– Нет, – согласилась я. – Жарко.
– Жарко, – подтвердил дед, доставая с полки две кружки. – А Ника что, спит еще?
– Пусть спит, каникулы, – ответила я со скупой и, уверенна, кривой улыбкой на губах.
– Ну пусть, – деда покивал и достал батон и сливочное масло. – Ты ешь, – он придвинул мне нарезанные куски хлеба.
– Спасибо, – поблагодарила я, через силу жуя и глотая каждый кусочек. – Я правда просто не могла уснуть, – сказала я под внимательным взглядом серых пронзительных глаз. – Мне ничего не снилось. Не беспокойся.
Деда заерзал на табурете, откашлялся и спросил:
– Правда?
– Правда, дед. Я пойду, – я отпила глоток горячего чая, оставила на тарелке надкусанный бутерброд, спеша покинуть кухню.
– Хорошего дня.
– И тебе, – ответила я, надевая сандалии и хватая сумочку.
На работу я приехала чуть раньше остальных и ждала, сидя у входа. Сегодня день поставки, надеюсь, за приемкой и разбором я перестану корить себя и думать о прошедшей ночи.
Я хваталась за любое дело. Нужно поменять ценники? Так это я! Вынести в зал свежие цветы? Так это снова я! Обслужить клиента? Я! Я! И я!
– Возьмешь? – Катя толкнула меня в бок отвлекая от обрезки нижних листьев с роз.
– Конечно, – согласилась я, наблюдая как высокая девушка входит в павильон. Ведь когда разговариваешь с кем-то сложнее сосредоточиться на безрадостных мыслях.
Я обтерла руки. Над дверью мелодично зазвенел колокольчик.
– Доброе утро, – поприветствовала девушка. – Помогите, пожалуйста, – она направилась ко мне, широко улыбаясь.
– Доброе утро. Чем вам помочь?
Девушка осмотрелась и спросила у меня:
– А какие цветы принято дарить мужчинам?
– О-о-о, – я вышла из-за стойки и повела клиентку вдоль вазонов. – Довольно часто дарят розы. Белые или красные. Гвоздики…
– Нет, точно не гвоздики, – отмахнулась девушка и подошла ко мне вплотную, окутывая в яркий цветочный аромат парфюма. – Молодому мужчине, – произнесла она вполголоса. – На очень важный повод.
– Если повод действительно важный, то возьмите розы, – посоветовала я.
– Алые, – тут же попросила клиентка.
– Сколько?
– Сорок. Сорок самых красивых роз. И перевяжите вон той зеленой лентой, – изящная кисть указала мне за спину, заставляя отпрянуть, чуть не попав по лицу острыми ноготками серебристого цвета.
– Как пожелаете, – ответила я на автомате и принялась доставать, раскладывать цветы на столе.
– А точно Мите понравится? – уточнила клиентка, в тот момент, когда я почти сложила букет. – Алый цвет любви?
– Да, любви и страсти.
– Отлично, – девушка шкодливо улыбнулась. – Добавьте в центр одну белую розу. Белый – цвет чистоты. Думаю, именно этот цвет как нельзя лучше ассоциируется с ребенком, – я улыбалась в ответ, слушая размышления. – Я беременна, – доверительно прошептала она.
– О, поздравляю.
– Спасибо. Вот сюда белую. Да. Как же красиво, – девушка взглянула на мой бейдж. – Агата, а вы могли бы подписать открытку? У меня отвратительный почерк. Я сейчас выберу. Вот эту, – положила передо мной небольшое белоснежное сердечко.
– Хорошо. Что написать? – спросила я.
– Э-э-эм, – девушка подняла глаза к потолку и начала диктовать: – Я не устану повторять, что счастлива с тобой каждый прожитый день. Ты будешь самым лучшим отцом во всем мире. Идеально, – восхитилась. – А тут восклицательный знак, но вместо точки крохотное сердечко. Волшебно, – выдохнула она. – Огромное вам спасибо. Вы такая умница.
– Да не за что, это моя работа, – я туже перевязала тяжелый букет и набрала на терминале сумму для оплаты.
– Сейчас-сейчас, – девушка поставила лаковую сумочку на стол. – Вечно она куда-то пропадает.
– Да я вас не тороплю, – ответила я с дежурной улыбкой.
– Ой, а хотите посмотреть на моего Митю?
– Э-э-э, да.
У меня и выбора-то нет.
– Сейчас, – клиентка извлекла тонкий телефон, и быстрым движением пальцев открыла галерею фотографий. – Вот он, с одним из своих племянников на руках, – серебряный ноготок указывал на экран. – Скажите, он же создан для детей. Такой лапочка. Чуткий. Вы не смотрите на его грозный внешний вид. Митя умеет быть милым и нежным.
– Я знаю… это, – шепчу я распухшим языком, рассматривая на фотографии титана.
– Что вы сказали? Неважно. А вот и карточка, – телефон пропадает в недрах сумки, а перед моим лицом маячит яркий пластиковый прямоугольник.
Я действую на автомате, протягиваю букет, за ним чек и желаю хорошего дня.
– И вам, Агата, – слышу, борясь с головокружением.
Глава 9. Митир
До чего же приятный собеседник Темный князь. Сил нет, как хочется переговорить с ним еще раз.
В его природе кинуть крупицу информации и наблюдать. Наслаждаться. Что он и сделал сейчас со мной.
Можно подумать, я и без него не знал, что мне врут. Только я склонялся к лживости мышки, а теперь я ни в чем не уверен.
Александр с легкостью мог сказать, что Леся – моя пара, при этом не открывая никаких подробностей истории братьев Лесман. Но! Но он не сделал этого.
Или же…
Вампир изъявил желание поразвлечься за мой счет. Сесть и наблюдать, как отец Леси играет со мной в конструктор, выскажи я предположение, что волчица не предназначена мне Селеной.
Нет…
С истинностью князь никогда не шутил. И, надеюсь, не шутит сейчас.
Если я думал до этого, что в моей голове свалка, то я ошибался.
Сотни вопросов и ни одного ответа.
Самым простым вариантом было обвинить во лжи маленькую ведьму. Но звериная часть меня доверяла ей безоговорочно. Как совсем недавно доверяла Лесе. Но куда проще не поверить малознакомой девчонке, чем волчице, что я считал своей истинной в течение сорока лет.
Даже в голове не укладывался масштаб вранья.
Сорок лет.
Больше половины человеческой жизни быть обманутым.
Звучит как бред.
Сорок лет лжи? Да не может быть! – я тряс отрицательно головой.
Леся врала мне. Врала стае. Врала отцу и матери.
Если посмотреть трезво – она украла сорок лет моей и своей жизни.
Точно бред.
Конечно, бред!
Нельзя быть настолько вероломной и беспринципной.
Шли часы, а мысли с моей голове не менялись. Они продолжали биться в сознании и чем больше проходило времени, тем больше у меня появлялось сомнений.
Я восстанавливал события нашего знакомства с Лесей.
Впервые я ее встретил в кабинете Альфы, когда она сбежала из-под родительского крыла и старалась помочь в расследовании убийства волчицы нашей стаи. Взволнованная, испуганная, она держалась за локоть отца, а тот протащил ее мимо меня и увез. Отлично помню, как бесновался зверь, почувствовав желанный запах и тут же потеряв его. Но сейчас эта тяга не казалась такой уж острой. Мои действия не напоминали действия душевно больного. Влюбленного? Увлеченного? Да.
А вот после знакомства с Агатой, я сам боялся собственных решений. Зверь – вот кто хозяин в данный момент. А он мечется, скулит от тоски, чуть ли не выворачивает меня наизнанку, требуя встретиться с мышкой. Просто увидеть ее, вдохнуть ее запах, почувствовать тепло. Эта мысль становится настолько навязчивой, что я не понимаю в какой момент покидаю сторожку и сажусь за руль автомобиля, и я не останавливаю себя, еду по направлению к городу.
Я больше не прячусь, не паркуюсь за двести метров до дома мышки. Меня потряхивает от идеи идти пешком и потерять драгоценные минуты.
Ну конечно же и ты тут…
Фамильяр охраняет свою ведьму.
Собака поднимается на ноги, лает, скалится. Но этой тварюшке не соперничать со зверем. Он в мгновение занимает место человека. Хруст трансформирующихся костей и сухожилий, треск тканей, с меня слетает футболка и я крепко держу фамильяра за шкирку угрожающе рыча.
– Сожр-р-ру, – рыкаю сквозь стиснутые зубы и отшвыриваю создание.
Даю себе пару секунд вновь принять человеческий вид, заглядываю в окно.
Моя мышка! – не отвожу взгляда от девичьей фигурки.
Агата раскинулась на постели. Точно не спит. Встревожена и возбуждена…
А ее запаха мне становится ничтожно мало, я забираюсь в комнату и дышу с ней одним воздухом.
Я сжал кисти рук в кулаки до боли в пальцах, противясь желанию коснуться.
Во мне смешиваются противоречивые чувства и эмоции. Эмоции человека, эмоции зверя и чужие – желания моей маленькой ведьмы.
Прошло лишь двое суток, а кажется, что я не видел ее целую вечность.
Она напугана, щебечет что-то, пытается угрожать. А меня потрясывает от звериного желания и щемящей нежности. Лишь от мысли коснуться Агаты тело ходит ходуном и член болезненно упирается в ткань джинсов.
“Нужно сдержаться!” – здравая идея пробивается сквозь спутанные мысли, и я тут же заталкиваю ее куда подальше, присаживаясь на низкую кровать и целуя мышку.
Зачем я сопротивляюсь?.. Итог один – я рядом с ней.
А ведьма дразнит. Ластится. Прижимается, трется, постанывает в губы. Кажется, она забыла, что мы не одни. Не сопротивляется, позволяет ласкать острые темные соски, коснуться между ног, подцепить тонкую ткань трусиков и растереть горячую влагу.
Я и сам погружаюсь словно в вакуум. Я сосредоточен только на маленькой ведьме, на ее реакции, на сладких стонах, что отдается импульсами в паху, на дрожи ее белоснежных бедер и рваных вдохах.
“Забрать! – рокочет зверь. – Моя! – продолжает подталкивать к безрассудству”.
“Наша, – поправляю я зверя. – Заберу! – решаю для себя. – Сделаю все, чтобы маленькая ведьма была только моей!”.
И я готов к этому прямо сейчас – готов перекинуть мышку через плечо, вынести из дома, погрузить в автомобиль и увезти в сторожку, чтобы никто не смел даже смотреть на нее.
Только я забыл, что мне не позволят этого сделать.
– Мит! Мит! Ты сейчас совершаешь ошибку, – слышу голос драгоценного друга. Я слышу не только его голос, но и его шаги в нескольких метрах от дома. – Даю тебе десять секунд или вытащу тебя из этого теремка силой. Я серьезно! – рявкает он. И во мне вновь начинается борьба. – Бля, Мит, не заставляй меня этого делать. Да мать твою! Твоя волчица беременна! – выпаливает одним словом, и до меня не сразу доходит смысл сказанного.