— Ты не знаешь, с чем играешь, Добров, — сказал он тихо. — Эта технология не для таких, как ты. Слишком опасна, слишком важна.
— Для таких, как Вельский, значит? — усмехнулся Илья, чувствуя, как кровь стекает по рукаву. Рана была серьезнее, чем он думал. — Чтобы создать армию модифицированных солдат? Или продать по частям тем, кто больше заплатит?
Он увидел, как дрогнул взгляд старшего — значит, попал в точку.
— Уходите, — приказал Илья, и его голос звучал неожиданно твердо для человека, истекающего кровью под проливным дождем. — Сейчас же. Или я использую это.
Долгое, бесконечное мгновение никто не двигался. Затем старший едва заметно кивнул, и люди в черном начали медленно отступать к своему поврежденному внедорожнику.
— Ты совершаешь ошибку, Добров, — крикнул Данилов из машины. — Это государственная измена!
— Нет, — покачал головой Илья. — Это верность присяге. Защищать людей от таких, как вы.
Он дождался, пока оперативники займут места во внедорожнике и трогаются с места, медленно, на спущенных шинах отъезжая в сторону города. Машина Данилова последовала за ними.
Только оставшись один, с бессознательным Харистовым на руках и контейнером нанокрови в кармане, Илья позволил себе ощутить боль. Она пульсировала от плеча по всему телу, теплая кровь смешивалась с холодными струями дождя, создавая на асфальте причудливые разводы.
Он понимал, что сделал выбор, который изменит всю его жизнь. Предал организацию, которой служил десять лет. Пошел против системы, частью которой был. И ради чего? Ради человека, которого даже не знал. Ради технологии, о которой лишь слышал в обрывках разговоров.
Но глубоко внутри Илья чувствовал, что поступил правильно. Впервые за долгие годы он действовал не по приказу, а по совести.
Кое-как перетянув рану поясом, он с трудом поднял Харистова. Доктор был не тяжелым, но рана в плече делала каждое движение мучительным. С третьей попытки Илье удалось устроить бессознательного Харистова на заднем сиденье своего мотоцикла, который каким-то чудом остался на ходу после аварии.
— Держись, доктор, — пробормотал Илья, заводя двигатель. — Теперь нас обоих будут искать. И у меня есть только один человек, к которому мы можем обратиться.
Мотоцикл, покачиваясь под весом двух человек, медленно тронулся в сторону города. Илья знал, что счет идет на минуты. Скоро все патрули получат их описание. Все камеры города будут искать их. Все агенты ГКМБ и люди Вельского будут на охоте.
Но контейнер с нанокровью был надежно спрятан в его кармане, а доктор Харистов, человек с невероятными знаниями, был жив и находился под его защитой.
И это значило, что у них еще есть шанс.
У них и у технологии, которая могла изменить мир.
Илья Добров, бывший агент ГКМБ, а теперь — беглец и предатель по меркам системы, ехал сквозь дождь к единственному человеку, которому мог доверять. К Дмитрию Хазину — журналисту с сомнительной репутацией и надежными связями в подполье города.
А где-то в трущобах южной окраины, в подземных уровнях заброшенного Фармзавода № 6, его уже ждала, сама того не зная, команда проекта «Новое Сердце» — люди, которые скоро станут его новой семьей. Его новой миссией. Его искуплением за годы службы системе, которая давно предала свои идеалы.
Но прежде ему предстояло выжить этой ночью. Им обоим.
Глава 18: Сознание
Сознание возвращалось к Альберту Харистову тяжело, словно литая дверь хранилища, которую открывали по частям, преодолевая один механизм за другим. Сначала — ощущения: пульсирующая боль, воздух, насыщенный запахами машинного масла, пыли и чего-то еще, неопределенного, химического. Затем — звуки: приглушенные голоса, негромкое гудение генератора, капли, ритмично падающие откуда-то с потолка. И наконец — память, яркими, разрозненными вспышками: мотоцикл, скользящий по мокрому асфальту, черный внедорожник, перекрывающий дорогу, падение, тьма.
И чужие руки, поднимающие его с асфальта.
Альберт открыл глаза, и первое, что он увидел — закопченный потолок с прорисовывающимися между пятнами сажи трещинами. Он попытался сосредоточиться, активировать свои улучшенные сенсоры, но организм отозвался лишь новой волной боли. Наномашины работали, восстанавливая поврежденные ткани, но процесс шел медленнее, чем обычно. Словно что-то истощило их ресурсы.
— Очнулся? — раздался рядом хрипловатый мужской голос.
Альберт повернул голову и увидел незнакомого человека средних лет. Крепкая фигура, военная выправка, короткостриженые русые волосы, внимательные серые глаза. И — окровавленная повязка на правом плече, неумело наложенная явно собственной рукой.
— Кто вы? — спросил Альберт, медленно принимая сидячее положение и оценивая обстановку. Они находились в каком-то заброшенном гараже или мастерской. Сквозь пыльные окна под потолком пробивался слабый свет уличных фонарей. В углу виднелся его поврежденный мотоцикл.
— Илья Добров, — мужчина протянул ему флягу с водой. — Бывший агент ГКМБ.
Альберт замер с флягой в руке.
— Бывший?
— С тех пор, как я вытащил тебя из рук людей Вельского и моего напарника. Примерно… — он взглянул на часы, — шесть часов назад.
ГКМБ, мелькнуло в голове Альберта. Агент, который меня спас от других агентов? Почему? Что ему нужно?
Его улучшенные чувства медленно возвращались, и он начал анализировать сидящего перед ним человека. Дыхание — частое, но контролируемое; зрачки — слегка расширены, возможно, от боли или адреналина; движения — точные, но с признаками усталости. Рана на плече серьезная, но не смертельная — пуля прошла насквозь, не задев кость. Кровотечение остановлено, но без профессиональной помощи возможно инфицирование.
Он в опасности, понял Альберт. И все из-за меня.
— Почему? — спросил он прямо, возвращая флягу.
Добров усмехнулся.
— Хороший вопрос. Я задаю его себе каждые пять минут, — он пожал здоровым плечом. — Приказ был — следить за тобой, найти твою тайную лабораторию. Но когда люди Вельского устроили аварию и пришли за тобой… — он помедлил. — Что-то щелкнуло. Я понял, что они не просто хотят информацию. Они хотят тебя устранить, забрать твои разработки.
— И что с того? — спросил Альберт, оценивающе глядя на агента. — Какая тебе разница, кто получит технологию? ГКМБ или Вельский?
— Большая, — серьезно ответил Добров. — Я десять лет служил ГКМБ. Не всегда методы были чистыми, но была цель — защищать людей, защищать страну. А теперь… — он покачал головой. — Теперь все изменилось. ГКМБ работает на тех, кто больше заплатит. Именно поэтому мой напарник получил приказ помочь людям Вельского.
Он замолчал, переводя дыхание. Рана явно причиняла ему больше беспокойства, чем он показывал.
— Это не объясняет, почему ты рискнул жизнью ради человека, которого не знаешь, — заметил Альберт.
— Я видел твоих пациентов, — тихо ответил Добров. — Андрея Лаврова. Девочку из педиатрии, Ксению. Чудесные исцеления. Я слышал доклады о твоей технологии — нанокрови. — Он смотрел прямо в глаза Альберту. — То, что ты создал, может спасти тысячи жизней. В руках Вельского это станет элитным лечением для богачей. В руках нынешнего руководства ГКМБ… — он покачал головой, — вероятно, оружием или инструментом контроля.
Альберт внимательно изучал Доброва, пытаясь обнаружить признаки лжи или скрытых мотивов. Но видел лишь искренность и… боль. Физическую боль от раны и, возможно, моральную — от предательства своих принципов.
— У меня нет причин тебе доверять, — сказал Альберт.
— Знаю, — Добров слабо улыбнулся. — Но у тебя нет особого выбора. Сейчас тебя ищет весь город. ГКМБ, люди Вельского, даже городская полиция. Ты в розыске как опасный преступник, создавший «биологическое оружие».
Альберт медленно поднялся на ноги, ощущая, как наномашины в его крови активизируются, ускоряя регенерацию. Головокружение постепенно отступало, мысли становились яснее.
— Как ты нашел это место? — спросил он, оглядывая заброшенную мастерскую.
— Старый конспиративный адрес, — Добров попытался сменить позу и поморщился от боли. — О нем знают только я и мой… бывший куратор. Строгов не в курсе.
Он вдруг закашлялся, и Альберт заметил, как агент прижал руку к раненому плечу. Повязка, скрывавшая рану, пропиталась свежей кровью.
— Ты теряешь кровь, — констатировал Альберт, подходя ближе. — Нужна профессиональная помощь.
— Профессиональная помощь сейчас недоступна, — Добров попытался улыбнуться, но вышла скорее гримаса. — Если мы появимся в любой больнице, нас сразу задержат.
Альберт осторожно отвел в сторону окровавленную ткань. Рана была серьезной — пуля прошла насквозь, задев сосудисто-нервный пучок. Без должного лечения возможны необратимые повреждения. Харистов заметил первые признаки инфицирования и снижение перфузии тканей ниже раны.
— У тебя есть аптечка? Антибиотики? — спросил он, уже зная ответ.
Добров покачал головой.
— Только базовые средства. Бинты, перекись, анальгетики.
Он вдруг запустил здоровую руку в карман и достал металлический контейнер — тот самый, который Альберт видел за мгновение до потери сознания.
— Зато у меня есть это, — сказал Добров, протягивая контейнер. — Я успел забрать его у оперативников Вельского. Они нашли его в твоем кармане после аварии.
Альберт медленно взял контейнер, ощущая знакомую тяжесть. Нанокровь — стабилизированная формула, которую они с Саяном готовили для новых пациентов клиники.
— Они знали, что искать, — произнес он задумчиво. — Значит, у них есть информатор.
— Или у ГКМБ, — кивнул Добров. — Мой напарник знал о контейнере. Сказал, что это главная цель операции.
Альберт смотрел на контейнер, погруженный в свои мысли. Затем его взгляд вернулся к ране Доброва. Решение пришло мгновенно, как всегда в критические моменты его врачебной практики.
— Слушай меня внимательно, — сказал он, присаживаясь рядом с агентом. — Есть способ быстро вылечить твою рану. Но это… изменит тебя. Навсегда.