Не в силах наблюдать, как девицы, одна за другой, вешались ему на шею, я весь вечер отводила глаза в сторону. Трудно было не заметить, как он шептал пошлости на ухо гостье с идеальной фигурой, как гладил её талию во время танца, как прижимал к себе.
Мне было так неприятно, что я оставила Вика и уехала домой. Там, в тишине детской комнаты, я чувствовала себя в безопасности, там мне было спокойно и хорошо.
- Больше никакого одиночества, сынок. – Тихо шептала я, поглаживая живот. – У меня есть ты, а, значит, я не одна.
Я больше не следила за жизнью Загорского и не спрашивала о нём у Вика. Понимала, что каждая мысль о нём, каждая весточка, каждое фото в газете разрушают моё сознание, наносят вред моему будущему ребёнку. Не думая о нём, я охраняла покой своего сына, давала ему больше времени на то, чтобы подрасти и обрести силу прежде, чем он появится на свет.
Хотя, кого я обманывала? Имя Марка Загорского проросло во мне, точно сорняк, оно опутало собой каждую клеточку моего тела. Я помнила его запах, помнила силу его объятий, помнила расположение каждой родинки и каждой морщинки на его лице, когда он улыбался. Не могла забыть. Я была отравлена им до самой последней своей капли крови.
Наверное, это случилось в конце марта. Не знаю.
Я тогда только выписалась в очередной раз из больницы. Бродила по дому поздним вечером, растрёпанная, босая, в широкой ночной рубахе, собирала сумку со всем необходимым, боясь, что не доношу до срока. «Тревожный чемоданчик» у меня стоял давно, но теперь я добавляла к нему и детские вещи.
Хоть Вик и запрещал мне возиться на кухне, но я предусмотрительно приготовила ему ужин, который теперь спешила убрать в холодильник, потому что Воскресенский опять задерживался. Я как раз выключила свет и закрывала шторы, когда за окном раздался шум мотора, и двор осветили фары автомобиля. Поддерживая рукой живот, я прошлёпала в прихожую и тихо отворила дверь.
- Свинья. – Презрительно прозвучал голос Загорского.
Я отошла в темноту, чтобы не попасться ему на глаза.
- Да пошёл ты! – Это смеялся Вик.
- Я в последний раз отвожу тебя домой, понял? Если узнаю, что ты опять загулял и нажрался, как скотина, никуда не повезу. Придушу своими руками к чёртовой матери. Как щенка придушу!
- У… мне страшно… - У Вика заплетался язык.
Дверь отворилась, и они вошли.
Марк поддерживал моего мужа под руку. Он замер, заметив меня. Я испуганно прислонилась к стене.
- Ой, Полька! – Расплылся в улыбке Воскресенский. – Моя золотая Полька! Душа моя!
Он протянул ко мне руки, но Загорский подтолкнул его к дивану.
- Иди, ложись. – Грубо сказал он.
Воскресенский сделал пару шагов и рухнул на диван лицом вниз. Слышно было, как он хихикает, барахтаясь.
- Ты мне не нянька! – Промямлил он.
Я так и застыла у стены, поддерживая живот. Ощутила, как тянет внизу, как матка становится каменной, реагируя на стресс.
Марк посмотрел на Вика, затем вернул взгляд на меня.
Тяжело дыша, он уставился в моё лицо. Его глаза сузились, рот изогнулся в недовольной гримасе. Он стоял, склонившись надо мной, и осматривал меня с головы до ног. Медленно втягивал в полутьме запах моей кожи и словно хотел что-то сказать, но не мог.
- И не надо читать мне мораль! – Добавил Вик.
Марк провёл языком по пересохшим губам и стиснул челюсти, а я задрожала всем телом и, кажется, перестала дышать.
Наше молчание разорвал дикий смех Воскресенского.
Я бросила на него взгляд. Он лежал на диване, глядя на нас затуманенным взглядом, его кадык дёргался, а голова запрокидывалась назад при каждом взрыве хохота.
- Думаешь, я не знаю, что ты к моей жене в больницу ходишь? Что цветы ей таскаешь? – Вик с трудом поднялся и, качаясь, приблизился к нам. – Передаёшь ей ромашки свои, тюльпаны, лютики, какую ещё хрень? – От него неприятно и тяжело пахнуло алкоголем. - Думаешь, я идиот, и ничего не вижу?
Он качнулся вперёд, и Загорский немедленно отреагировал. Своей широкой ладонью упёрся в его лицо и с силой, резко оттолкнул. Буквально отшвырнул от себя - точно жалкую собачонку.
Вик беспомощно повалился назад и рухнул на пол, мимо дивана.
- Лучше скажи ей, чем ты занят, пока я это делаю. – С ненавистью произнёс Марк.
В последний раз обвёл меня взглядом, наполненным осуждением, развернулся и вышел из дома.
- У меня всегда было всё, у него – ничего. – Пробормотал Вик, пытаясь доползти до дивана. – Ни-че-го!
- Вить, пойдём спать. – Я закрыла дверь на засов, подошла и наклонилась, чтобы помочь ему встать.
- И тебя он не получит… - Упёрся головой в диван Воскресенский. – Пусть даже не пытается обхаживать!
- Никто меня не обхаживает. – Устало произнесла я.
- Ты у меня самая лучшая… – Сонно пробубнил он. – Ты на него даже не посмотришь…
- Не посмотрю.
- А где там мой сын? – Вик положил руку на мой живот. Я села на пол рядом, чтобы ему удобнее было держать руку. – Вот он. Мой пацан. – Довольно улыбнулся муж.
Хорошо, что он не мог видеть в темноте моих слёз.
34
- Нет, я тебя не отпущу. – Начал противиться Вик.
Теперь, когда у нас начало всё налаживаться, когда он стал меньше задерживаться в офисе и больше времени проводить дома, мне тоже совсем не хотелось разлучаться. Монотонность больничных будней пугала, она делала ожидание невыносимым.
- Но врачи говорят, что нужно лечь заранее, чтобы сократить риски для малыша. Доносить до тридцать шестой недели – уже большая победа, и если роды начнутся преждевременно, мне нужно быть под наблюдением.
- Но я не хочу отпускать тебя. – Муж наклонился и поцеловал меня в макушку. – Чем я буду заниматься здесь один?
Я улыбнулась.
- Днём ты всё равно на работе. – Встала, открыла окно, впустила в дом свежий воздух и яркие солнечные лучи. – Да и сейчас уезжаешь.
- У нас деловая встреча. – Развёл руками Воскресенский. – Одна испанская фирма сделала нам предложение о покупке станков. Только вот сомневаюсь, что это будет нам выгодно.
- А Марк что говорит? – Я уперла ладони в подоконник и закрыла глаза.
- Он загорелся идеей, как только услышал о них. Считает это сотрудничество перспективным.
- А ты?
- А я не очень-то хочу рисковать, Поль. Те люди, которые выступают посредниками в сделке, которые, так скажем, представляют интересы испанцев в нашей стране, они не чисты на руку. Загорский и чёрта лысого не боится, готов рисковать всем, а у меня есть вы – ты и Ярик. Не хочется ставить на кон слишком многое.
- Ярик, значит? – Обернулась я.
- Да. – Обаятельно улыбнулся Вик. – Ярослав. Как тебе?
- Мне нравится. – Подошла я к нему.
Муж положил ладонь на мой живот и поднял взгляд.
- Я всегда доверял Марку, всю свою жизнь, но теперь… он словно помешался. Стал агрессивно вести бизнес, прессует партнёров и конкурентов, сотрудников наших всех зашугал. Псих!
- Так разделите ваш бизнес, и каждый пойдёт своей дорогой.
- Это сложнее, чем кажется. – Поджал губы Вик. – Загорский говорит, что из нашего дела можно уйти только на тот свет. – Он усмехнулся. - Слишком многое на нас обоих завязано, слишком большие капиталы, ресурсы, связи и прочее.
- Загорский, похоже, пересмотрел фильмов про мафию. – Улыбнулась я и оглядела гостиную. – Нам ведь много и не нужно, Вик. Только, чтобы хватало на жизнь. Мы можем вообще уехать в другой город. Ближе к морю, например. Если тебе всё труднее договариваться с Марком, значит, пришло время расходиться в разные стороны.
- Может, и так. – Муж на несколько секунд задумался. – Иногда он смотрит на меня так, будто мечтает прикончить.
- Он никогда этого не сделает. – Я положила свою ладонь поверх его.
- Но я всё же решил нанять себе личную охрану.
- Всё так серьёзно?
- Да, брось, родная, - рассмеялся Вик, - мне просто давно по статусу положено!
- Скажешь тоже, - улыбнулась я, обнимая его.
И всё же что-то, какое-то предчувствие надвигающейся беды, не давало мне покоя. Марк всегда вёл себя агрессивно, он успел нажить много врагов, постоянно лез на рожон, но мог ли он представлять опасность для Вика?
Марк
- Какого рожна ты начал грубить ему? – Я прижал Воскресенского к стенке, едва гости покинули конференц-зал.
- Убери лапы, - прорычал он, скидывая с себя мои руки. – Я просто сказал ему правду: эти люди пытаются обвести нас вокруг пальца!
- Ты оскорбил его национальность! Намёком, но всё же. На хрена, скажи? Ты что, не видишь, кто они? – Не выдержал я. – Да, они грубые, недалёкие и прямолинейные, но не надо с ними, как с идиотами! Это опасные люди, и с ними нужно осторожно. Я ведь сам вёл переговоры, зачем было встревать?!
- Это огромные деньги! Риски! Ты собираешься согласиться на эту сделку и потопить нашу фирму? – Уставился он на меня непонимающе.
- Мы можем сделать триста процентов на этих станках, ты ведь всё слышал!
- Это списанное оборудование, а, значит, геморрой! – Воскресенский достал сигарету и закурил. – Если оно не надлежащего качества, нам придётся в него вложиться. Что, если выйдет дороже, чем купить их здесь?
- Чтобы заработать, нужно рисковать, Вик. – Я достал пачку, вынул одну сигарету и тоже закурил.
- Марк Григорьич, - в дверном проёме показалась Ирина.
- Уйди к чёртовой матери отсюда, дай нам поговорить! – Рыкнул я.
- Простите, - она испуганно потупила взгляд и прикрыла дверь.
- Ну, вот, что ты делаешь? – Устало выдохнул Воскресенский. – С тобой же совсем невозможно стало общаться.
- Так и не общайся! – Процедил я. – Мы с тобой и так, вроде, теперь, кроме работы, ничем не связаны.
- Тебе нужно лечиться... – Вик затушил недокуренную сигарету в пепельнице. – Нервы лечить, башку и всё прочее. – Он посмотрел на меня виновато. - Чтобы купить эти станки, нужно взять большой кредит. Сможем ли мы его погасить? Если товар окажется говном, и придётся вкладываться, то не сможем. Раньше, когда у меня почти ничего не было, я мог так рисковать, а теперь не хочу. И не желаю связываться с ненадежными поставщиками.