— Слишком опасно, — покачал головой Альберт. — Строгов не дурак. Он заподозрит неладное.
— Риск есть, — согласился Добров. — Но это единственный способ узнать, что происходит внутри периметра. Что с твоей командой, с оборудованием, с пациентами.
Он выглядел решительным.
— А если тебя раскроют? — Альберт смотрел ему прямо в глаза. — Ты понимаешь, что они с тобой сделают?
— Понимаю, — кивнул Добров. — Но наномашины в моей крови дают преимущество. Даже если что-то пойдет не так, у меня будут шансы. А у тебя есть более важная задача — найти безопасное место и восстановить контакт с оставшимися членами команды.
Альберт долго смотрел на бывшего агента. На человека, который всего несколько часов назад был его врагом, а теперь готов рисковать жизнью ради его дела.
— Почему ты это делаешь? — спросил он наконец. — По-настоящему?
Добров не ответил сразу. Он подошел к разбитому окну, глядя на огни блокпостов вдалеке.
— Десять лет в ГКМБ, — начал он тихо. — Десять лет я верил, что защищаю людей. Что стою на страже безопасности. Я делал вещи, которыми не горжусь, но всегда говорил себе: это ради общего блага.
Он повернулся к Альберту.
— А потом я увидел, как система меняется. Как идеалы заменяются расчетом. Как безопасность граждан становится разменной монетой в играх власти и денег.
Он сделал паузу.
— Когда я увидел, как мой напарник получил приказ помочь людям Вельского, что-то сломалось внутри. Я понял, что вся структура, которой я служил, прогнила. А потом я увидел тебя — человека, который действительно спасает жизни. Который делает то, что должна была делать система.
Его взгляд стал жестким, решительным.
— Я хочу наконец встать на правильную сторону. Хотя бы раз в жизни.
Альберт медленно кивнул, принимая это объяснение.
— Хорошо, — сказал он. — Но нам нужен канал связи. Способ передать информацию.
— Уже продумал, — Добров достал из кармана небольшое устройство, похожее на обычную пуговицу. — Микропередатчик. Военная разработка. Радиус действия — до пяти километров. Односторонняя связь: я говорю, ты слушаешь.
Он передал приемник Альберту — такой же незаметный, легко крепящийся к одежде или даже к коже.
— Встретимся через 12 часов, — сказал Добров, проверяя оружие. — У старого водохранилища к востоку от города. Если я не приду… — он сделал паузу.
— Я найду тебя, — твердо сказал Альберт. — Теперь ты тоже часть команды. А своих мы не бросаем.
Добров впервые за их знакомство искренне улыбнулся.
— Береги себя, док, — сказал он, направляясь к выходу из подвала. — И помни: что бы ни случилось, твоя работа важнее, чем жизнь любого из нас.
С этими словами он исчез в темноте, ловкий и быстрый, как хищник в ночи.
Альберт остался один, с микроприемником в руке и тяжестью ответственности на сердце. Единственное утешение — наномашины в его крови, усиленно работающие над регенерацией тканей плеча, и те же наномашины в крови Доброва, дающие ему преимущество, о котором агенты ГКМБ даже не подозревали.
Илья Добров двигался тенью среди теней, используя каждое укрытие, каждый темный угол. Улучшенное зрение, результат действия наномашин, позволяло ему видеть в темноте почти так же хорошо, как днем. Усиленный слух улавливал малейшие звуки — шаги патрулей, переговоры по рации, даже дыхание часовых на блокпостах.
Так вот как ощущает мир Харистов, подумал он с внезапным пониманием. Неудивительно, что он стал таким выдающимся диагностом. Он буквально видит то, что скрыто от обычных глаз.
По мере приближения к Фармзаводу охрана усиливалась. Добров насчитал три кольца оцепления — внешнее из регулярных полицейских, среднее из специальных подразделений ГКМБ, и внутреннее, непосредственно вокруг завода, из элитного отряда «Щит» — личной гвардии Строгова.
Серьезная подготовка, оценил Добров. Словно они ожидают не просто задержания беглеца, а полномасштабного сопротивления.
Он выждал удобного момента, когда патруль сменялся на одном из внешних постов, и быстро пересек первую линию охраны. Затем, выбрав момент, дезориентировал второй кордон дымовой шашкой, умело брошенной с безопасного расстояния. В возникшей суматохе ему удалось проскользнуть еще ближе к цели.
Но внутренний периметр был настоящей крепостью. Агенты «Щита» стояли плечом к плечу, в полной боевой готовности, с приборами ночного видения и тепловизорами.
Традиционным путем не пройти, понял Добров. Нужен другой подход.
Он сделал то, чего от него никто не ожидал — вышел из укрытия с поднятыми руками и направился прямо к ближайшему посту.
— Агент Добров, ГКМБ, специальное задание, — четко произнес он, когда на него нацелились десятки стволов. — Мне нужно видеть инспектора Строгова. Немедленно.
На мгновение повисла напряженная тишина. Затем командир поста, человек в тактическом снаряжении с закрытым лицом, сделал знак подчиненным. Доброва быстро, но без лишней грубости обыскали, изъяли оружие и сопроводили через контрольно-пропускной пункт внутрь периметра.
Там, в мобильном командном центре, развернутом у входа в подземные уровни завода, его ждал Игорь Строгов. Глава ГКМБ выглядел усталым, но собранным. В его холодных глазах читался расчет.
— Добров, — он даже не попытался скрыть удивление. — По докладу Данилова, ты предал организацию и сбежал с Харистовым.
— Дезинформация, инспектор, — спокойно ответил Илья. — Часть плана. Я внедрился к Харистову, чтобы выяснить местоположение всей его сети. И остальных образцов нанокрови.
Строгов внимательно изучал его лицо, ища признаки лжи.
— И где же Харистов? — спросил он наконец.
— Ранен при задержании, — Добров указал на свое плечо, все еще с остатками крови на одежде. — Мне удалось его ранить, но он сумел уйти в канализационную систему. Я преследовал его, но потерял след. Решил вернуться к базе, доложить обстановку.
Строгов переглянулся с Виктором Даниловым, который стоял рядом, с перебинтованной рукой и выражением плохо скрываемой ненависти на лице.
— Он лжет, — процедил Данилов. — Я видел, как он защищал Харистова. Как стрелял по нашим.
— Я стрелял по людям Вельского, которые нарушили субординацию, — парировал Добров. — Мой приказ был задержать Харистова живым и неповрежденным. Они собирались убить его или похитить.
— А контейнер с нанокровью? — прищурился Строгов. — Ты забрал его у оперативников Вельского. Где он?
— У Харистова, — не моргнув глазом солгал Добров. — Он восстановил контроль над контейнером во время моего преследования. Это часть причины, почему я вернулся: нужны дополнительные ресурсы для поимки.
Строгов долго молчал, очевидно взвешивая все за и против. Наконец он кивнул.
— Допустим, я поверю тебе. Но ты понимаешь, что после такого… отклонения от протокола потребуется полная проверка. Включая допрос с использованием спецсредств.
— Я готов к любой проверке, инспектор, — Добров встретил его взгляд с профессиональным спокойствием. — Я служу ГКМБ и государству. Всегда служил.
Строгов изучал его еще несколько секунд, затем кивнул своим людям.
— Отведите агента Доброва в комнату для допросов. Подготовьте все необходимое. Я лично проведу проверку… после завершения основной операции.
Когда Доброва выводили, он успел заметить то, что искал с самого начала: в глубине командного центра, за пуленепробиваемым стеклом, находилась группа задержанных. Среди них он ясно различил Саяна Тайгаева и Маргариту Светлову. Маргарита была с повязкой на голове, очевидно раненая при задержании. Саян выглядел невредимым, но его лицо выражало крайнее напряжение.
Двое из команды здесь, успел подумать Добров. Но где Елена? Где пациенты? И самое главное — где образцы нанокрови?
Его увели в подземный уровень завода, который ГКМБ, очевидно, превратила в свой временный штаб. Стерильные коридоры, некогда предназначенные для создания подпольной клиники «Нового Сердца», теперь патрулировались агентами в тактической форме.
В комнате для допросов — бывшей лаборатории — его привязали к металлическому стулу, закрепленному болтами к полу. Профессиональная практика: минимизировать возможность побега.
Оставшись один, Добров сразу активировал микропередатчик, спрятанный в подкладке воротника — единственный предмет, который агенты ГКМБ не обнаружили при обыске.
— Харистов, если ты меня слышишь, — прошептал он, — база захвачена ГКМБ. Тайгаев и Светлова задержаны. Ворониной не видно. О пациентах информации нет. Строгов лично руководит операцией. Что-то готовится… масштабное. Периметр охраняется тремя кордонами, включая «Щит».
Он замолчал, услышав шаги в коридоре.
— У меня мало времени, — быстро продолжил он. — Меня сейчас будут допрашивать. С «спецсредствами». Я продержусь сколько смогу. Не пытайся меня спасти. Найди Елену и образцы. Они важнее.
Дверь открылась, и в комнату вошел Игорь Строгов в сопровождении двух агентов, несущих небольшой металлический кейс.
— Агент Добров, — холодно улыбнулся Строгов. — Или… уже нет? Признаюсь, я впечатлен твоей смелостью. Вернуться добровольно, зная, что тебя ждет…
Он кивнул агентам, которые начали раскладывать на столе оборудование для допроса: шприцы, ампулы с прозрачной жидкостью, электроды.
— Я всегда ценил твой профессионализм, Илья, — продолжил Строгов, наблюдая за подготовкой. — Твою преданность. Но ты сделал неправильный выбор.
— Выбор чего, инспектор? — спросил Добров. — Спасти человека вместо того, чтобы позволить убить его? Защитить технологию, которая может спасти тысячи жизней, вместо того, чтобы отдать ее корпорациям для наживы?
Строгов сел напротив, внимательно изучая его.
— А, так вот в чем дело, — понимающе кивнул он. — Ты поверил в великую миссию Харистова. В его… революцию в медицине.
Он наклонился ближе.
— Ты хоть представляешь, чем на самом деле занимается Харистов? Что такое эта нанокровь? Это не просто лекарство. Это биологический переключатель эволюции. Способ изменить саму человеческую природу.