- Здравствуйте. – Киваю я. - Очень приятно.
Загорского в дверях кухни задерживает звонок сотового. Он отвечает, и я, наконец-то, узнаю прежние, нетерпимые нотки в его голосе. На какой-то момент мне показалось, что он неуловимо изменился, что его взгляд подёрнулся какой-то благородной печальной пеленой, но теперь я снова слышу жестокие нотки в его голосе, и меня это отрезвляет.
Враг. Убийца. Подлец!
Тот, кого нужно бояться. Тот, кто отнял у меня всё, не моргнув и глазом. Это он!
- Можете посадить малыша сюда. – Подсказывает мне повар, выкатывая к столу высокий детский стул на ножках со специальными креплениями. – А детское питание вот здесь. – Она открывает центральный шкаф, и я вижу целую батарею детских пюре и пачек со смесью.
Усадив Ярослава на стул и пристегнув, я отправляюсь мыть руки. Вижу, как Ирина поправляет причёску, и искоса смотрю на Загорского.
- Мне плевать, почему так получилось! – Рявкает он в трубку. – Ты лично несёшь ответственность и возместишь мне весь ущерб! – Марк поворачивается к нам. – Прошу прощения. – Отрывается от телефона. – Ира, срочно езжай в офис, нужно разобраться с ЧП на погрузочной. Собери всех в моём кабинете через час!
- Хорошо. – Недовольно причмокивает губами девушка. – Удачи. – Бросает мне и, быстро стуча каблучками, покидает помещение.
- Я приму душ, переоденусь и тоже приеду. – Бросает ей вслед Загорский и снова смотрит на меня.
Мои щёки моментально вспыхивают.
- Надеюсь, вы справитесь. – Уголок его губ приподнимается в полуулыбке.
- Конечно. – Бормочу я.
Стряхиваю воду с рук и тяжело выдыхаю. Нужно как-то быстро провернуть задуманное: я не протяну и суток в одном доме с монстром.
- Так, значит, вы здесь на не полный рабочий день? – Спрашиваю я у Аллы, хотя и так прекрасно знаю ответ.
- Я прихожу утром, готовлю для персонала. – Поясняет она, кружа у плиты. – Хозяин днём на работе, и о нём не нужно заботиться, но вечером он любит ужинать дома. Бывает, что и сам готовит, так что работы у меня не много, и она не пыльная, а по выходным я и вовсе прихожу всего на пару часов. – Она начинает резать лук на разделочной доске, ловко орудует большим, острым ножом. – Да и работает нас тут несколько человек, невелика задачка всех накормить.
- Ясно. – Я промываю бутылочку от смеси. – А где обедает персонал?
- Так здесь. – Алла указывает на широкий стол. – Все здесь едим. А в столовой ест хозяин и его гости, если кто-то приходит. – Она щёлкает языком и подмигивает Ярику. – Ты тоже можешь малого в столовой кормить, всё-таки тут угар, духота, да и опасно, когда я вожусь с горячим. Ангелина его то в столовой кормила, то в детской, там спокойнее, и мальчик не отвлекается.
- Приспособимся. – Улыбаюсь я.
Поднимаю малыша со стула.
- И ты не стесняйся. Проголодалась, холодильник всегда в твоём распоряжении: первое, второе, бутерброды. Чай, кофе тоже всегда пожалуйста. Нюрка наша за всем следит. – Она вдруг решает пояснить: - Горничная наша, Анна. На самом деле, она всем хозяйством заправляет. Толковая женщина. Мужчины же, сама понимаешь, к жизни не приспособленные. Хозяин то одно купить забудет, то другое, а у Нюрки всё по списку: следит, чтобы и мыло не кончалось, и продукты, и прочее. Так что, если что нужно, к ней обращайся.
- А где она?
- Да, может, ближе к обеду придёт, комнату тебе твою покажет. Ты вещи взяла?
- Нет ещё. Потом съезжу. – Теряюсь я.
- Вот ты вечером и отпросись. Марк Григорьич сам любит с сыном играть после работы, так что будет у тебя время домой сгонять.
Слух снова режет слово «сын»: когда Загорский впервые назвал так моего Ярослава, я готова была разорвать его на части собственными руками.
- Хорошо, спасибо. – Спокойно говорю я. – Пойду я, осмотрюсь.
- Давай. – Она отворачивается к плите.
Мы с Ярославом выходим из кухни и идём по коридору. Я внимательно оглядываю дом. В столовой почти ничего не изменилось, лишь мелкие детали, в гостиной тоже. Занавески, картины на стенах, чехлы на подушках – всё сделанное моими руками.
- Какой красивый комод. – Говорю я сыну. – Провожу ладонью по поверхности мебели.
Мои пальцы помнят каждый мазок кисти и каждое мгновение, проведённое мной за работой.
Я иду дальше и замираю у стеллажа с книгами.
- Боже…- шепчу тихо.
Время в этом доме словно остановилось. Всё такое же тёплое, уютное, родное, только меня уже нет в живых.
Провожу подушечками пальцев по корешкам, и ребёнок, стремясь повторить моё движение, тоже тянется к книгам.
- Заблудились? – Низкий голос Загорского заставляет меня застыть на месте.
- Немного. – Говорю я, отдёргивая руку и оборачиваясь.
На нём дорогой деловой костюм, белоснежная рубашка и узкий черный галстук. Строгие линии только добавляют его образу мужественности и силы, и у меня это вдруг вызывает противоположные чувства: с одной стороны я боюсь его ещё сильнее, и меня почти ощутимо трясет, с другой стороны – еще сильнее хочу его наказать за то, что он натворил.
- Пойдёмте, я покажу вам сад. – Сдержанно говорит он. И меня обдаёт волной знакомого парфюма, от которого начинают подкашиваться ноги. Марк указывает на выход: - Гулять с ребёнком будете только здесь, на территории усадьбы. Все вылазки за пределы участка, а также выезды в город согласовываются лично со мной и проходят при сопровождении, как минимум, двоих охранников, это ясно?
- Ясно. – Соглашаюсь я.
Под его пристальным взглядом следую по указанному направлению. Ярик отталкивается от меня, едва завидев Загорского, тянется к нему на руки, но я игнорирую его желание: мне дико обидно, что за время моего отсутствия чудовище смогло расположить моего сына к себе.
Мы выходим на застеклённую веранду.
- Не пугайтесь, это Граф. – Зачем-то говорит мой враг.
И я не сразу понимаю, о чём он. И только когда справа мелькает что-то тёмное, я инстинктивно прижимаю к груди ребёнка и выставляю вперёд локоть.
- Не бойтесь, он ещё щенок. – Добавляет Загорский.
И тут мой страх сменяется облегчением. Большое тёмное пятно оказывается здоровенным чёрным водолазом, который добродушно виляет хвостом и бросается обнюхивать мои ноги.
- Вы уверены, что он ещё щенок? – Сглатываю я, продолжая приподнимать Ярика выше.
- Конечно. – Совсем по-мальчишески смеется Марк. Наклоняется и треплет собаку по голове. – Это ньюфаундленд, он будет в два раза крупнее, когда подрастёт.
Ярослав начинает дёргаться, тянет ручки к собаке и дёргается почти всем телом.
- А он нас не съест?
- Нет. – Уверяет Загорский. – Собаки этой породы совершенно лишены агрессии к людям.
- Тогда зачем вы его завели? Разве не для охраны?
Он выпрямляется и смотрит на меня с интересом.
- Для охраны у меня вон те двое, - он указывает на стоящих возле ворот сотрудников, - с оружием. А Граф – для души.
«Считает, что у него есть душа. Ха-ха».
- Всё ясно. – Я с опаской продолжаю смотреть на пса.
- Возьмите в гараже коляску, она стоит у входа. Если катать её по дорожке, Ярик быстро засыпает, а потом долго и глубоко спит. У вас будет возможность отдохнуть, почитать книжку или что-то в этом роде. – Марк не сводит с моего лица своих диких глаз. Изучает каждую чёрточку, каждую морщинку, каждый мелкий шрамик, обильно покрытый тональным кремом. – Станет теплее, и можно будет стелить плед и отдыхать на траве, а пока лучше одевайтесь теплее. Вся одежда сына в шкафу в его комнате.
- Хорошо. – Говорю я, глядя на замершего словно в ожидании подачки пса в своих ногах.
- До вечера, - произносит Загорский и наклоняется.
Меня едва не парализует, потому что я понимаю, что он наклоняется ко мне, чтобы поцеловать, но… тут же приходит облегчение – мужчина берёт руку Ярика в свою и нежно целует.
Я, как завороженная, наблюдаю за этим, и не понимаю, что чувствую. Когда он касается своими губами тонких пальчиков моего сына, мне хочется кричать от боли, но я держусь.
- До вечера, Софья Андреевна. – Говорит Марк, выпрямляясь. Его взгляд сжигает меня до костей. – Карточку с моим номером телефона я оставил вам на столе в гостиной. Анна Сергеевна, моя горничная вот-вот придёт и покажет вам вашу комнату, я ей уже позвонил. Располагайтесь.
- Д-до вечера… - бормочу я.
А он разворачивается, толкает стеклянную дверь и уходит. Пёс бежит проводить его до ворот.
Мы с Ярославом обходим весь дом.
Я несу его на руках, что-то весело говорю ему, а сама верчу головой, стараясь подмечать каждую деталь. Наблюдаю в окна за охранниками, говорю сыну, чтобы посмотрел на птичек. Пока ребёнок колотит ладошкой по стеклу, я обнаруживаю взглядом камеру, устроенную под потолком в углу, на стыке стен.
Ясно.
Загорский держит всё под контролем.
Значит, где-то в будке охраны или в его личном кабинете должна стоять записывающая аппаратура.
Я несу Ярика дальше, болтаю какую-то ерунду, рассказываю присказки одну за другой: то «гуси-гуси», то «кисоньку-мурысоньку» - всё, что осталось в памяти с детства, а сын заворожено следит за моими губами. Выглядываю камеры под потолком и на полках с книгами. Подмечаю, что они не в каждом помещении. Внимательно запоминаю зоны, где обзора камер нет. Рискуя показаться подозрительной, открываю по очереди каждую дверь на втором этаже.
А что? Я же тут новенькая. Может, я детскую ищу?
Замираю у двери нашей с Виком спальни. В коридоре камер вроде нет, никто и не узнает, что я сюда входила.
- Зайдём? – Спрашиваю я.
Ярослав тянется, словно соглашаясь. И я толкаю дверь.
Широкая кровать с пёстрым покрывалом, книги на полках, кресло-качалка, шкаф, туалетный столик. В просторной комнате много света, и ничего не изменилось. Ни одной детали. Даже недочитанная мной книга так и лежит с закладкой на середине с того злосчастного дня. Только в вазе – живые цветы. Интересно, кто поставил их сюда?
Я делаю шаг, ступаю в комнату, и моё сердце пускается вскачь. Те же запахи, тот же скрип старого паркета, который мы отреставрировали, но почему-то не захотели менять. Я смотрю на отражение в зеркале и вижу чужого человека в неказистых очках. Незнакомка держит на руках моего сына и криво улыбается мне. У неё хотя бы есть шанс быть с ним, есть возможность держать его на руках, целовать его. А у меня нет. Я давно уже мертва.