнате, девушки только и говорили о том, как хорошо им живется. А ведь там были и обращенные, и обычные волчицы. Воспитательницы в детской тоже не выглядели несчастными. По крайней мере до того момента, как там начался переполох. Но я тоже была обращенной. И сама с собой всегда была честна. Меня просто бесил ошейник и комната, в которой меня заперли и будут запирать, словно дикого зверя. А терпение никогда не занимало первое место в списке моих добродетелей.
— Похоже, ты имеешь в виду свое положение, — лениво протянул Рэйнар, словно прочитав мои мысли. — Но ты сама виновата.
— Неправда! — задохнулась я от возмущения. — Я виновата лишь в том, что хотела помочь волчонку! Вы сами не уследили за Брандом, а поплатилась за это я!
— Ты теперь волчица. Или привыкай, или твое бессмертие так и пройдет в ошейнике и под замком. И начнем мы с того, что с этого момента ты будешь обращаться ко мне, как и все в этой стае — мой альфа.
— Не дождешься, волк! — прошипела я, прищурившись, и сильнее вцепилась в поднос. Послышался треск дерева. — Ты сделал меня рабыней, но не заставишь говорить то, что хочешь услышать!
Рэйнар побарабанил пальцами по столу. К еде он так и не притронулся.
— Фира сказала, что вчера с тобой было много проблем. А мне не нужны слуги, которые доставляют хлопоты.
Рэйнар медленно поднялся. Я сделала шаг назад.
— В таком случае, ты всегда можешь меня отпустить.
— И куда ты пойдешь? Даже если бы нам удалось открыть портал, тебе некуда возвращаться. У тебя ведь не осталось родных.
«Фира! Ну, ты и трепло!» — мысленно выругалась я, пообещав себе больше ничего не рассказывать ни одной живой душе в этом замке.
— Это тебя не касается. Я хочу уйти, — сказала я, лихорадочно скользя взглядом по красивому мужественному лицу Рэйнара. Он слушал меня внимательно, чуть нахмурившись. Сглотнув, я вложила в свои следующие слова все чувства, какие только могла: — Пожалуйста. Я не хочу здесь жить. Пообещай отпустить меня, когда портал будет открыт. Пожалуйста, Рэйнар, — последние слова я прошептала, отметив, что впервые назвала альфу по имени.
Злость из глаз Рэйнара ушла, сменившись жалостью.
— Но ты не можешь уйти, — почти ласково сказал он, огромной рукой прикоснувшись к выбившейся из моей косы пряди волос. Мое сердце сделало несколько тревожных скачков. — Я не могу рисковать безопасностью стаи.
— Я никому не расскажу о том, что видела здесь, обещаю, — продолжала я просить. — Да мне никто и не поверит. Пожалуйста. Я никогда не смогу привыкнуть к жизни здесь. Это не моя жизнь.
— Никогда — это слишком долго. Тебе придется, Лита, — сжав губы в твердую линию, отрезал Рэйнар, резко убрав руку. — Волки могут жить только в стае. В этом наша сила. И если ты не хочешь быть избитой за неповиновение, ты будешь выполнять то, чего от тебя ждут. В противном случае наказание не заставит себя ждать.
Я отшатнулась от Рэйнара. Не такого ответа я ждала. Но ведь его ничем не проймешь!
— Мой альфа! — услышала я голос Даллы. — Мы готовы.
Почувствовав, что еще немного и из глаз брызнут слезы, я бросила поднос под ноги Рэйнару и метнулась из зала прочь.
Я бежала и бежала, а перед глазами мелькали смазанные коридоры и галереи замка. Наконец, забившись в каком-то темном углу, куда не долетал даже свет факелов, я дала себе волю и выплакалась. Слезы лились и лились. Я оплакивала свою неудавшуюся семейную жизнь, из-за которой и отправилась в эту чертову поездку. Оплакивала свою судьбу, которая привела меня именно сюда, в этот варварский мир, где даже не было нормальной зубной пасты. Оплакивала свою невезучесть, из-за которой оказалась самым последним членом этого средневекового общества. Никем. Без будущего и каких-либо перспектив.
Когда рыдания сменились судорожными всхлипываниями, голова стала странно ясной, а мысли обрели последовательность, я приняла решение. Рэйнар сам подсказал мне его. Что толку постоянно возмущаться и качать права? Это и в моем-то мире не всегда работает. Нужно действовать хитрее: я стану самой послушной и исполнительной из служанок замка Рамаин. Я буду выполнять самые бредовые требования Рэйнара. Будь то приказ покормить его волчье величество с ложечки или просьба потереть ему спину. Но когда я добьюсь возможности избавиться от ошейника, свободно передвигаться по замку и его окрестностям, Рэйнар поймет, что только полный тупица мог мне довериться!
Глава 12
Я протирала каминную полку в комнате Рэйнара, напевая какую-то английскую песню и дико перевирая слова. Прошло целых две недели с моего обращения. Четырнадцать дней. Или лун, как считали время здесь. В конце каждого дня я оставляла маленькую черточку около камина в своей комнате, используя прогоревший уголек в качестве карандаша.
Жизнь постепенно входила в колею. Неизменным оставалось одно — мое желание покинуть этот сумасшедший мир. Я не могла привыкнуть ни к мясной каше по утрам, ни к ранним подъемам, ни к тому, что не могу распоряжаться своим временем так, как того хочу. Но больше всего мне не хватало… Нет, не возможности провести время с интересной книгой и даже не интернета, а моей работы в приюте для животных. После развода я все силы отдавала волонтерской деятельности, и сейчас мне казалось, что я лишилась чего-то поистине важного.
Бесконечные размахивания тряпкой и смены постельного белья доводили меня до умопомрачения. Я не торопилась ни с кем сближаться. Даже с Фирой, помня о ее любви почесать языком в присутствии альфы, я старалась теперь не разговаривать без острой необходимости.
Каждое утро начиналось с того, что я бежала на кухню, где с опаской смотрелась в начищенный до блеска котел, проверяя, не изменили ли мои глаза свой цвет. И с радостью выдыхала, поняв, что это по-прежнему я, а глаза все еще зеленые.
Получив задание на день, я скользила по замку, как робот, выполняя те виды работ, которые мне назначали. После памятного разговора с Рэйнаром я собиралась следовать своему плану и выполняла его безукоризненно. Жаль только, что альфу после того утра я не видела и оценить мою исполнительность и благоразумие было некому. Однако я жила надеждой, что Фира расскажет ему, что я по праву заслужила звание «работник недели».
Рэйнар уехал и отсутствовал уже полторы недели. С ним же уехали Далла и Хольд. Из обрывков разговоров, которые мне удалось уловить, выяснилось, что они отправились на Совет, который устроили альфы других стай. Вот почему Рэйнар был таким мрачным в то утро. Бежать я не пыталась, потому что после отъезда альфы подъемный мост не опускали. Замок Рамаин был словно отрезан от остального мира.
За эту неделю я изучила замок сверху донизу и пришла к неутешительному выводу — выбраться отсюда можно только через главные ворота. Также, пользуясь правом уборщицы покоев альфы, я прошерстила все ящики его стола и даже перетрясла книги в надежде найти хотя бы карту Багряного Леса. Но из одной книги выпал лишь небольшой портрет светловолосой красотки с пухлыми губами и взглядом с поволокой, а в столе обнаружились только деловые письма с вожаками других стай. Все эти находки никак не могли мне помочь.
В это утро я выбросила из головы все мысли, целиком сосредоточившись на уборке. Я пела и пела, пританцовывая около полок с мокрой тряпкой в руках. Музыка! Вот чего еще не хватало в этом мире!
По вечерам члены стаи собирались на ужин в главном зале, а после доставали самодельные дудочки и инструменты, напоминающие средневековые лютни, и наигрывали на них незамысловатые баллады о временах Великого Гона и первом альфе, которого покинула его ирримэ.
Эта баллада вызывала неизменные слезы на глазах у особо сентиментальных оборотней. Мне же каждый раз было смешно, но вовсе не потому, что я сухарь, а потому что вышеупомянутая ирримэ сбежала с бета-волком, оставив незадачливого альфу с носом. Вот вам и вечная любовь! Заканчивалась баллада душещипательными строчками:
Альфа, в чьем сердце любовь умерла,
Взобрался на самый пик Западных гор.
Запел он о той, что любовь предала.
И только Богиня Белой Луны знала о боли его.
Вот именно эти строчки и вызывали у меня смех. Если уж у альфы были силы распевать, получается, не так уж он и страдал. Факт оставался фактом. Если к порошку для чистки зубов из яичной скорлупы я еще могла привыкнуть, то за возможность послушать свои любимые песни, не раздумывая, продала бы душу.
Тихий смех заставил меня замереть на месте, а затем и резко обернуться. Небрежно прислонившись к косяку двери, стоял Рэйнар собственной персоной. Увлеченная пением, я не услышала, как он вошел. А теперь он еще и увидел мое кривляние. Какой позор!
— Я уже заканчиваю, — быстро сказала я, умоляя щеки не краснеть. — Я думала, что успею закончить раньше. До того, как… — Я неопределенно взмахнула тряпкой.
Рэйнар широко улыбался. За время, что его не было, я успела позабыть, насколько же он красив. Красив и опасен. И теперь жадно всматривалась в его лицо. Я знала, что он видит мой взгляд, но ничего не могла с собой поделать. Я увидела, какие темные у него подглазины. Будто он не спал несколько ночей. Длинные волосы спутанными прядями рассыпаны по плечам, а подбородок зарос темной щетиной. Однако хоть Рэйнар и выглядит уставшим, от всей фигуры исходит аура силы. В комнате сразу словно стало меньше места.