— Вот видишь, — шепчет он. — Можно просто сходить на ужин, да? Без намёка на
продолжение.
Не скрою, это приятно, когда тебя зовут не в отель или «ко мне», а предлагают просто
погулять или поужинать.
— Да, — соглашаюсь, и мы протягиваем друг другу руки, чтобы попрощаться, как коллеги.
Глаза в глаза, улыбка зеркалит улыбку. Всё мило, прилично, мы невольно переплетаем
пальцы и.
…и тут в чёрных глазах вспыхивает пламя.
А моих губ касается горячее дыхание.
По телу проносится табун мурашек, а в памяти предательски всплывают самые пикантные
моменты нашего «общения».
И от этих воспоминаний становится жарко.
Учащённо дышу, сама приближаюсь и встаю вплотную. Скольжу взглядом по красивому
лицу, задерживаюсь на губах и сглатываю.
— Ну что? До завтра? — ласкает слух его баритон.
— Да.. отвечаю, запинаясь, не в силах оторвать от него глаз. — До завтра.
Его аромат кажется сильнее и ярче, чем до этого. Кожа — горячее. Что происходит?
Неужели тяга настолько сильна?
— Мне пора... Пока, — пищу, убеждая себя.
А потом плюю на эти глупые правила, за шею притягиваю Антона для поцелуя.
— Кого мы обманываем? — стону ему в губы, а пальцы набирают код от домофона.
— Ну мы хотя бы попытались, — сквозь хищную улыбку произносит Антон, и мы
вваливаемся в открывшуюся дверь подъезда.
18.
Ника
— Ты занималась гимнастикой? — спрашивает Антон и обнажённый падает на кровать.
Он только вышел из душа и, кажется, домой уходить на спешит.
Проводит рукой по моей ноге, прячет ладонь под коленкой и легонько щекочет.
— Нет, не занималась.
— Тогда откуда такая растяжка? — сгибает ногу и тянет к моей груди.
Нависает надо мной, холодные капли воды падают мне на плечи и ключицы, вызывая по
всему телу мурашки.
— Это был эксперимент, — кокетливо улыбаюсь и облизываю губу, но тут же морщусь, чувствуя, как она щиплет. — С-с-с!
— оу. — замечает Антон и проводит по губе языком. — Переборщил с покусыванием?
— Немножко.
Провожу ладонями по его спине, он рычит и выгибает шею.
— Переборщила с ногтями?
Устремляет на меня потемневший от возбуждения взгляд, вжимает моё тело в матрас и
сексуально шепчет на ушко:
— Делай, что хочешь, дорогая. Я очень терпеливый.
Улыбаюсь, но тут же тону в ласках и горячих поцелуях. Его губы везде: на шее, у ушка, слышу учащённое дыхание, которое заводит меня не меньше, чем его прекрасное тело.
— Антон, — издаю тихий стон и, откинув голову на подушку, позволяю ему делать со мной
всё, что хочет.
На часах час ночи, а сна ни в одном глазу. Антон лежит на животе, обняв подушку и, разомлев, смотрит на меня.
— Надеюсь, сейчас ты от меня не сбежишь? — припоминаю старое.
Он ухмыляется, проводит пальцем по моей руке.
— Нет, не сбегу.
Ложусь на свою подушку, подвигаюсь ближе, так, что касаюсь кончиком носа его носа.
Смотрю в его глаза, сейчас они кажутся такими ласковыми, что в душе становится тепло.
— Слушай, мы с тобой уже третий раз оказываемся в постели.
— Технически — второй, — поправляет он в шутку.
— Антон, я серьёзно.
— Ладно-ладно, извини.
Кладёт руку мне на талию, нежно гладит, и от этих прикосновений мне становится очень
уютно. Будто это что-то очень знакомое. Будто с ним мы уже давно вместе.
Но это не так.
— Я хотела с тобой поговорить.
—о чём?— поднимается на локтях и смотрит на меня очень серьёзно.
— Просто поговорить. Мы вместе работаем, занимаемся сексом, а я ведь о тебе ничего не
знаю. Даже когда у тебя день рождения не знаю. Может, он сегодня, а я без подарка.
Босс улыбается, опускает голову и тихонько смеётся.
— Нет, не сегодня. Я родился тринадцатого августа.
— Ого! — поражаюсь ещё одному символичному совпадению. — Как Фидель Кастро?
Антон в удивлении выгибает бровь.
— Нам на экскурсии рассказывали, — объясняю. — Вот я и запомнила.
— На-а-адо же, — похвально тянет и целует меня.
— А у меня п...
— Пятнадцатого июля, я знаю.
Я, опешив, открываю рот и хлопаю ресницами.
— Да-да, — сквозь сладкие поцелуи шепчет Антон. — Я уже кое-что изучил из твоего
личного дела.
— А с чего такой интерес к моей персоне?
— А с того, Вероника Савельева, что у меня на тебя большие планы.
— Планы?
Резко сажусь в кровати, подтягиваю одело к груди и суматошно запускаю пальцы в
волосы.
— Какие планы? О чём ты?
— Я хочу сделать тебя начальником отдела, вот и собираю всю информацию. Ужин, кстати, был, действительно, деловой, и он помог многое прояснить.
— Что? — чуть не подпрыгиваю. — Меня? Начальником отдела?!
— Из всех сотрудников в снабжении ты — единственная, кто по праву должна занимать
эту должность.
— Я?!
Паника. Самая настоящая паника. Ну какой из меня начальник? Разве у меня хватит духу, харизмы, управленческих навыков? Я рядовой исполнитель и проработаю им до самой
пенсии.
— Нет, Антон, ты очень ошибаешься насчёт меня. Очень. Я не справлюсь, я не сдюжу! Ты
чего?
— Ника! — берёт меня за руку и возвращает обратно в постель. — Тебе не хватает
уверенности и это факт. Но в остальном ты дашь фору и Таис, и тому же Перту Степанычу.
По поводу твоего начальника я вообще подниму вопрос, а стоит ли ему оставаться в моей
фирме.
— Нет, Антон! Я не потяну! Найми кого-нибудь другого!
Я завелась, как ненормальная. Ношусь по комнате, подтягивая одеяло, чтобы в нём не
запутаться. Трясусь от этого предложения. Нет-нет... никогда... не смогу... нет.
— Тихо-тихо, без паники, — подходит и обнимает меня за талию. — Так только кажется, что не хватит сил. Я тоже, когда мастерил скворечники в детском доме, и подумать не
мог, что буду руководить собственной компанией. Однако же вон как всё вышло.
— Да, но это ты. — выпаливаю я, а потом замолкаю.
Дыхание перехватывает и сердце сжимается.
Медленно оседаю на тумбу, впиваюсь в босса сочувственным взглядом, не зная, как
дальше продолжить диалог.
Он вырос в детском доме?
Он, мужчина, который восхищает своим умом, уверенностью в себе, которому всё по
плечу. он провёл своё детство не в кругу любящей семьи, а в детском доме?
Ком в горле. Грудь сжимает обруч боли и непонимания, как такое возможно, а на глазах
появляются сентиментальные слёзы.
Я себе даже представить не могу, что это такое.. Как жить, зная, что тебя никто не ждёт
после школы, никто не приготовит на праздник вкусный пирог, не прочитает на ночь
сказку и не утешит, когда страшно или грустно.
Каково это быть с самого детства одиноким, обездоленным?
— Ты. — произношу дрожащим голосом. — Ты вырос в детском доме?
— Да.
Он говорит об этом так спокойно, а у меня сердце ноет. Опускаю глаза на его медальон, в
котором он бережно хранит фото молодой бабушки. Что-то не сходится...
Прикасаюсь к медальону пальцами, вопрошающе смотрю на Антона, и он считывает моё
недоумение. Берёт за руку, садится на край кровати и усаживает меня себе на колени.
— Ты говоришь, мы третий раз оказываемся в постели и ничего друг про друга не знаем,
— произносит спокойно, но немножечко грустно.
Проводит рукой по лицу, смотрит в одну точку и, выждав паузу, смотрит на меня и слабо
улыбается.
— По моей биографии можно снимать мексиканский сериал.
— Я люблю сериалы, — говорю ему ласково, чтобы поддержать. — Расскажешь?
Кивает и, прижавшись ко мне, делится со мной самыми сокровенными, самыми
болезненными, но и самыми счастливыми эпизодами своей жизни.
19.
Ника
— Высади меня у метро, — прошу Антона, как только мы въезжаем в район, где находится
наш офис.
— Уверена?
— Да. Пройдусь до работы пешком, не хочу, чтобы нас увидели.
Босс не перечит, и это правильно. Как бы нам не нравилось вместе проводить свободное
время, новость о служебном романе с директором, который тут без году неделя, ничем
хорошим для меня не закончится.
Пусть остальным в это и будет сложно поверить. Особенно таким, как Таис.
Выхожу из Мерседеса, неторопливо иду к зданию, благо, время позволяет, а босс на
полной скорости проносится мимо меня и уже через несколько секунд оказывается на
парковке.
До начала рабочего дня ещё десять минут, как раз то, что надо, чтобы спокойно подумать.
Я в смятении. Правда. Ночные откровения Антона дались мне нелегко. Особенно трудно
было удержать внутри желание высказать о его матери всё, что думаю. Как можно
отказаться о своего ребёнка? Как она вообще жила все эти годы?
А нормально она жила. Вышла замуж, родила ещё двоих мальчиков и делает вид, что её
прошлое к ней не относится. Я не верю в карму, но знаю, что такие вещи не проходят
бесследно. За всё в жизни приходится отвечать.
Но милая, добрая, любящая Роса меня поразила. Я не знаю её лично, но уже прониклась
уважением к этой сильной женщине. Потерять сына и через двадцать лет обрести внука, в
котором течёт кровь её ребёнка. Не утешение, но всё же счастье для матери, которая от
всех скрывает своё горе.
Хотела бы я с ней познакомиться, спросить совет, что-то мне подсказывает, эта мудрая
женщина знает ответы на все-все житейские вопросы.
Подхожу к офису, Антон уже внутри. Задерживаюсь у кофейной лавки, чтобы купить латте, и вижу Таис. Синяки под глазами, бледное лицо, интересно, во сколько она вчера ушла с