— Филисити МакКаст. — Я улыбнулась.
— Ты с какой планеты? — полюбопытствовал Матар, облокотившись о парту.
— Орст, — солгала я, вспомнив, какое место рождения мне прописал Макс в документах.
Опять Макс. Интересно, пройдет хоть день, когда я его не вспомню?
— Вот это совпадение! — радостно воскликнул МакСтоун. — Я тоже оттуда! Ты была в столице? Там еще сейчас воздвигли маяк, в котором самая обширная информационная библиотека, насчитывающая более одного иоттабайта5 информации.
— Нет, я не вылетала из своего села, — смущенно ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и непринужденно.
— А, понятно. А где ты родилась?
— Я… в маленьком населенном пункте, наверняка ты его не знаешь, — попыталась я уйти от ответа.
— Зря ты так. Я силен в геолокации, — деловито отозвался парень.
Я не знала, чем ему ответить, но ситуацию спас Эштон, который протянул Матару руку и представился:
— Эштон Торифаэр. Мы с тобой еще не знакомы.
Я облегченно выдохнула, откинувшись на спинку скамьи и с легкой улыбкой поглядывая на парней. Матар пожал руку новому знакомому.
— Надеюсь, ты развенчаешь моё предубеждение о том, что всё фаэрты — высокомерные засранцы, — сказал он с легкой усмешкой.
— Вряд ли, — нахально протянул Эш.
— И где вы с Филисити познакомились? — спросил Матар.
— В душе, — стреляя в меня насмешливым взглядом, ответил фаэрт.
К нашему разговору начали прислушиваться сокурсники. Оросит на мгновение впал в ступор, я же покраснела и посчитала нужным пояснить:
— Я отправилась принимать водные процедуры, думая, что никто не войдет! Комендант должен был оповестить всех студентов о том, что душ на первом этаже теперь закрыт.
— И он тебя увидел выходящей из душа в чем мать родила?
— Нет, что ты! — поспешно воскликнула я, толкнув Эштона, чтобы больше не ставил меня в компрометирующее положение.
— Нет, это я предстал перед ней в чем мать родила. А сколько было крика! — рассмеялся Эш. — Её крика, разумеется, просто она оказалась не готова увидеть таки-и-ие размеры!
Теперь рассмеялись все студенты в аудитории, убедив меня, что они прислушивались к нашему разговору. Я покраснела еще больше, не зная, куда себя деть. Эш приобнял меня, ласково улыбнувшись:
— Фил, можешь не смущаться так! Мы же друзья. Я понял, что парни тебя совершенно не интересуют.
Теперь аудитория погрузилась в тишину. И в этой тишине раздались маты — разочарование сокурсников лавиной накрыло меня. Я хотела опровергнуть слова нового друга, но, увидев его подмигивание, притормозила и поразмыслила.
Пожалуй, мне будет выгодно, если все будут думать обо мне, как о представительнице нетрадиционной ориентации, ведь тогда никто не будет предпринимать попыток затащить меня в постель. Или, наоборот, сочтут экзотическим фруктом?
Тяжелый выбор.
— Тебе совсем-совсем не нравятся мужчины? — разочарованно спросил Матар, и я отвела в сторону взор, чтобы цветом глаз не выдать свои эмоции. Лгать я была не приучена. — Что ж, печально, конечно, но разве кто-то еще мог поступить на мужскую специальность? Тем более в такое опасное время.
К моему облегчению, разговор продолжиться не успел, так как в аудиторию вошел преподаватель. Он задержал на мне оценивающий взгляд, после чего повернулся к интерактивной доске и начал выводить на ней должность и имя.
Я посмотрела на Эша, тот подмигнул и включил на коммуникаторе диктофон.
Новости в училище разлетались быстро, поэтому к моменту, когда я пришла в столовую на обед, о моей «нетрадиционной сексуальной ориентации» знали фактически все. Чувствовала я себя при этом некомфортно, но понимала, что это прекрасный способ избежать повышенного внимания со стороны представителей сильного пола. Пусть меня и рассматривали со всех сторон, но уже без явного мужского интереса, разве что иногда были похабные взгляды, но их было меньшинство.
— Признайся, ты кайфуешь, находясь в центре событий, — поддразнил меня Эш.
— Не понимаю, о чем ты, — пожала плечами я.
Можно ли чувствовать себя комфортно в центре внимания? Разве только чуть-чуть, настолько, чтобы ощущать некую удовлетворенность происходящими событиями. Стоит признаться, что порой женщинам нравится чувствовать на себе заинтересованные мужские взгляды.
Казалось, Эш в точности прочитал мои мысли и ухмыльнулся, но даже кривая ухмылка не испортила правильные черты лица. У него было овальное худое лицо с четкой линией скул и волевым подбородком и бездонные радужные глаза, над которыми изгибались густые брови. Даже большой рот и полные губы не портили его внешность, лишь придавали привлекательности.
Эштон, заметив мой интерес, резко повернулся, и мне на миг показалось, что я вижу смеющиеся и ласковые глаза Макса. Резко выдохнув, я покачала головой, отгоняя наваждение.
— Что с тобой? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Эш.
— Нет, просто показалось, — задумчиво ответила я и принялась за еду.
Первый учебный день для меня оказался трудным, но интересным. Вечером я позволила себе долгожданный звонок родителям, которые ждали от меня новостей, словно манны. Они с умилением слушали мой рассказ о новых предметах и преподавателях и желали только удачи и дисциплинированности. Я ответила, что среди однокурсников всё равно нет того, кто мне нравится.
Естественно, я умолчала, что существует тот, кто украл моё бедное доверчивое сердце. Так странно, раньше я думала, что вся эта девичья чушь меня не интересует, но влюбилась в первого попавшегося мужчину.
Может, первая влюбленность недальновидна и имеет быстротечный характер? Было бы хорошо, если так, ведь у нас с Лимаксионом не может быть будущего. Это понимали и я, и фаэрт.
4
К середине недели выяснилось, что я довольно сильна в технических науках. Я хорошо понимала физику процессов, но вот конструктивные особенности учить было сложнее. Здесь мне приходилось заучивать названия деталей и агрегатов, когда сокурсникам конструкции давались легко. У меня было ощущение, что их обучают этому с колыбели.
Этот факт оказался неприятной проблемой, но не настолько масштабной, как военная подготовка с физическими нагрузками и гражданской обороной. Здесь в первый же день занятий, в среду, мне пришлось столкнуться с интенсивным бегом, гантелями, спортивными тренажерами и строевой подготовкой.
Преподавателем был высокий роасан с квадратным лицом и глубоко посаженными глазами, которыми он, казалось, мечет молнии. Иначе как можно было объяснить его давящую ауру? К тому же майссор Форхат-онг был безжалостен.
Как бы я ни старалась, у меня ничего не выходило. Я была слишком маленькой, худенькой и «нелепой», как он меня назвал, когда увидел в первый раз. Я стояла последняя в ряду рослых парней, и меня даже не сразу заметили, а обратили внимание только тогда, когда майссор решил проверить ботинки у курсантов. Он опустил взгляд и наткнулся на меня, а потом разразился отборным матом на межгалактическом.
И после этого началось…
— Курсантка МакКаст, тебе зачем задница дана?! Чтобы вилять ею перед своими сокурсниками? А ну подобрала и побежала! Веселее, веселее! — кричал Форхат-онг при каждом удобном случае и бил меня своим хвостом по пятой точке. — Ноги выше! Спину ровнее! Быстрее, курсантка, не мешки разгружаешь!
Нет, это хуже, чем мешки. Это хуже всего!
Сжав зубы, я пыталась подтягиваться, но получалось тем самым мешком висеть на перекладине, виляя все той же пятой точкой. Майссор не упускал возможности каждый раз больно ударять меня, чтобы я лучше запомнила урок.
Ненавижу! Слезы текли по щекам, однокурсники смотрели на меня с жалостью, но лишь Эштон осмелился возразить преподавателю. Когда тот в очередной раз хотел ударить меня, он заслонил меня собой и получил удар по коленям вместо меня. Стерпев боль, Эш подтянул мое тело до перекладины, и с помощью друга я смогла подтянуться десять раз.
— Наряд вне очереди, Торифаэр, — с усмешкой отозвался Форхат-онг, когда мы вновь встали в шеренгу.
— Прости. Тебе досталось из-за меня, — шепнула я другу, утерев со щек слезы.
— Пустяки, — улыбнувшись, но не повернув голову, отозвался друг.
В этот день я пообещала себе, что это последний раз, когда однокурсники видят мои слезы. И уже в пятницу я, превозмогая собственное недомогание и моральное уныние, маршировала в строю парней. Майссор лишь усмехался, смотря на мои жалкие потуги, и не забывал подгонять меня хвостом. Но я не проронила ни одной слезинки, лишь вечером в подушку позволила себе выплакаться.
В субботу у меня болело все тело, как и в прошедший четверг, но теперь боль наложилась друг на друга и усилилась. Сегодня я тащилась на пары, с трудом передвигая ногами. Когда я вошла в аудиторию, то буквально рухнула на парту. Эштон посмотрел на меня с сочувствием.
— Фил, может, тебе сладенького? Хотя бы для поднятия духа.
— Нет, ей нужно больше белка, чтобы мышцы не так болели, — встрял Матар, тоже с сочувствием смотря на меня.
— Точно? Может, лучше кальция? — донесся до меня еще один голос.
— А укрепление костей тут при чем? — возмутился Матар.
— Нет, парни, я знаю, что нам нужно: окроит6. Этот фрукт укрепляет общее состояние организма, — вмешался еще один однокурсник, и я тихо застонала.
Дайте мне просто спокойствия и тишины!
— Да ладно, не стоит так переживать. Все со мной будет нормально, — неуверенно улыбнулась я, стараясь быть вежливой, хотя в преимущественно синих глазах начали преобладать вкрапления фиолетового.
— Стоит, — уверенно кивнул Эш.
Но чего я не ожидала, так это именно окроита практически от каждого однокурсника в начале третьей пары — ребята позвонили в курьерскую службу, и в училище доставили нужный фрукт.
Я с запредельной улыбкой на губах принимала гостинцы и не знала, как отблагодарить их за эту теплоту. В общежитие я возвращалась с коробкой кисло-сладкого окроита, думая, что жизнь умеет преподносить приятные сюрпризы.