«А если нагрянут циркачи? – вклинился трусливый голосок. – Если тебя примут за воришку и отправят в тюрьму?»
«Тюрьма – не худший вариант», – парировал Йен.
Он напряг слух, но не услышал ничего, кроме биения крови в ушах. В свете теслины блеснула шпага. Йен подобрал ее и потыкал острием в пол, уверенный, что лезвие реквизита уйдет в рукоять. Шпага оказалась настоящей.
– Ты что-то сказал, Лесси? – Йен принял позу фехтовальщика и кольнул острием воздух. – Ты это мне, засранец?
Дуракаваляние притупило страх. Йен почти освоился в полумраке. Отложил оружие, взял со стула тонюсенькую книгу в мягкой обложке. Он, как и его дедушка, как и покойный отец, обожал читать. Горбился над очередным романом и переносился на далекие острова, бороздил Реку, не покидая спальни. Намеревался выучить язык северян, чтобы читать в оригинале про речные сражения и тролльвалов.
Книжка, которую он держал, называлась «О победителе тритона». Автор – Джон Бабс. На потертой обложке – завлекающая картинка: багровая гондола бороздит речную гладь, ее пассажир – брюнет с орлиным носом, со шпагой и пистолетом – застыл, вскинув голову. Такому нипочем Джейкоб Лесси, такой питается Джейкобами Лесси на завтрак.
– «Новый роман о легендарном Георге Нэе». – Йен коснулся рельефных буковок пальцем. Он, конечно, слышал про Нэя. На том злосчастном уроке три одноклассницы, не сговариваясь, выбрали Нэя центральным персонажем сочинения.
Колдун Нэй уничтожал кракенов, спас юного милорда и героически погиб в битве с Балтазаром Руа. А главное, он был учителем Литы Вдовы. Некроманта, подарившего Сухому Городу электричество, велосипеды, пенициллин и, к сожалению, таблицу химических элементов, которую приходилось зубрить школьникам. Это благодаря ей строки в книжках стали ровными, а фонарик Йена работал на гальваническом патроне. Мертвые из Мира-до-Реки передавали через Литу утерянные знания. О теслинах, о космосе, об эволюции. И пускай старого маркиза Алтона называли Великим Просветителем, без некроманта Сухой Город до сих пор освещался бы факелами, а несчастные в Кольце мерли бы от туберкулеза.
Мама Алтона, будучи совсем молодой, однажды видела Литу Вдову. Это случилось незадолго до того, как колдунья пропала без вести в открытой ею же Арктической реке. Для Алтона ее исчезновение стало сильнейшим ударом. Мама вспоминала:
– Лита ехала мимо на калькуттской слонихе. Дух-ласка сидел на ее плече. Она была прекрасна, я не встречала настолько красивых женщин, а ведь ей было под семьдесят и морщины испещрили лицо. Но ее глаза… я никогда не забуду ее глаза…
«Вот бы Лита появилась здесь и надрала задницы Джейкобу, Ронни и Марсу…»
Йен примостился на пыльном стуле, обвел взглядом банку с зародышем.
– Ты не против, я немного почитаю?
Зародыш промолчал.
Йен открыл книгу и осветил фонариком текст.
Джон Бабс о победителе Тритона
Трактир стоял на берегу канала, где-то на Реке. Кривое двухэтажное здание с узкими подозрительными окнами, оно лежало брюхом на черных деревянных сваях; тусклый свет факелов не доставал до воды, на крыше свили гнездо двуглавые аисты. Что это было за место? Речной черт его знает – таким даже не удосуживаются придумать название, просто приканальный притон с выцветшей вывеской без единой буквы. Проплывай, да поживее, если случайно оказался рядом. А если не прочь выпить в компании проходимцев, причаливай к длинным шестам, поднимайся по ступеням, облюбованным жирными бобрами, и заходи.
Внутри от заката до рассвета гуляли разбойники и воры: лились рекой пиво и вино, визгливо смеялись проститутки, трещали человеческие кости, звенела сталь. Речные патрули не совались так далеко от Полиса, рискуя в противном случае получить кровавую взятку или лишиться головы.
Горело не больше дюжины толстых свечей. Пировали на первом этаже под низким потолком, на балках которого виднелись засечки от сабель. По облику завсегдатаев сразу становилось ясно, что это речные скитальцы и отбросы всех мастей с вероломными взглядами на жизнь и низменными инстинктами. Среди них был темнокожий великан-южанин с боевым серпом за поясом. Был могучий вагландец с курчавой светлой бородой, что усадил к себе на колени писклявую однорукую бесстыдницу. Был бритоголовый головорез – его бугристый череп отливал синим. Гуляла троица пиратов в пестрых платках, драной одежде и потасканных сапогах, наверняка занятая поиском нового корабля и капитана. Рубились в кости наемники с Севера.
Был здесь и высокий поджарый парень в черном сюртуке. Он сидел за столом в дальнем углу и вроде как дремал, надвинув широкополую шляпу на глаза, отчего его голова казалась короткой. Из-под шляпы торчал орлиный нос, а бледные, плотно сжатые губы выдавали напряжение.
Темнокожий великан опустошил огромную кружку пива, сдул пену с верхней губы и потянулся за кувшином.
– Эй, народ! А есть в этих краях какое-нибудь особое развлечение? Для настоящего мужчины!
– Женись на Однорукой Лее! – посоветовал кто-то, и гуляки загоготали.
– Нет, серьезно! – Южанин грохнул кружкой по столу. – В какую пещеру надо нырнуть, какую подводную гадину разорвать, чтобы обо мне слагали песни?
– Поминальные? – спросил белобородый вагландец.
– Клянусь Морком, я прославлю свое имя в этой части Реки! Так что? Где ваши башни, в которых кровожадные колдуны прячут кости драгоценных рыб?
– Плыви к Парому Страха, коли такой смелый! – сказал бритоголовый сиплым голосом.
При этих словах высокий парень приподнял пальцем шляпу и внимательно посмотрел на бритоголового.
– Ага! Плыви! – подхватил один из пиратов, пальцы которого были унизаны перстнями. – Только кости там не драгоценные, а вполне человеческие. В основном девок. Но и твои до кучи сойдут!
Великан причмокнул губами.
– И что за тварь живет на этом самом Пароме Кошмара?
– Страха, – поправили его. – Тритон там. А так ничего особого.
– Тритон? – Южанин содрогнулся от смеха и расплескал пиво. – Нет никаких тритонов!
– А ты сплавай и проверь, – резко ответил бритоголовый, обнажив острые зубы. – Или слабо?
– Кому? – взревел великан. Если бы не темная кожа, его лицо побагровело бы от ярости. – Мне? Ты назвал меня трусом?
Он вскочил, перевернув стол, и накрыл огромной черной ладонью рукоятку боевого серпа. Казалось, южанин сплошь состоял из стальных канатов – под кожей перекатывались мускулы.
Трактирщик достал откуда-то из-под стойки мушкет с обрезанным стволом и положил на бочку с вином; он мрачно смотрел в зал мутноватыми глазами. В помещении стоял кислый запах пива и потных тел, все загомонили в ожидании пьяной схватки. Весело подмигивали свечи.
Бритоголовый поднялся с лавки. Он был широкоплеч, с вытянутым вперед лицом, что придавало ему сходство с рыбой. Во всем сером с головы до пят, высокий воротник, перчатки. Он стоял, подавшись вперед в позе яростного нетерпения, но оружия в его руках и на поясе не было.
Великан переступил опрокинутый грубо сколоченный стол и шагнул к бритоголовому, но тут между ними возник парень в шляпе. Он выделялся среди здешнего сброда, подобно отполированному клинку в груде ржавого хлама. Его костюм был прост, но сшит из дорогого материала; темные волосы перехвачены лентой на такотский манер, а лицо аристократически красиво. У пояса брюнета висела шпага в кожаных ножнах, на другом бедре устроился в кобуре пистолет.
Серые глаза излучали проницательность. В его поведении не чувствовалось угрозы, но брюнет так глянул вокруг, что публика притихла.
– А ты откуда, братишка? – спросил великан, морща кустистые брови.
– Я – куда. – Брюнет повернулся к бритоголовому. – Знаешь, как добраться до Парома?
– Тебе на кой? Тоже за костями драгоценных рыб?
– Нет. Хочу убить тритона.
Бритоголовый взорвался булькающим смехом.
– Ба, да вы слышали! Он хочет убить тритона!
– Так и есть, – холодно ответил парень.
Бритоголовый перестал хохотать, вскинул руку в перчатке и указал на окно-амбразуру.
– Ну так поплыли. Я покажу тебе, где найти свою смерть. А потом вернусь и расскажу всем свежую байку.
– Поплыли, – коротко сказал парень.
– Я с вами! – гаркнул великан-южанин, про которого все забыли.
Тусклый свет фонарей и разгульный галдеж остались позади. Гондола шла в грязной дымке испарений, туман облепил лампу на носу лодки, где стоял высокий брюнет. Его неожиданные компаньоны сидели на лавках и вглядывались во мглу. На корме орудовал длинным веслом глиняный гондольер – низкорослый угловатый голем.
Они миновали пустую деревню, долгое время ползли вдоль лесистого берега. Видели плоты с забинтованными покойниками, слышали крик летучих мышей.
– Ты ведь шаман, колдун, по-вашему? – неожиданно спросил южанин. – Колдовство за версту чую.
Парень помедлил с ответом:
– Я ученик колдуна. Но когда-нибудь у меня будет свой фамильяр. И свое место в Совете.
– В совете чего?
Парень не ответил.
– И что ты сейчас колдуешь? Эй, молчун! Да я ведь так, чтобы беседу поддержать!
– Тебе было бы не до беседы, если бы я немножко не облегчил наше путешествие.
Туча комаров накинулась на людей в лодке, и великан замахал руками.
– Ага, ага, понял! Ух и голодные твари! Ну-ка снова пошамань, отгони!.. У-уф… – Комары отступили, потеряв к людям интерес. – Вот это, я понимаю, магия! Лучшая магия на Реке! – Южанин захохотал, и парень невольно улыбнулся.
– А как звать, ученик колдуна?
– Георг Нэй. Из Полиса.
– А я Матут. Из племени Нуму-Хиба. А ты у нас кто? – Матут наклонился вперед и хлопнул бритоголового по колену.
– Не важно, – буркнул тот.
– Ну, не важно так не важно. Не будет твоего имени в песнях о великом Матуте.
Налетел смрадный ветерок, развеял серую мглу и разогнал парящие тени.
Участок потонувшего города, по которому они плыли, был некогда заводским кварталом. В лунном свете из воды торчали верхушки труб, широкие и толстые, как крепостные куртины. Как-то раз Нэй дрался в похожем месте с выводком гигантских крабов. Когда-нибудь он убьет настоящего кракена.