Русалочка тем временем протянула ему ручку. Он изо всех сил оттолкнулся…и поплыл к протянутой мокрой ладошке. Но Костины пальцы — как он не тужился — никак не могли дотянуться до блестящих ноготков. Тогда он напряг силёнки… И пробудился… Кисть, зажатая подушкой — капканом, заявила о себе болью. Пожаловаться «Аби»? Но её спина на соседней кровати белела так отчуждённо, что он не решился.
Костя спустил ноги. Позывы переполненного мочевого пузыря вынуждали торопиться. Но никак не находились тапочки — ещё одно подтверждение: ночью у вещей начинается собственная жизнь.
Низ живота настойчиво напомнил о себе. И Костя босиком устремился вон. И успел. Так что «Аби» не будет огорчена. Здесь Костя согласен с дедом: женщину способна вывести из себя любая пустяковина. Даже жёлтое пятно на пижамных брюках.
От всех этих мыслей и боли в затёкшей руке сон пропал окончательно. Его внимание привлекла щель между стеной и балконной дверью, которая не открывалась, как положено двери, а скользила, как по льду.
Он с опаской сунул указательный палец в щель. А вдруг это пасть акулы? Но даже если это было и так, онаповела себя дружелюбно, позволив Костиному пальцу проникнуть внутрь. А потом… Он с силой нажал им. До боли. Тяжёлое большое стекло тронулось и поехало … Из проёма пахнуло тем самым запахом, который источают переливающиеся на солнце русалочьи чешуйки. Костя потянул носом. И сделал шаг вперёд, на балкон, что категорически запрещалось делать.
Поблизости дышало море. Его вдохи и выдохи завораживали. Он отыскал глазами тёмную полосу слева. Она служила ширмой, за которой, как в театре, скрывается самое интересное. Костя любил театр. А ещё картины. И ему припомнилась одна… «Садко в подводном царстве». Собрать её из пазлов трудно. Там большие рыбы, рак и много водорослей. Но самое сложное — красавицы. Бабушка сказала, что за ними Садко (А кто он такой?) и опустился на дно. От той картины шло сияние… Как от бассейна, где плавала Маруся. При воспоминании о бликах на голубоватой подсвеченной воде боль в пальце переместилась к горлу. Да, его обманули. У той девочки не было хвостика. Взамен разноцветных чешуек она напяливала отвратительные лягушечьи лапы… Как их назвал «Бабай»? Ласты! Их надевали и дядьки с длинными рюкзаками за спиной. «Это баллоны с воздухом. Чтобы плавать под водой», — объяснила «Аби».
А настоящей русалкой оказалась тётенька в шляпе. Потому что она смогла дышать без этого рюкзака. Но он вспугнул её. И она спряталась на дно. Русалки не любят, когда их фотографируют. Но на них можно только смотреть. Как этот… Садко.
Колыхнулись зеленовато-бурые водоросли. Из-за них вынырнули рыбки. Их чешуя искрами вспыхнула в солнечных лучах. Откуда здесь солнышко? Оно тоже утонуло?
Смысл происходящего доходил до Костика обрывочно, вспышками отдельных картинок. Тем не менее тревога уступила место возбуждению.
«А жёлтый песочек внизу всё ближе. Вот оно — подводное царство! Но почему там, в бассейне, не было пены? Ведь русалочки…»
Костик открывает рот. Ему требуется больше воздуха. Ведь за его спиной нет той штуковины!
И тут пронзительный звук нарушает тишину. Отчего Костина склонённая голова резко меняет траекторию. Чтобы развернуться в сторону этого воинского дикарского клича. Или предсмертного крика? Точно мальчик не знает. Очевидно лишь, что с соседнего балкона в него летит копьё. А вместо острия — собачья морда.
Ветер безнаказанно теребил пальмовые листья и осыпал дорожки лепестками бугенвиллии. Она поднялась с кровати и закрыла створку. Но ветер успел нашептать на ушко весть о радости жизни. Впрочем, Милочка и без «вестника» пребывала в приподнятом настроении, ибо точно знала, какое у текста будет вступление.
Она открыла ноутбук и пробежала глазами первые строчки.
«В курортном городе, в Египте, есть один особо комфортный отель. Собственно говоря, отелей там много, ибо попечение о туристах — основное занятие горожан».
Милочка подумала о том, что он напоминает начало «Дэзи Миллер» Генри Джеймса, английского писателя, недооцененного современниками. Впрочем, заимствования из других источников она не считала большим прегрешением. Хорошо закамуфлированный плагиат — явление не редкое. Не страшилась она и всевидящего редакторского ока, а потому продолжила чтение.
«Вдоль берега тянутся сплошной цепью гостиничные здания — от пятизвёздочных пафосных „гранд-отелей“, гигантских коробок-муравейников до заведений со скромными масштабностью, этажностью и звёздностью. Но один из здешних отелей отличается от шумных и суетливых соседей-выскочек присущей ему атмосферой уединённости. Это „Парадиз“».
Она пробежала абзац глазами. Так называемая «затравка» готова. Затем прикинула, на какой гонорар потянет текст. И осталась довольна.
Глава 9«Хэллоу, мистер и миссис Джонсон!»
Русская матрёшка. Такой подарок приготовили супруги. Дания Рафаэлевна всегда брала сувениры, отправляясь в заграничные вояжи. И не было случая, чтобы очередная матрёшка вернулась домой невостребованная.
При озвучивании имени спасительницы — Памела Джонсон — Белозерцева не преминула осведомиться: не является ли леди той самой английской писательницей — Памелой Хенсфорд Джонсон, к почитателям которой Дания относила и себя.
Лёгкая улыбка тронула губы англичанки.
— Насколько мне известно, упомянутая вами миссис Джонсон родилась в 1912 году, и в соответствии с календарём должна была переступить столетний рубеж. Я же только стремлюсь к этому, — миссис Белозерцева перевела ответ старушки для мистера Белозерцева.
Отдав дань литературе, дамы (а разговор вели преимущественно они), вернулись к теме чудесного спасения.
— Если бы не вы, миссис Джонсон, ночное хождение внука закончилось бы печально.
— К счастью, я тоже страдаю ночным хождением — бессонницей…
— К тому же вы отлично метаете, — вставил своё словечко Белозерцев, до того тщетно пытавшийся выловить из потока английской речи понятное выражение, и мысленно снял шляпу перед силой старушки, способной метнуть свою трость на такое расстояние. Да, это благодаря набалдашнику с собачьей головой, ударившему в балконное ограждение и произведшему шум, мальчик пришёл в себя и не упал.…
— В молодости я занималась спортом. Бег, метание копья… Моим кумиром была Милдред Дидриксон, — сообщила миссис Джонсон.
— Простите наше невежество! — Дания Рафаэлевна повернулась к мужу, словно ища у него поддержки.
Первая женщина-чемпион в метании копья! — отчеканила старушка. — Олимпиада 1932 года в Лос-Анжелесе. 43 метра… — последовала лёгкая запинка.
— 68 сантиметров. — пришёл на помощь супруг.
— Увы, несмотря на олимпийские достижения, Милдред сгорела от рака в сорок с небольшим.
— Спорт не избавляет от болезней нашего века! — присовокупил мистер Джонсон. Он поднялся со своего места и с лёгким извиняющимся поклоном покинул гостиную.
— Но вы сохранили меткость рук! — воскликнула Дания Рафаэловна, уводя собеседницу от грустной темы.
Белозерцев по достоинству оценил манёвр, но про себя отметил:
«Похоже, супругов не тревожит скорость падения песчинок в часах их жизни, и происходит это не из-за накопившейся усталости или немощи. Видимо, британские Филемон и Бавкида верят: как только упадёт последняя песчинка — невидимая рука перевернёт стеклянную колбу».
С подносом в руках вернулся мистер Джонсон. У джентльмена сохранилась отличная выправка. Такая бывает у военных и дворецких. О последних супруги получили представление из телесериала «Аббатство Даунтон», который предпочитали всем российским. И не только по причине поддержки своего английского.
«Уж не работал ли он официантом?» — пришло на ум Белозерцеву. Англичане его позабавили: они возили с собой чайный сервиз и набор элитных чаёв, вкус которых разительно отличался от тех, что предлагали в отеле. Занятый кубиком Рубика внук при виде подноса заметно оживился, а Дания Рафаэлевна не без умиления подумала:
«Счастливцы! Они утешаются мыслью, что если судьба не подарит шанса умереть в один день, их разлука не будет слишком долгой».
За чаепитием Белозерцев ожидал, что разговор зайдёт о происшествии в бассейне. Но супруги ни словом не намекнули на несчастье. А только упомянули дверь на балкон, которую заклинило. Что ж, это повод для переезда в другой номер.
Возможно, мистер и миссис Джонсон считали смерть, а тем более визит полицейских, той темой, что выходит за рамки приличий. Так что приход русского трио не возбудил ни любопытства, ни желания посудачить. По достоинству оценив британскую сдержанность, Павел Петрович вернулся к теме спорта.
— Наверное, вы по сей день с удовольствием следите за олимпийскими достижениями?
Невинный вопрос вызвал неожиданную реакцию: губы миссис Джонсон резко сжались А пока Дания Рафаэлевна пыталась преодолеть неловкость, хозяйский рот расслабился и выдал:
— Chemistry!
Она считает, что нынешние спортсмены никуда не годятся, — перевела Дания Рафаэлевна. — Лыжные гонки выигрывают больные астмой, а лучшие гимнастки — сплошь лечатся от синдрома дефицита внимания.
На этой интересной для обеих сторон теме встреча и продолжилась.
«Детский клуб» — помещение скромное, но приятных пропорций. Отгороженное от лобби лёгкой, выкрашеной в коралловый цвет перегородкой, оно являет собой царство девушки-аниматора. Звякают стеклярусные занавески — своеобразная замена дверного колокольчика. Порог переступает девушка в хеджабе. Рита поднимает голову от моделей кукольных платьев, которые рисует с двумя юными арабками.
Родители заглядывали сюда, чтобы полюбоваться на детские забавы. Однако девушка в зелёном хеджабе приехала без детей. Значит, пришла из любопытства или скуки. Посетительница тем временем приблизилась к столику, глянула одним глазком на творение юных дизайнеров и отошла, дабы не смущать девочек. Она было примерилась к стулу, но оценив его возможности, предпочла кресло. Правда, перед этим она отыскала среди торчащих из вазочки фломастеров красный и стала водить им по бумаге, который пристроила на коленке.