Мрак был почти полный. Корт скорее чувствовал, чем видел скользящие сквозь него тени, еле различимый намек на форму…
И вспыхнул свет.
Буйная растительность джунглей окружала его со всех сторон. Целая цепочка солнц, словно ожерелье, тянулась по небу, такому бездонному, какого никогда не бывает на Земле. Своей яркостью и пестротой джунгли тоже превосходили земные.
Слишком разноцветные, чересчур пышные, они как будто стремились произвести впечатление. В сочной зелени огромных листьев извивались вены, по которым текла алая кровь растений. Фантастически яркие цветы достойны были украшать сады Соломона. Никакой художник не нашел бы красок, чтобы изобразить их, но они не были нарисованы. Чаши сияющего серебра проливали жидкое золото, которое пенилось на плодородной почве. Из семени, брошенного здесь, могло вырасти только чудо.
В тени деревьев — в глубокой, бархатистой тени — мелькали желто-черные тела тигров. Их глаза следили за Кортом. С текучей плавностью хищные тела скользили среди сверкающего, поразительного буйства джунглей.
Мир, который сам себя порождает… Самозарождающийся мир…
На этот раз Корт вовремя заметил голубую воду и отпрянул в сторону. Блестящий, точно полированный, цветок опустил свою чашу, проливая на человека пламенный нектар. Над Кортом склонились женские фигуры, с белой как снег кожей. У одной из них были рыжеватозолотистые волосы и потрясающе красивое лицо. Ирелла!
Тигры растаяли, точно миражи… Впрочем, они ведь миражами и были. Однако один тигр не исчез — оказалось, Корт сидит на его спине. Корт почувствовал, как плавно сократились мышцы на боках зверя, когда тигр на мгновение присел и бросился вперед.
Холодный ветер высушил пот на щеках. Вцепившись одной рукой в покрытый мехом загривок хищника, другой Корт прикрывал глаза от пламени, внезапно вспыхнувшего впереди.
Он несся сквозь огонь. Его тигр оглушительно рычал от возбуждения удивительно звучным и чистым басом, и Корт, вовлеченный в эту мистерию звериной мощи и бешеной скачки, закричал тоже.
Они мчались и мчались… пока впереди не показалась морская синь.
Корт спрыгнул со спины тигра, поток встречного ветра тут же стих. Не осталось ничего, только серая пустота вокруг.
Эту серость медленно пересекала причудливо изогнутая прерывистая линия.
Навстречу ей поползла вторая, тонкая, черная.
Потом появилось еще несколько.
Вокруг не было ничего, кроме серой пустоты и разбросанных по ней линий, в которых Корт не видел никакого смысла.
Может, это и есть чистая сущность изобразительного искусства? Несколько линий, символизирующих ритм и узор… Узор, который художник может искать всю свою жизнь, но так никогда и не найти.
Корт долго стоял, глядя на причудливо сплетающиеся линии.
И к нему снова начало подступать синее море.
В следующем видении не было ни света, ни звука — вообще ничего сравнимого с тем, что способны воспринимать человеческие органы чувств. Это был едва ли не самый странный мир изо всех, и, однако, Корт оставался там дольше, чем где бы то ни было. Он видел этот мир с помощью какого-то загадочного внутреннего взора, и упоение стремительного движения сквозь пространство и время заставило его надолго задержаться.
Потом были новые видения.
Свободный разум, воплощающий собственный замысел…
Безгранично свободный, не связанный путами плоти, Корт наконец ощутил среди ошеломляющего разнообразия миров что-то… живое. Оно пыталось ускользнуть, но он не отставал.
Он больше не был человеком в полной мере, и все же узы, привязывающие его к той Земле, которую он знал когда-то, все еще оставались сильны. Гипнотические оковы, которые навсегда сковали бы любого лиранца, были не вполне властны над Кортом. Ведь он не принадлежал к этой расе, что на протяжении всей своей истории боролась за выживание. И возможно, часть его разума была неподвластна чарам. Та часть, которую до сих пор не отпустило синее морена здесь, в этом невероятном мире чистого пространства-времени, за пределами реальности, Корт почувствовал чужую жизнь и бросился за ней в погоню.
Он узнал ее.
Это был… Фарр.
Немыслимая встреча, встреча двух разумов! Однако Корту важно было лишь, что некая часть Фарра здесь, в пределах досягаемости, и он метнулся к ней…
Метнулся — и поймал. Схватил — и подчинил своей воле.
Фарр отчаянно сопротивлялся, но Корт был сильнее. Наконец он почувствовал, что враг покорился. Корт сражался за то, чтобы вырваться из непостижимого космоса вокруг, чтобы вернуться к теплу и знакомым вещам — он не сомневался, что его родной, знакомый мир не исчез, что он существует. В такой битве проиграть было нельзя. Не в этот раз.
Скорее! Надо бежать!
Вращаясь в водовороте пространства и времени, Корт уходил все ниже и ниже, все быстрее и быстрее, сжимаясь из безмерности вселенского разума во что-то маленькое, ограниченное, знакомое…
И в конце концов упал в помещение с голыми стенами, тесную комнату, где лежала на кушетке маленькая фигурка, заключенная в темницу жалких пяти чувств. Упал, оставив позади невиданное великолепие, которого он никогда не знал прежде и никогда не узнает вновь.
Этан Корт пробудился.
Дверь в стене была открыта, на пороге стоял Фарр с металлическим ключом в руке. Жизнь медленно возвращалась в его затуманенные глаза. Он раскачивался вперед и назад, как болванчик, и ошалело тряс головой.
Корт встал, чувствуя слабость в коленях, с трудом шагнул вперед, выхватил ключ из пальцев Фарра и сунул его в карман.
Это заставило толстяка очнуться. Не делая попыток вернуть себе ключ, он лишь непонимающе смотрел на Корта.
— Боги! Вы проснулись! Что вы за человек такой?
— Я слишком сильно хотел вцепиться вам в глотку, Фарр, — ответил Корт.
Впрочем, он не спешил двигаться с места, ожидая, пока к нему вернутся силы.
Фарр потер лоб.
— Никогда не думал, что такое возможно. Вы… вы вытащили меня из сна и заставили открыть дверь своей темницы!
— Ага. Гипноз, — сказал Корт, хотя знал, что дело не только в этом.
— Не понимаю. Что вы сделали?
— Мы оба спали и встретились… где-то в мирах. Остановимся на этом объяснении.
Толстое тело Фарра заколыхалось.
— Я сделал глупость. Мне не следовало уходить в мир снов, где вы могли дотянуться до меня. Но откуда мне было знать, что у вас такая сила воли?
— Ниоткуда. К счастью для меня и к несчастью для вас, Фарр. — Корт сделал шаг вперед.
— Постойте! — всполошился Фарр.
— Сколько времени я находился без сознания?
— Недолго. Несколько часов.
Корт почувствовал облегчение; его мучили опасения, что видения продолжались много дольше — дни или даже недели. Он стиснул дряблое плечо Фарра.
— Мы сейчас же возвращаемся в Валиру, вместе. Вы — заложник. Если поведение ваших людей вызовет у меня подозрения, это обернется для вас очень скверно. Вы нужны Валире. У меня возникли кое-какие идеи относительно этих ваших наведенных снов. Не исключено, что на их основе можно создать оружие.
Вытаращив глаза, Фарр попытался вырваться.
— Нет, Корт! Нет! Я сделал глупость, теперь это ясно. Следовало с самого начала рассказать вам правду, но я боялся, что не смогу вас убедить.
— Какую еще правду?
— У меня не было выбора, Корт, поверьте! Вы не понимаете, почему я привез вас сюда!
— Ну и почему же?
— Я действительно хотел помешать вам создать оружие, это правда. Но отнюдь не из эгоистических соображений. Я — глава Подполья.
— Мир любой ценой, да? Мир, даже если деккане нападут на Лиру и завоюют ее?
— Нет! Декка хочет мира, по причинам, которые я не могу вам открыть. Декка не вооружается втайне от нас. Если бы она готовилась к войне, поверьте, я действовал бы совершенно иначе. Тогда я, конечно, помог бы вам в изготовлении оружия. Однако моим шпионам удалось кое-что выяснить. Корт, на Лире есть человек, который хочет захватить власть и развязать войну. Вот кто настоящий враг! У деккан нет оружия. Они не способны его создать по той же причине, что и мы.
Корт хрипло рассмеялся.
— Черта с два! Ваша ложь шита белыми нитками. Чтоб вы знали, один декканин пытался убить меня с помощью каких-то смертоносных лучей.
— Пытался убить вас? С помощью смертоносных лучей? — Фарр прикусил толстую губу. — Никогда не слыхал ни о каких лучах. Полная чушь. Наше Подполье поддерживает постоянную связь с Деккой. И мы, и они делаем все возможное, чтобы сохранить мир.
— Вас легко могли обвести вокруг пальца. Но я думаю, что вы лжете, Фарр.
На обрюзглом лице толстяка отразилось отчаяние.
— Я забыл еще кое о чем. Существует конвенция.
— Какая конвенция?
— Помните Тора Кассела? — спросил Фарр. — Врача, который вернул вас к жизни?
— Того, которого захватили деккане?
— Да. Сейчас он здесь, в моем замке. Поговорите с ним, Корт. Это единственное, о чем я прошу.
— Хотите заманить меня в новую ловушку? Нет уж, благодарю. Мы немедленно возвращаемся.
— Вы должны повидаться с ним!
Пальцы Корта стиснули плечо Фарра сильнее.
— Давайте, выводите меня отсюда. Если возникнут хоть какие-то осложнения, я сверну вам шею. Для этого мне никакого оружия не потребуется.
Плечи Фарра беспомощно опустились.
— Ладно. Но вы совершаете ошибку.
— Смотрите, сами не просчитайтесь. Вперед! — приказал Корт, не отпуская плеча Фарра.
Тот повернулся к двери, вышел в крошечную комнатку и нажал кнопку в стене. Комната — по-видимому, лифт — начала быстро подниматься. Наконец она остановилась. Открылась дверь.
В холодном зеленом свете перед Кортом маячила фигура худощавого, невысокого человека с блестящей лысиной. Корт дернул Фарра за локоть и спрятался за толстяком.
— Можете свернуть мне шею, если хотите, но сначала вы должны поговорить с Тором Касселом, — сказал Фарр. — Он знает правду и все вам расскажет.
На какое-то мгновение они замерли, словно живая картина: Тор Кассел, стоящий с выражением безмолвного вопроса на лице, и Корт, прикрывающийся Фарром, точно щитом.