- Красные или чёрные? – Муж переключил камеру, и теперь я видела висящее на вешалке нижнее бельё в магазине.
- Что это?
- Это развратные кружевные комплекты для моей самой желанной и самой плохой девочки на свете. – Его рука коснулась ткани. – Так какое, Полин?
- Вик…
- Может, белое?
Я воспользовалась моментом и взглянула на Марка. Тот, стиснув зубы, резко застегнул ремень на брюках.
- Нет.
- Сиреневое?
- Не надо, Вик.
На экране снова появилось его лицо.
- Действительно, что это я тебя спрашиваю? Муж должен выбирать то бельё, которое хочет снять со своей жены, так?
- Да. – Выдохнула я.
- Значит, я беру это всё, а трахну тебя без белья. Сразу, как приеду. Прямо на пороге, детка. Надеюсь, ты по мне скучала?
- Конечно. – Я обречённо выдавила улыбку.
- Ты ждёшь меня?
- Конечно, Вик.
- У меня яйца гудят, так я хочу тебя, малышка. Скоро буду. – Он обернулся. – Эй, заверните мне всё это. Да, спасибо. – Его лицо снова улыбнулось в камеру. – Ты видела? Я беру всё, Полинка. Весь мир для тебя одной. Скажи, что ещё ты хочешь, и я привезу!
- Ничего, Вик. Спасибо.
- Клубнику, шоколад, шампанское?
- Не надо ничего.
- Я знаю, что ты хочешь. – Вдруг рассмеялся он, нисколько не смущаясь стоящих за его спиной продавцов. – Ты хочешь меня, да?
- Вить, я…
- Скажи, что хочешь меня, жена.
- Хочу. – Мне хотелось разреветься, глаза защипало от слез. – Конечно, хочу.
- Очень?
- Очень…
- Слышали? – Рассмеялся он. – У меня самая красивая жена на свете, и она меня хочет. Поторопитесь, пожалуйста, мне срочно нужно домой! Буду заделывать ей наследника! – Вик послал мне воздушный поцелуй и подмигнул. – Жди, родная, я уже еду! Целую тебя, люблю!
- Я тоже, - беззвучно произнесла я.
Вызов оборвался, и моя рука безвольно опустилась.
Загорский уже надевал обувь.
- Марк. – Я сделала шаг.
Он даже не глянул в мою сторону. Противно, наверное, было смотреть на женщину, которую он только что трахал, стоящую в одной футболке на голое тело с раскрасневшимися щеками и врущую собственному мужу, что она его любит. Противно и больно.
- Марк! – Крикнула я, когда он подошёл к двери.
Конечно, он не мог убежать, как истеричная девка. Сильные люди так не поступают. Но достоинство Загорского не позволило ему быть милосердным. Он повернулся, коротко обвёл меня взглядом и с безразличным лицом произнёс:
- Давай, не сейчас, ладно? – Судорожно вдохнул, наморщил лоб и повторил. – Не сейчас.
Вскинул руку, останавливая меня. Постоял так с пару секунд, затем решительно развернулся, дёрнул на себя дверь и ушёл.
А я сползла по стене, не в силах даже зареветь. Закрыла глаза.
Моя кожа всё ещё хранила его запах, губы помнили вкус его поцелуев, на дрожащих бёдрах липкими разводами всё ещё оставались следы его семени, а его самого уже не было рядом. Остался лишь рёв мотора его автомобиля, растворяющийся где-то вдалеке.
Что я, вообще, натворила, чёрт возьми? Как могла так потерять голову? И как всё исправить, если он уже ушёл?
31
- Вот сюда, да. – Я подала дяде Саше стопку книг. – Ставьте.
- Сюда? – Он поставил их на верхнюю полку.
- Да. – Довольно кивнула я.
- Шикарно смотрится. – Мужчина отряхнул руки, слез со стремянки и присвистнул. – А ты молодец, что придумала такой стеллаж.
- Это вам спасибо, что помогли мне его сделать, потратили целый выходной.
- Мне полезно. – Улыбнулся он. – Работа на племянничка нудная: съезди туда, поговори с тем-то, да с этим, уладь вопросы, привези то, да это. Мне не хватало именно работы руками или на свежем воздухе. Я отлично размялся, пока пилил и обрабатывал доски для твоего стеллажа.
- Проще было купить. – Раздался голос Вика.
Он как раз побрился и вышел из ванной комнаты, размазывая по лицу увлажняющий крем.
- Купить, может, и проще, Вить, но мне хотелось сделать всё самой. Это ведь другое. – Я пожала плечами. – Когда ты обустраиваешь сам каждый сантиметр своего пространства, оно наполняется тобой, твоим теплом, твоей энергией, воспоминаниями.
- Хорошо, хорошо. – Он подошёл, поцеловал меня в щёку и ущипнул за задницу.
- Ай, - покраснела я.
Александр Фёдорович смятенно отвёл взгляд.
- Всё, дядь Саш, иди, запрягай коней, отвезёшь меня в офис. Мне осталось только одеться.
- В офис? – Удивилась я. – Сегодня же воскресенье.
- Ты же знаешь особенности моей работы, Поль. – Раздражённо нахмурился муж. – Неотложные дела есть всегда. Разгребу и вернусь. Хочешь, поужинаем где-нибудь? Мм? Возьмём еды и поедем на реку? Хочешь?
- Угу. – Мои губы нехотя растянулись в улыбке.
- Ладно, я выгоню машину из гаража. – Сказал Александр Фёдорович и пошёл к выходу.
- Спасибо, дядь Саш! – Поблагодарила я.
- Да не за что, Полюшка.
Мужчина вышел, и Вик ещё раз больно ущипнул меня за ягодицу.
- Да не за что, Полюшка, - пропел он, целуя мою шею. – Похоже, ты совершенно очаровала моего дядьку.
- Он замечательный. – Заметила я.
Руки Вика скользнули к моим бёдрам, жадно сжали их.
- Ты всех очаровываешь, детка. – Промурлыкал он. – И мне это даже нравится. Я ревную, когда вижу, как все мужики пялятся на тебя. Ревную и завожусь, радуясь, что ты – моя.
- Вик, что за глупости? Ну, кого я очаровываю? – Уткнулась я в его шею.
- Я знаю, что ты не специально. – Вик взял в ладони моё лицо. – Мужчинам стоит на тебя только посмотреть, чтобы потерять голову.
- И причем тут твой дядя?
Муж рассмеялся.
- Он всю жизнь любил мою мать. – Воскресенский поцеловал меня в губы. – Любил, но даже не пытался отбить у моего отца. Все знали о его чувствах: отец, мать, даже я. Странная любовь, правда? – Он прихватил меня за талию и прижал к себе. – Я бы не смог вот так смотреть на тебя каждый день и ничего не делать. Не целовать, не трогать, не пытаться добиться. Нет, я совсем другой. - Вик поцеловал меня ещё раз и отстранился. – Так, всё, мне пора.
- Уходишь? – Я отдёрнула платье.
- Да. – Он бросил взгляд на часы и стал одеваться. – Не забудь, сегодня приедет знакомый Загорского, посмотрит дом, обсчитает установку охранной системы.
- Хорошо, я никуда не собираюсь.
Упоминание фамилии Марка обожгло, точно огнём. С момента нашей последней близости прошло пару недель, но эмоции ни на каплю не остыли. Мне стало трудно дышать, и я испугалась, что пойду пятнами на нервной почве. Отвернулась к окну и принялась терзать рукава платья.
- А где сам Загорский? – Спросила я дрожащим голосом. – Давно не видно, не слышно…
- С ним всё в порядке. Просто мы теперь меньше времени проводим вместе. Я – семейный, а он, наверное, занят какой-нибудь очередной тёлкой. Хочешь, пригласим его к себе на ужин?
- Нет! – Едва не выкрикнула я.
Слова о других женщинах больно резанули слух.
Вик прав: Загорский свободный мужчина и может заниматься, чем хочет. Я и так провела эти дни без сна и отдыха, круглосуточно думая о нём. Переживала, что он не звонит и не объявляется, что передумал и не хочет больше меня видеть.
А потом сотни раз прокручивала в голове наши разговоры и понимала, что он просто зверь, который добился своего и потерял ко мне интерес. Понимала, что мысли о нём по сути неправильны, и нужно гнать их от себя подальше, но ничего не могла с собой поделать: снова думала и думала о нём. И даже поесть нормально не могла, так мне было плохо.
- Ладно, - Вик подошёл и обнял меня сзади, - никаких гостей. Вижу, что ты его не выносишь.
- Да... Не выношу.
- Мне тоже с ним всё тяжелее и тяжелее.
Когда Вик ушёл, я закрыла за ним дверь и пошла, принять душ. Наклонилась на стену, направила на себя струи воды и закрыла глаза. Не думала, что будет настолько сложно. Адски, невыносимо тяжело. Так, будто тебя изнутри рвут на куски.
Каждый раз, когда Вик меня касался, я ощущала, как моё тело сопротивлялось ему. Оно зажималось, леденело, было глухо к его прикосновениям, совершенно не реагировало. Я лежала, смотрела в потолок, и мне хотелось выть от бессилия, потому что выхода не было.
Я сама загнала себя в эту клетку. Сама добровольно дала клятву быть с этим человеком, стараться делать его счастливым. И теперь мой разум осознавал необходимость исполнять свой долг, а сердце противилось ещё отчаяннее.
Я ничего не чувствовала к Марку. Ничего! Ничего…
Я так отчаянно отрицала, что ничего, кроме страсти, между нами нет, что давно уже сама должна была в это поверить. И только гордость не позволяла мне разыскать его и поговорить. Он дал понять, что хочет быть со мной, и ушёл. О чём нам с ним теперь разговаривать?
Я вышла из ванной, замотала влажные волосы в полотенце и уставилась на собственное отражение в зеркале. Круги под глазами, впалые щёки, измождённое лицо. Сама себе стала отвратительна, и существование это, бесцельное, вызывало у меня теперь только апатию. Может, сбежать? Просто собрать вещи и уйти? Я больше не знала, кто я, и как мне дальше жить. Я ничего не понимала.
Взяла щётку, намазала на неё зубную пасту. Положила в рот, стала чистить и тут же поморщилась. «Фу, что за гадость?» Паста была просто ужасной на вкус. Тошнотворной, мерзкой. Я сплюнула и стала изучать тюбик. Что там со сроком годности? Нормально всё. Поднесла щётку к носу, понюхала. «Фу-у-у-у…»
Отложила её, прополоскала рот и приказала себе не забыть купить сегодня новую пасту. Спустилась вниз, налила себе чай, открыла холодильник в надежде, что появится аппетит, но тут же почувствовала удушливый спазм.
В нос ударил запах корейки, которую ели вчера вечером Вик со своим дядей, и меня затошнило. Да так сильно, что чуть тут же не вывернуло. Я захлопнула дверцу, но было уже поздно, запах мяса ударил в нос снова, и рвотный рефлекс оказался сильнее моего самообладания. Еле успела наклониться над раковиной, и меня вырвало. Практически одним желудочным соком, потому что я вчера почти ничего не ела.