– Ну так посадите их всех в тюрьму, – сказал король. – Никогда еще не видел таких строптивых пленников.
Тюрьма представляла собой огромное сооружение, расширяющееся кверху, сужающееся книзу: оно как будто балансировало на морском дне, но на самом деле его с обеих сторон подпирали большие каменные глыбы. Пленников доставили туда в сети, а когда тебя тащат в сети, это настолько сбивает с толку, что только после ухода тюремщика все поняли, что тюрьмой здесь служит настоящий огромный корабль. Он лежал на дне, и все его детали до последней были такими же целыми, как в тот день, когда он впервые покинул док. Вода, казалось, совсем его не повредила.
Пленников заперли в кают-компании, и, измученные переживаниями этого дня, они улеглись на удобные красные бархатные подушки и заснули. Даже Мавис чувствовала, что Кэтлин нашла в королеве друга и находится в безопасности.
Принцесса последней закрыла глаза, после того как долго смотрела на спящих детей.
«О, почему они об этом не думают? – спросила она себя. – И почему мне нельзя им рассказать?»
То были вопросы без ответов, и вскоре принцесса тоже уснула.
Должна признаться, что удивлена не меньше принцессы, почему дети не повторяли всю ночь напролет: «Сабрина прекрасная». Поскольку на каждый призыв непременно откликнулся бы один из жителей Морелэнда, таким образом можно было бы легко собрать небольшую армию, одолеть тюремщика и вырваться на свободу.
Жаль, у меня нет времени рассказать вам обо всем, что случилось с Кэтлин. Вам было бы интересно почитать, как проводил дни избалованный ребенок на коленях правящей королевы. Вашему Рексу или Динке тоже было бы интересно почитать (если бы они умели читать) о жизни одного из японских спаниелей королевы Александры[38]. Но время не ждет, а мне надо коротко рассказать длинную историю. В любом случае никогда нельзя рассказать все обо всем, не так ли?
На следующее утро тюремщики принесли еду и вторую порцию зелья забвения, которое, конечно, не возымело никакого эффекта. Узники день напролет гадали, как бы спастись, а вечером сын тюремщика принес ужин и Чашу Забвения и задержался, пока все ели. Вид у него был не злой, и Фрэнсис осмелился с ним заговорить.
– Я вот о чем…
– О чем же? – спросил глубинный парень.
– Тебе запрещено с нами разговаривать?
– Нет.
– Тогда скажи, что с нами сделают.
– Этого я не знаю. Но скоро волей-неволей придется узнать. Тюрьмы быстро заполняются и вскоре будут битком набиты. Тогда некоторые из вас получат так называемое досрочное освобождение – то есть, вас выпустят, но с фальшивыми хвостами, которые помешают вам сбежать, даже если Чаша Забвения не подействует.
– Я вот о чем, – настала очередь Бернарда задавать вопросы.
– А ты о чем?
– Почему ваши король и королева не сражаются, как королевская семья Морелэнда?
– Запрещено законом, – ответил глубинный парень. – Однажды мы взяли в плен короля, и у нас боятся, что наших правителей тоже могут захватить, поэтому было установлено такое правило.
– А что вы с ним сделали? С пленным королем? – спросила принцесса.
– Посадили в Островод, – ответил юноша. – Это островок воды, полностью окруженный сушей.
– Мне бы хотелось с ним повидаться, – сказала принцесса.
– Нет ничего проще, как только вас досрочно освободят, – заявил глубинный парень. – К тому озеру ведет хороший длинный проход – конечно, он затоплен не весь, но многие наши молодые люди отправляются в Островод три раза в неделю. Само собой, теперь пленник уже не может быть королем, но его сделали профессором конхиологии[39].
– Он не помнит, что был королем? – спросила принцесса.
– Не помнит. Но он такой образованный, что Чаша Забвения оказалась недостаточно глубока, чтобы заставить его забыть все, поэтому теперь он профессор.
– А чьим королем он был? – тревожно спросила принцесса.
– Королем варваров, – был ответ сына тюремщика, и принцесса вздохнула.
– Мне подумалось, вдруг это мой отец, – пробормотала она. – Он ведь пропал в море.
Глубинный юноша сочувственно кивнул и ушел.
– Он не кажется таким уж плохим, – сказала Мавис.
– Да, – согласилась принцесса, – и я не могу этого понять. Я думала, все глубинные люди – ужасные свирепые создания, жестокие и неумолимые.
– А они, похоже, не так уж сильно отличаются от нас… Разве что с виду, – заметил Бернард.
– Интересно, из-за чего началась война? – спросила Мавис.
– О, мы всегда враждовали, – беззаботно ответила принцесса.
– Да, но с чего все началось?
– Причина затерялась в тумане древности, еще до зари истории и всякого такого прочего.
– Ой, – только и сказала Мавис.
Но когда Ульфин пришел со следующей трапезой – я упомянула, что сына тюремщика звали Ульфин? – Мавис задала ему тот же вопрос.
– Я не знаю… маленькая земная леди, – ответил Ульфин. – Но выясню. Мой дядя – хранитель государственного архива, вырезанного на каменных табличках. Табличек так много, что и не счесть, но есть таблички поменьше, на которых сказано, что записано на больших…
Он заколебался.
– Если я получу разрешение показать вам зал архивов, пообещаете не пытаться сбежать?
Пленники уже два дня сидели взаперти и пообещали бы все, что угодно – в пределах благоразумного.
– Видите ли, тюрьмы сейчас переполнены, – сказал Ульфин, – и я не понимаю, почему бы вам первыми не получить досрочные освобождения. Я попрошу отца.
– Я вот о чем, – начала Мавис.
– А о чем ты? – спросил Ульфин.
– Вам что-нибудь известно о моей сестре?
– Новое ручное дитя королевы? О, она отличный питомец. Сегодня ей доставили золотой ошейник с ее именем. Его смастерил шурин моего двоюродного брата.
– Ошейник с именем «Кэтлин»? – спросила Мавис.
– На нем написано «Фидо», – сказал Ульфин.
На следующий день Ульфин принес пропуска на листьях, сорванных с Дерева Свободы, которое растет на дне Колодца Истины.
– Не потеряйте, – сказал он. – Ну, пошли со мной.
Все поняли, что вполне возможно медленно передвигаться на руках и хвостах, хотя при этом стали смахивать на тюленей.
Ульфин повел их по странным улицам с широкими переходами, показывая на разные здания и объясняя, как они называются, – так могли бы делать и вы, если бы демонстрировали чудеса вашего города чужестранцу. Об огромном здании, возвышающемся над остальными, Ульфин сказал:
– Это Башня Астрологов. Там сидят мудрецы и наблюдают за звездами.
– Но здесь, в глубине, не видно звезд.
– Нет, видно. В башне есть телескопы, зеркала и приборы, делающие воду прозрачной. Тут живут мудрейшие люди страны – все, кроме профессора конхиологии. Он самый мудрый из всех. Он изобрел сети, в которые вас поймали… Вернее, создание сетей было одним из знаний, которые он не смог забыть.
– Но кому пришло в голову использовать их для поимки пленных?
– Мне, – гордо ответил Ульфин. – За это меня представили к стеклянной медали.
– У вас есть стекло?
– Иногда стекло тонет, знаете ли. Оно очень ценное. Мы на нем гравируем. Вот библиотека – миллионы каменных табличек. Рядом с ней находится Дворец народных развлечений… А это сад матерей, туда они ходят отдыхать, пока их дети учатся в школе… Вот одна из наших школ. А вот и здание Государственного архива.
Хранитель архива принял их с серьезной учтивостью. Ежедневные посещения Ульфина приучили детей к внешности Глубинного Народа, и странные печальные лица больше не казались им ужасающими. Громадный зал, где на выбитых в отвесной скале полках хранились таблички с выгравированными записями мира глубин, был изумительным и впечатляющим.
– И что же вы хотите узнать? – спросил хранитель, откатывая в сторону несколько камней, которые он им показывал. – Ульфин сказал, что-то особенное.
– Почему началась война? – выпалил Фрэнсис.
– Почему ваши король и королева так отличаются от остальных жителей вашего мира? – спросила Мавис.
– Война, – начал хранитель архива, – началась ровно три миллиона пятьсот семьдесят девять тысяч триста восемь лет назад. Глубинный всадник, соскочив с морского конька, наступил на хвост спящему жителю Морелэнда. Он не извинился, потому что дал обет молчать год и один день. Если бы народ Морелэнда подождал, глубинный всадник объяснился бы, но они сразу начали войну. Конечно, после этого нельзя было требовать от него извинений. И с тех пор война продолжается, продолжается, продолжается и продолжается.
– И никогда не прекратится? – спросил Бернард.
– Нет, пока мы не извинимся. А мы, конечно, не можем этого сделать, пока противники не узнамют причину войны и не поймут, что она началась не по нашей вине.
– Какой ужас! – воскликнула Мавис. – Значит, все здесь воюют без причин?
– Вот именно, – согласился хранитель. – А ваши земные войны ведутся из-за чего? На ваш второй вопрос мне бы не следовало отвечать – да только я знаю, что вы забудете ответ, когда Чаша Забвения начнет действовать, хотя Ульфин сказал, что зелье еще не сработало. Итак, наши король и королева не здешние. Когда-то мы были республикой, но президенты, все их друзья и родственники оказались такими высокомерными и жадными, что мы решили сделаться монархией. Чтобы не допустить зависти, мы доставили сюда двух самых красивых земных людей, каких только смогли найти. Они добились огромного успеха, а поскольку у них нет родственников, это оказалось к тому же гораздо экономнее.
Когда хранитель любезно удовлетворил любопытство пленников, принцесса вдруг спросила:
– Не могли бы мы изучить конхиологию?
– Почему бы и нет? – дружелюбно отозвался хранитель. – Завтра у профессора приемный день.
– А разве нельзя отправиться туда сегодня? – настаивала Фрейя. – Просто чтобы договориться о времени, сроках и прочем?
– Если дядя разрешит тебя туда проводить, я так и сделаю, потому что для меня величайшее удовольствие выполнять все твои пожелания, – заявил Ульфин.