— Я слышал о нем от коллег, — осторожно ответил Альберт. — Талантливый диагност, насколько я понимаю. Но лично не знаком.
Строгов долго смотрел на него, словно пытаясь проникнуть сквозь маскировку. Но что бы он ни искал, он не нашел этого в морщинистом лице и спокойном взгляде «доктора Верникова».
— Что ж, надеюсь, вы не будете возражать, если мои люди присутствуют во время ваших будущих визитов, — наконец сказал он. — Чисто для… документирования.
— Как пожелаете, — Альберт слегка пожал плечами. — Хотя не понимаю, что интересного в наблюдениях старого профессора.
Строгов еще раз внимательно посмотрел на него, затем кивнул и вышел, оставив агента у двери.
— Он подозревает, — тихо сказала Елена, когда они остались относительно одни.
— Конечно, подозревает, — также тихо ответил Альберт. — Но у него нет доказательств. И пока Лавров продолжает выздоравливать, он не может открыто вмешиваться.
— Как долго это продлится?
— Достаточно долго, чтобы мы подготовились, — уверенно сказал Альберт. — Дмитрий работает над новой базой. Как только она будет готова, мы переведем туда исследования и… начнем настоящую работу.
— Подпольную клинику, — Елена покачала головой. — Мы действительно собираемся это сделать? Лечить пациентов экспериментальной технологией, вне официальной системы здравоохранения?
— А у нас есть выбор? — Альберт посмотрел ей в глаза. — Ты видела, что нанокровь может сделать. Лавров — живое доказательство. Представь, скольких еще мы можем спасти.
— И что, если все они будут как Лавров? — в голосе Елены звучала тревога. — Что, если мы создаем… нечто большее, чем просто исцеление?
Альберт задумался. Это был важный вопрос, который беспокоил его с тех пор, как он увидел необычные способности Лаврова.
— Мы будем осторожны, — наконец сказал он. — Начнем с наиболее безнадежных случаев. Минимальные дозы, тщательный контроль. И будем решать проблемы по мере их возникновения.
— Как всегда, — Елена вздохнула. — Прыжок в неизвестность.
— Как и любой настоящий прогресс в медицине, — парировал Альберт. — Но на этот раз у нас есть преимущество. Мы знаем, что технология работает.
Они вернулись в палату, где Андрей Лавров лежал с закрытыми глазами, но Альберт был уверен, что он не спит. Его улучшенное восприятие улавливало микродвижения глаз под веками, слишком активные для сна.
— Мои рекомендации в планшете, доктор Воронина, — громко сказал Альберт для агентов ГКМБ. — Продолжайте текущий режим лечения. Я вернусь через два дня для повторной консультации.
Елена кивнула, принимая планшет, на котором на самом деле не было ничего важного — все реальные инструкции были на крошечной флешке, которую Альберт передал ей ранее.
— Спасибо, доктор Верников, — она пожала ему руку. — Ваше мнение очень ценно.
Когда Альберт направился к выходу, он почувствовал взгляд Андрея Лаврова на своей спине. Пациент открыл глаза и смотрел на него с беспокоящей проницательностью.
«Он знает», — подумал Альберт. — «Знает больше, чем показывает. Гораздо больше.»
И эта мысль была одновременно интригующей и пугающей.
Два дня спустя Дмитрий вернулся с разведки в подземный комплекс Фармзавода № 6. Его доклад превзошел все ожидания.
— Это идеально, — сказал он, разворачивая карты на импровизированном столе в их временном убежище. — Три уровня под землей. Полностью оборудованные лаборатории, операционные, палаты. Система автономного жизнеобеспечения, включая генераторы, систему фильтрации воздуха и воды. И что самое важное — полностью отрезанное от внешних коммуникаций.
— Заброшено? — спросил Альберт, изучая схемы.
— Почти, — Дмитрий усмехнулся. — Там обитает небольшая группа бездомных, которые нашли вход через вентиляционную шахту. Но они держатся на верхнем уровне, используя его как укрытие. Нижние уровни нетронуты.
— Безопасность?
— Минимальная, — Дмитрий указал на схему. — Завод официально закрыт, охрана символическая — пара пенсионеров, которые обходят периметр раз в сутки. Главное — попасть внутрь незамеченными. Я нашел путь через старые канализационные тоннели, который выводит прямо к служебному лифту.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — Саян выглядел скептичным. — Почему такое сокровище просто брошено?
— Бюрократия, — пожал плечами Дмитрий. — После закрытия завода разные ведомства не могли решить, кто отвечает за подземный комплекс. Он не был официально задокументирован, помните? Секретный объект советской эпохи. В итоге о нем просто забыли в бюрократической путанице.
— Оборудование работает? — спросил Альберт, всё больше заинтересованный перспективой.
— Частично, — Дмитрий кивнул. — Системы жизнеобеспечения функционируют — вентиляция, электричество от автономных генераторов. Лабораторное оборудование нужно проверять. Но даже если половина из него работает, это всё равно больше, чем-то, что у нас есть сейчас.
Альберт обменялся взглядами с Саяном и Маратом. Решение было очевидным.
— Когда переезжаем? — спросил он.
— Я бы предложил действовать поэтапно, — ответил Дмитрий. — Сначала небольшая группа — проверить и подготовить основные системы. Затем перевезти оборудование и материалы. И только потом — полное обустройство.
— Согласен, — кивнул Альберт. — Саян, Марат — вы первые. Возьмите минимум необходимого оборудования, проверьте состояние лабораторий, убедитесь, что всё функционирует. Дмитрий, ты координируешь и обеспечиваешь безопасность. Я пока остаюсь здесь с образцами и продолжаю визиты в больницу.
— А Лавров? — спросил Саян. — Что с ним делать, когда его выпишут?
— Привезем в новую клинику, — решил Альберт. — Нам нужно продолжать наблюдать за ним. Особенно учитывая необычные эффекты нанокрови.
— Он будет первым официальным пациентом «Нового Сердца», — заметил Марат с легкой улыбкой.
— Первым из многих, — сказал Альберт. — Если всё пойдет по плану.
— Когда что-то шло по плану? — с сарказмом заметил Саян.
— Именно поэтому мы должны быть готовы к любым неожиданностям, — Альберт свернул карты. — И помните — мы всё еще не выяснили, кто предатель. Будьте предельно осторожны. Никаких лишних разговоров, никаких контактов с внешним миром без крайней необходимости.
Все кивнули, осознавая серьезность ситуации.
— Тогда за работу, — сказал Альберт. — Наша подпольная клиника не построит себя сама.
Глава 14: Взгляд профессионала
Елена Воронина всегда обладала тем особым зрением, которое отличает истинных медиков от простых держателей дипломов. Она видела человека не фрагментарно, как набор симптомов и диагнозов, а целостно — сложный роман, где каждая глава связана с предыдущей невидимыми нитями причин и следствий. Неврология научила ее читать людей по микродвижениям, по невысказанным словам, по тому, что таилось между строк повседневного существования.
И сейчас, перелистывая медицинскую карту Андрея Лаврова — этот странный медицинский палимпсест, где поверх старых записей о критическом состоянии накладывались новые, говорящие о невозможном исцелении — она ощущала диссонанс, неправильность композиции, как опытный редактор чувствует фальшивую ноту в почти совершенном тексте.
Что-то здесь не так, думала она, стоя у окна в своем маленьком кабинете на третьем этаже Городской больницы № 4. Что-то большее, чем просто экспериментальное лечение.
Дождь за окном — не просто осадки, а метафора этого неуютного мира 2047-го года — оставлял на стекле кислотные следы, словно слезы больного общества. Елена вспомнила лицо Лаврова, когда он говорил о своих новых ощущениях: эта смесь восторга первооткрывателя и детского испуга перед неизведанным. Так смотрят люди, перешагнувшие невидимую черту между привычным и непостижимым.
— Доктор Воронина, вас вызывают в третью палату, — прервал ее размышления голос медсестры через интерком.
— Иду, — ответила Елена, закрывая карту.
Направляясь по коридору, она снова вернулась к мыслям об Альберте Харистове. Она помогала ему, доверяла ему, даже восхищалась его гением…, но никогда по-настоящему не знала его. Он был для нее как древний манускрипт на полузабытом языке — она улавливала общий смысл, но многие слова оставались непереведенными.
Что ты на самом деле делаешь, Альберт? Какую игру ведешь?
Елена помнила первую операцию с нанокровью как болезненно яркий сон. Тогда все казалось ясным: экспериментальное лечение, шанс для безнадежного пациента, риск ради возможного спасения. Но сейчас, когда она видела результаты — не просто исцеление, но трансформацию — границы между лечением и чем-то иным размывались, как контуры предметов в утреннем тумане.
Три дня спустя, после очередного визита «доктора Верникова», Елена заметила нечто странное. Крошечную деталь, почти незаметную для обычного наблюдателя, но кричащую для ее натренированного взгляда.
Когда Альберт, все еще в образе пожилого консультанта, проверял реакцию зрачков Лаврова, его собственные глаза на долю секунды изменились — в них мелькнул металлический блеск, неестественный отсвет, как от хирургического инструмента под яркой лампой. Затем все вернулось к норме, но этот момент отпечатался в сознании Елены.
После ухода «консультанта» она подошла к Лаврову.
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросила она, присаживаясь рядом с его кроватью.
— Как человек, читающий книгу, в которой с каждой страницей появляются новые слова на неизвестном языке, — ответил Андрей с той особой задумчивостью, которая появилась у него после лечения. — И эти слова постепенно начинают обретать смысл.
Елена кивнула, осторожно выбирая слова:
— А доктор Верников… какие впечатления он на вас производит?
Лавров улыбнулся — не губами, а глазами, с тем особым пониманием, которое было за гранью обычной проницательности.
— Вы знаете ответ, доктор Воронина. Вы видели это сегодня, разве нет? Тот самый блеск в глазах, — он говорил тихо, так, чтобы агент ГКМБ в углу палаты не услышал. — Он такой же, как я. Только… дальше по пути.