— Именно, — кивнул Макс и оглядел меня с ног до головы. — Только оденься во что-нибудь менее маркое и удобное.
— Из менее маркого и удобного у меня только военная форма, — призналась я, разведя руками.
— Отлично. Мне хочется посмотреть, курсантка Филисити МакКаст.
— Но эта форма совершенно скрывает мою фигуру, — буркнула я, развернувшись.
— Не переживай. Всё, что надо, я уже разглядел, — донеслось мне в спину, и фаэрт закрыл двери.
Я стояла и растерянно глядела ему вслед. Это был комплимент? Это же точно был комплимент и мне не показалось? Щеки опалил румянец, я улыбнулась и быстро облачилась в форму. В коридоре нос к носу столкнулась с Максом, мужчина переплел наши пальцы и повел меня на улицу.
Здесь стоял гироцикл, за штурвал которого сел фаэрт. Я села сзади, обняв мужчину за талию и прижавшись щекой к его спине. Макс зажег питание, и мы помчались к воротам. Мимо проносилась ночь, и мы удалялись от дома куратора.
Моё сердце стучало медленно, но сильно. Я даже боялась, что его может почувствовать Макс, именно поэтому слегка отодвинулась, но тут же почувствовала крепкую хватку Макса на своей ладони. Расслабившись, я вновь приникла к фаэрту и обняла его за талию крепче, закрыв глаза. Как же рядом с ним тепло!
Мы остановились, и мне пришлось нехотя открыть глаза и встать с гироцикла. Мы стояли в центре поля с высокой травой по колено, вокруг шелестел лес. Вся зелень на спутнике была искусственного происхождения, для этого под землей делали специальную систему орошения и удобрения, как и на многих планетах. Но не на Орео. Там никогда такого не было. Земли использовались исключительно в качестве плантаций.
— Никогда не была в лесу, — призналась я.
— Тогда идем, я тебе кое-что покажу.
Макс заглушил двигатель и потянул меня к огромному толстому дереву. Наверное, диаметр его ствола доходил до трех метров, и смотрелось оно крепким и полным сил. Когда мы подошли ближе, то я разглядела дверь и сенсорную панель с откидной крышкой. Решив не удивляться, подождала, пока Макс снимет защиту.
— Лиса, — обернувшись ко мне, тихо проговорил Макс, когда дверь отъехала в сторону, предоставляя вид на винтовую лестницу. — Это моё детское убежище. Так уж случилось, что мои родители были часто заняты и просто отправляли меня к деду сюда. Я даже школу пропускал целыми семестрами, обучаясь дистанционно. Так что эта дверь не просто вход в «домик на дереве» — это пропуск в моё детство.
Он раскрывается передо мной, оголяя самые сокровенные воспоминания. В животе запорхали бабочки, и я невольно улыбнулась, крепче сжав ладонь Макса. Он кивнул и потянул меня внутрь. Дверь за нами плавно съехалась, и мы прошли на второй этаж, не размыкая рук.
Я чувствовала, что расстояние между нами сокращается с каждым моим вздохом. И от этого становилось страшно. Сможет ли кто-то стать мне ближе моих родителей? Довериться своим чувствам всегда страшно.
Наверху была просторная комната с гамаком, водяной кроватью и креслами со столом. Естественно, стены были отшлифованным деревом, прямо перед нами был открытый балкон. Наверное, снаружи его заметить затруднительно — вид закрывают ветви с пышной сочной листвой.
Макс, дав время мне оценить обстановку, потянул именно на балкон. Я послушно последовала за ним. Подойдя к перилам, я осторожно выглянула вниз. Метров шесть точно есть. Высота никогда не вызывала у меня страха, наоборот, чувство свободы и эйфории. Вот и сейчас моё сердце ускорило свой бег.
Или это из-за горячих ладоней Макса, которые легли мне на талию. Я затаила дыхание, наслаждаясь его невесомыми прикосновениями.
— Сейчас начнется самое прекрасное, — прошептал мужчина на ухо.
По моему телу пробежали мурашки, и я крепче прижалась к Максу. Казалось, что он улыбнулся и прижался щекой к моему виску. Впереди в ночной тишине леса я увидела несколько огоньков. Сперва подумала, что воображение разыгралось, но вскоре огоньков прибавилось. Сначала с десяток, потом с сотню, и вдруг они заполонили весь лес.
Медленно они выбирались из-за деревьев на поляну. Маленькие разноцветные светлячки, заполонившие собой все пространство снизу. Я приоткрыла рот от удивления и созерцания такой красоты, а огоньки тем временем пустились в пляс.
Они поднялись вверх, разбились на пары, потом вновь сошлись и образовали снежинки. Они медленно опустились на землю и будто взорвались, фейерверком отлетая к небу и уже здесь, на уровне глаз, образуя различные фигуры.
Я, заворожённая увиденной картиной, боялась пошевелиться. Разноцветные светлячки тем временем спиралью опускались вниз и уже на поле в листве играли в прятки, пока каждый огонек не нашел пару. Тогда они вновь поднялись наверх и начали хаотично перемещаться.
Так я думала. На самом же деле они маршировали по только им изведанным законам. И я думала, что они нас не видят, пока они не разъединились и не образовали светящуюся картину: девушку прижимает к себе парень, она держится за перила, а он склонил к ней голову и улыбается.
Все это было так реалистично! И я поняла, что они живые и прекрасно нас видят. Я встрепенулась, переглянувшись с Максом. Тот улыбался. Светлячки же будто только и ждали нашей реакции, быстро сменив картинку на другую — свадьба с подвенечным платьем и алтарем. Девушка, созданная из множества огоньков, смущенно ступает вперед, но в каждом её шаге чувствовалась уверенность.
Следующая картинка — брачная ночь. Муж скидывает с плеч девушки рубашку, и та падает на кровать, протягивая руки к возлюбленному. Тот склоняется над ней, целуя в губы. Страсть и любовь, воплощенные ночными созданиями, были ощутимы кончиками пальцев.
На моих щеках вспыхнул румянец, и я боялась оборачиваться к Максу, а светлячки тем временем изобразили новую картину: родители склонились над колыбелью малыша. Отец взял его в руки и поднял, восхищенно смотря на сына. Не знаю, как удавалось светлячкам изображать и передавать эмоции, но я взгляд не могла оторвать от анимации.
Последней их картиной были мужчина и женщина, держащие ребенка за руки. Он подпрыгивал и смотрел поочередно на родителей, а те улыбались ему, словно он — целая Вселенная. И столько нежности было в этой картине уходящих родителей, что я расплакалась.
Светлячки уменьшали картину, словно семья действительно уходит, а потом взорвались тысячами маленьких огоньков и стремительно приблизились к дереву, зависнув в воздухе напротив меня.
Я испугалась и чуть отшатнулась, но Макс, стоящий сзади, не дал сделать мне и шага. Я протянула вперед руку и один из светлячков потерся о мою ладонь.
— Это было потрясающе, — прошептала я, утерев слезы свободной рукой. — Спасибо за волшебство!
Они будто поняли меня и устремились обратно к лесу, спрятавшись за деревьями. Лишь один светлячок остался лежать у меня на ладони. Я обернулась к Максу, и он пояснил:
— Это ночь его заката. Он желает отправиться к звездам с твоих рук.
Он умирает? Сказать мне было нечего. Я сложила ладони вместе и поднесла светлячка ближе к лицу. Он будто вздохнул, а потом сотнями едва различимых малюсеньких огоньков отправился наверх, минуя ветви дерева и сочные зеленые листья. Я смотрела ему вслед, благодаря за подаренное ночью волшебство.
— Они недолго живут? — спросила я у Макса, который развернул меня к себе и приобнял за талию.
— Два теплых сезона, а потом отправляются к праотцам. Но они даже умирают красиво, — ответил фаэрт и задумчиво добавил, подняв голову к кроне дерева: — Ради такой смерти стоит жить. Уходить нужно тоже с честью.
Я промолчала и дотронулась кончиками пальцев до щеки Макса. Он опустил голову и перевел взгляд на меня. И столько в его глазах было намешано, что у меня перехватило дыхание. Глаза, состоящие из семи цветов радуги, искрились, переливались и становились оранжево-красными. Я зачарованно смотрела в его глаза, думая, какой цвет сейчас у меня? Неужели такой же?
Чувства фаэрта всегда легко прочитать по глазам. В детстве меня легко уличали во лжи, зато искреннюю радость — желтую — всегда можно было прочесть во взгляде.
— Твои глаза… — прошептала я, и Макс приложив к моим губам указательный палец, призывая к молчанию.
— У тебя такие же, — нетерпеливо ответил он, будто любуясь мной.
Я была самой обычной. Разве можно мной любоваться? Но вот я смотрю на него и понимаю, что можно. Макс убрал прядь моих волос за ухо, взял моё лицо в свои ладони и медленно наклонился ко мне, чтобы подарить невесомый нежный поцелуй. Мой первый осознанный поцелуй.
Я неуверенно положила руки на мужскую талию, обхватив тонкими пальцами кожаную куртку и приподнимаясь на цыпочках, чтобы Максу не пришлось так сильно наклоняться ко мне. Казалось, что ему было наплевать на все неудобства, потому что его поцелуй с каждой секундой превращался из осторожного и нежного в порывистый и страстный.
Мне стало не хватать воздуха. Мы с трудом отстранились друг от друга, но всего на секунду, чтобы в следующее мгновение вновь соприкоснуться губами, упиваясь эмоциями друг друга. Макс переместил одну руку мне за затылок, а второй обхватил талию и подсадил меня на перила.
«Он с ума сошел! Здесь же высота шесть метров!» — отстраненно подумала я, но не оторвалась от Макса, наоборот, крепче обхватила его талию, уничтожая и без того малое расстояние между нами.
Это чувство опасности щекотало нервы. Моя жизнь сейчас зависит от мужчины, сжимающего меня в объятьях. Ему стоит расцепить свои руки, перестать меня удерживать, и я полечу вниз. Но нет. Я точно знаю, что он так не сделает, он ни за что меня не отпустит, наоборот — его объятия стальные, а губы — мягкие и нежные.
Наплевать, что я совершенно не умею целоваться, но я очень хочу научиться. Научиться для него. Мой язык будто живет собственной жизнью, мозг в этот момент работает мало, я просто делаю то, что хочу и чувствую. Макс легко отстранился, обвел овал моего лица своим пальцем и загадочно улыбнулся.
— Есть что-то невероятное в том, чтобы зависеть от тебя, — прошептала я, и мужчина заглянул мне в глаза, наклонив назад.