Постепенно воинствующая религия под названием «большевизм» набирала силу даже в самых забытых деревнях отдаленных губерний. Опора на бедноту дала свои результаты – «обездоленным» терять было нечего, а урвать чужого очень хотелось, и это у них, при поддержке советской власти, вполне получалось.
Большинство тех, кто ещё четыре года назад бок о бок с большевиками свергал царя, теперь разочаровались в новой власти, но было уже поздно. Прокатившиеся по всей России восстания были жестоко подавлены. Кронштадтские матросы, выступившие под лозунгом «За советы без большевиков», частью были уничтожены, а частью бежали в Финляндию.
Однако этот мятеж показал несостоятельность политики «военного коммунизма» и десятый съезд ВКП(б) в марте 1921 года срочно принял программу новой экономической политики. 21 марта Лениным был подписан декрет о замене продразверстки натуральным налогом, который был вдвое ниже. Тем временем, на смену «победам» на полях сражений неотвратимо наступало поражение экономическое.
Некогда богатейшая империя превратилась в страну – банкрот. Промышленность развалилась, сельское хозяйство пришло в полный упадок, казна была пуста. Голод свирепствовал на Украине и в Поволжье.
Большевики, казалось бы загнанные в угол, готовы были биться за своё существование не выбирая средств и не жалея сил, но не имея ни того, ни другого, компенсировали это самыми скотскими способами. Чем меньше было первого и второго, тем жёстче и циничнее становились способы.
Председатель совнаркома Ульянов – Ленин, претворяя в жизнь фразу видного российского государственного деятеля Сергея Витте: «революция по своим приемам всегда бессовестно лжива и безжалостна», обратил государственную машину и против Православной Церкви, как средоточия духовности народа.
19 марта 1921 года Лениным было составлено известное своим цинизмом и жестокостью письмо к членам Политбюро ВКП (б): «… Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением, какого угодно сопротивления. …. Нам, во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей».
Тогда же в марте он получил анонимное письмо, которое лишь подхлестнуло вождя к усилению репрессий в отношении духовенства. Особенную ярость вызвало окончание послания неизвестного провидца: «Моё недалёкое соображение почему-то подсказывает мне сообщить Вам первое: Русский народ ещё на первой ступени жизни, пожалуйста, не столкните его с неё и готовьте ему только вторую ступень, иначе он её не переступит и снова упадёт в ту пропасть, из которой он только что вышел. Тогда история даст Вам то роковое место и многие будут сожалеть за Вас и за многострадальную Русь. Вы говорите: «учитесь на старом, творите новое». Вот и я, учась на старом, скажу истинную правду, не трогайте веру в человечестве, она его спасает, без веры он зверь, не глумитесь над его святыней, не разжигайте в нём огонь негодования. Это опасная игра, с огнём может произойти пожар …. Доброжелатель[8]».
По мистическому совпадению именно в марте болезнь Председателя совнаркома впервые серьёзно проявилась в такой степени, что для обдумывания записки в пять – десять строк ему требовалось «час или два»
Гражданская война закончилась, но пламя кровопролития продолжало полыхать над городами и весями государства российского. То в одной, то в другой губернии вздымались протуберанцы восстаний и тут же опадали жестоко подавляемые местными советами при помощи регулярной армии.
Крестьянское восстание в Пензе было одно из многих, но осталось в истории благодаря позиции Ленина, запечатлённой в телеграмме к местным коммунистам. Текст, написанный рукой Владимира Ильича, сохранился в архиве:
В Пензу
Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.
Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и подтвердите Ваш Ленин.
P. S. Найдите людей потвёрже.
Людей «потвёрже» нашли. И не только в Пензе. Так или иначе, Ульянов удержал власть, вытянул своё государство почти из небытия. Силой своего характера, выдающимся умом, настойчивостью, дьявольской волей и уверенностью в победе, цинизмом и жесткостью одержал верх. Он не был тираном, он не был кровавым диктатором по своей сути; он был маниакально целеустремлённым, но для достижения и удержания своей цели – власти – а значит и своей жизни, не пренебрегал ничем. Росчерком пера отправлял людей на виселицу, обрекал на голод и холод, расправлялся с инакомыслящими, потенциально опасными идейными противниками. С таким же успехом Ленин мог бы их и одаривать богатством и благополучием, если бы таковое имелось и требовалось для сохранения им власти. Ни того, ни другого не было, поэтому был выбран пусть запугивания и физического уничтожения неугодных. Ему не нужна была смерть людей, как таковая, просто этого требовали обстоятельства.
Не крови и жертв жаждал вождь мирового пролетариата, но подчинения. Безоговорочного. На любом уровне. Будь то безграмотный крестьянин или ближайший соратник. Причем, не ему лично, а той социальной и государственной системе, которую он строил и возглавлял.
Приходя к власти, он и сам не ожидал, что его ждёт, что ему надлежит сделать, чтобы воспроизвести свою теорию на практике, а когда понял, было уже поздно. Пришлось действовать, не так как он хотел, но так как его вынуждали обстоятельства, возможно, вопреки его жизненным принципам, и психика Ульянова не выдержала такого ритма, воплощения таких решений.
Священнослужители были его идейными врагами, потому как проповедовали духовные ценности, которые стояли выше его – Ульянова – власти, а поэтому не имели право на существование. Это он должен был стать богом, по крайней мере, здесь, на земле.
Разумеется, всё это требовало колоссального напряжения сил, нервов и энергии. Владимир Ильич полностью отдавался работе. Днями и ночами думы были устремлены только к делу всей жизни. Любое начинание требовало его личного участия. Каждый день мог принести гибель молодому государству, а значит и ему лично. К великому несчастью её руководителя, благое и наиболее справедливое государственное устройство – социализм потребовало колоссальное количество человеках жертв, а это всегда сказывается на психике человека, за ними стоящего.
Постоянное ожидание беды или смертельного осложнения на фронтах гражданской войны или в глубоких тылах, рокового вмешательства военной силой извне или финансового удара от мирового капитала – пожирало нервную систему, хотя на публике внешне Ульянов оставался спокойным, доброжелательным ко всем, кто с ним общался, приветливым и заботливым.
Глава государства был скромен в личных запросах, не употреблял алкоголя и табака. Он обладал колоссальной работоспособностью. Остаётся только гадать, где Ульянов черпал такую неуёмную энергию и неукротимое стремление к превосходству.
Осенью 1918 года Владимир Ильич поселяется в апартаментах в Кремле площадью 300 кв. метров. Здесь всё было обустроено так, чтобы он мог управлять страной, не выходя из помещения. Просторный кабинет, приёмная, библиотека и даже зал заседаний, в котором могло собираться около пятидесяти человек. Для связи с миром был оборудован коммутатор. С помощью персонального лифта можно было подниматься на смотровую площадку на крыше здания Сената, в котором и располагалась квартира вождя мирового пролетариата.
Быт также был обеспечен весьма не плохо. Отдельная спальня для Ленина, Крупская также имела свою комнату. Вместе с ними жила сестра Владимира Ильича – Мария. Пищу готовила горничная в чистенькой кухне. Проживала женщина здесь же в смежной комнате площадью около 18 метров. Санузел был снабжен ванной с душевым шнуром и большой редкостью по тем временам – ватерклозетом.
Впрочем, весь этот роскошный по тем временам быт не интересовал председателя Совнаркома. С его напряжённым режимом работы и пользоваться то всем этим комфортом было некогда. Разумеется, за исключением санузла.
В кабинете Ленин появлялся около одиннадцати часов утра, однако до этого он уже мог просмотреть важные документы или написать несколько писем. Заканчивал работу Владимир Ильич около полуночи. Выходных не было, лишь изредка он мог выбрать себе несколько дней отдыха в Горках или на охоте. Так было до болезни, которая начала проявлять себя уже в конце 1921 года.
Очередной день сентября 1922 года выдался, как всегда трудный. От одиннадцати утра Владимир Ильич пишет письма, подписывает телеграммы и принимает посетителей. От двенадцати до трёх часов участвует в заседании Политбюро, после чего немедленно возвращается в рабочий кабинет.
Горничная Саша радостно убирала посуду со стола. Последнее время Ленин стал раздражительным, но сегодня трапеза обошлась без конфликтов, что и стало причиной приподнятого настроения девушки.
Владимир Ильич вытер губы салфеткой и бросил её в тарелку. Подхватил галстук, небрежно брошенный на спинку венского стула, и встал из-за стола. На выходе вместо благодарности, вежливо поклонился горничной и вышел.