— Ба-а-а-бай! Пить!
Дед огляделся. Сейчас он походил на человека, которого резко и грубо разбудили среди ночи.
— Пить!
Они двинулись в бар. «Бабай» заказал два коктейля. Прохладная жидкость привела его в чувство.
Глава 11Покойница под душем
— Ба-а-а-бай!
Костик плюхнулся на стул, и дедушка не без огорчения констатировал: ягодицы мальчика едва умещаются на сиденье. Вкусная еда «Парадиза» обернулась залежами жира, и по возвращении им предстоит растопить их. Хотя бы на пару-тройку килограммов.
Рядом с внуком опустилась бабушка — в яркой тунике, узких брючках, в руках — номер журнала «Woman’sown», призванный поддерживать её английский в хорошей форме. Подавив гримасу неудовольствия, (мужу не пришло в голову заказать к их приходу коктейли) Дания Рафаэлевна порывисто вспорхнула и устремилась к барной стойке.
— Как дела? — дедушкина рука опустилась на потный мальчишеский затылок. В ответ Костик захлопал безресничными веками и полез в рюкзак. Когда камера была извлечена, дед принял её из неловких пальцев. Чтобы укрепить мотивацию внука к дальнейшей фотоохоте, принялся рассматривать фотосерию под условным названием «Семья». Здесь было подсмотрено немало трогательных сценок из жизни арабского семейства. Дедушка-юморист, которого Дания прозвала Хаджи Насреддином, был запечатлён с младшим внуком на руках. Но главный интерес автор, без сомнения, питал к польской семье. Понятное дело, излюбленная модель — это Маруся, вернее, Марыся. Но её мамочка тоже не оставлена без внимания, и с неё можно ваять образ матери — крестьянки или даже самой земли-кормилицы. А вот глава семьи у фотографа не получался. Всё как-то бочком… Всё на заднем плане. И нежных чувств к домочадцам принародно не выказывает. Любопытно, как протекает их сегодняшняя жизнь?
Бямц! — Два бокала с коктейлем звякнули о столешницу, чем вернули Павла Петровича к реальности.
Милочка поднялась на этаж, где по её прикидкам обитала хозяйка талисмана. Для начала следовало определить Асину дверь. С объёмным воображением у Милы было плохо, геометрия не числилась в ряду предметов, с которыми она успешно справлялась. Поэтому на решение задачки ушло несколько минут. Сделав, наконец, выбор, она постучала— подождала — опять постучала. Когда и после третьей попытки признаков жизни в номере не обнаружилось, Милочка спустилась к входной двери и некоторое время наблюдала за важно расхаживающими по лужайке цаплями.
Природное упрямство не позволило сдаться. Без ещё одной попытки. Милочка приняла решение вернуться, но уже не так победно стучала шлёпками. Подойдя к номеру, она приложила ухо к дверному полотну. Из-за него шёл звук. Он не менялся ни в громкости, ни в частоте, ни в тоне. Шум воды. Душ? После обеда? Не самое удобное время для омовений.
На этот раз она с большей силой приложилась кулачком к двери. Реакции — «зэроу». А это означает: номер занят новым жильцом, уставшим с дороги настолько, что не слышит стука в дверь. Или не желает открывать.
Мила ретировалась на цыпочках.
Она приготовилась было ступить на нижнюю ступень, когда её осенило: почему заяц до сей поры маячит в окне? Выходит, номер не убирался. Подхваченная очередным порывом мысли, она метнулась назад.
Позже она так и не смогла ответить на резонный вопрос: для чего пальцы потянулись к изгибу дверной ручки.
…Проём между дверной коробкой и полотнищем на глазах расширяется. Шум разбивающихся о кафель душевого отсека глушит шаги. Лёгкой поступью она движется в спальню. И застывает в радостном открытии. На кровати пламенеет, переливаясь народной вышивкой, галабея. Её объёмы не вызывают сомнений. Асина! Милочка оглядывается. На туалетном столике в боевом строю располагаются флакончики, баночки и прочие средства преображения. По всему видать: Ася готовится к свиданию. Для чего и предназначается столь продолжительное омовение. Да и выставленный в окне заяц скорее всего — сигнал: «Путь открыт».
Мила поспешила покинуть номер. Однако на лестнице устыдилась — вернулась и подала голос.
— Ася! У тебя дверь не заперта.
Ответом ей было всё то же монотонное шлёпанье воды.
— Девушка! Ты как там? Не утонула? — Мила и сама подивилась неуместности вопроса. — Извини! Но я…
И тут она заметила, что дверь в ванную приоткрыта. Самую малость. Обычное дело, если живёшь одна и начисто лишена комплексов.
Стукнув пару раз для приличия, гостья нажала ладонью на дверное полотно… Влажный воздух обдал лицо. Тонкие струи из-под колпачка душа мерно постукивали, напоминая затяжные московские дожди. Подобно осенним ливням вода здесь проливалась без всякой цели и пользы. Ибо под лейкой никто не стоял.
Тело лежит на кафельном полу.
На Асе — стандартный домашний наряд: трикотажные брючки-капри и туника. Сквозь них просвечивают пышные бёдра, щедрые груди.
Как-то на камерном домашнем киносеансе, предназначенном для любителей интеллектуального кино, Милочка видела кадры купания в одежде. Мокрая облепившая тело ткань по замыслу авторов была призвана придать сцене эротичность.
С Асей всё по-другому. Тело обездвижено, а его открывающаяся местами нагота выглядит бесстыдно выставленной напоказ.
По-кукольному пухлый Асин ротик обычно несколько терялся между округлых щёк. Но теперь он открыт. И струи барабанят по лицу, попадая и в обведённое чем-то синеватым ротовое отверстие. Милочке приходит в голову, что это остатки помады, выбранной под цвет туники. Но приглядевшись, она догадывается: так расцветить кожу может только один мастер-стилист.
…Мила зажмурилась. Натыкаясь на стены, девушка двинулась назад — в прихожую. Там её и застиг приступ рвоты. Казалось, что за содержимым желудка последуют внутренности. А потом на ленолиумном покрытии окажется её сердце.
В ожидании результатов вскрытия господин Амер пробежал глазами список вещественных доказательств и образцов, взятых у трупа по инструкции:
1. Туника с тела погибшей египетского производства.
2. Брюки белорусского производства.
3. Трусы модели «стринги» египетского производства.
4. Образец лобковых волос.
5. Вагинальная проба.
6. Соскобы из-под ногтей.
7. Образцы волос с головы.
Открылась дверь и вошёл молодой врач. Они обменялись рукопожатием, и офицер ощутил запах мужского парфюма.
«Заглушает запах формалина».
Впрочем, и по всему ухоженному виду доктора было видно: он заботится о своей внешности. «При его работе простительно», — заключил офицер, для которого бритьё и сопутствующие косметические процедуры были пустой тратой времени.
— Какова причина смерти? — задал он первый вопрос.
— Сердечный приступ. А если быть точным, фибрилляция желудочков сердца.
— Что это означает?
— Разрозненные сокращения мышечных волокон желудочков частотой более 300 сокращений в минуту. Сердце при этом перестаёт выполнять функцию насоса крови. Как следствие — синюшность кожных покровов.
По всему видно, недавний выпускник университета не утратил вкуса к теории и наслаждался свежестью вложенных педагогами знаний. Офицер смиренно внимал ему, ибо лелеял надежду: дело не будет отягощено признаками насильственной смерти, либо они будут такими несущественными, что их можно проигнорировать. Молодой врач, почувствовав свободу, пустился в дальнейшие объяснения.
— Отсюда и другое название патологии — мерцание. Несмотря на такое нейтральное название, явление опасно. Если реанимационные меры не начаты в течение десяти минут, то уже ничего не поможет.
Офицер полиции ощутил, как его правое подреберье начало подавать сигналы физического неблагополучия. Его подташнивало. Чтобы отвлечься, он сфокусировал взгляд на острых, отутюжинных манжетах докторского халата.
— Резкое насыщение организма адреналином… — продолжал медицинские выкладки молодой специалист.
«Ещё пять минут — и можно будет распрощаться».
— Но меня особо заинтересовал тот факт, что труп лежал с открытой ротовой полостью, куда вливалась струя воды. Это напоминает пытку водой.
«Опять версия о пытках. Откуда у тебя, доктор, такой интерес к мучительству?»
На внутреннем экране век вспыхнула телевизионная картина: пытка водой в печально известном американском лагере Гаунтанама. Она сменилась пыткой водой американского журналиста, попавшего в плен к боевикам ИГИЛ. Офицер даже услышал его задыхающееся покашливание. И от этого пространство за его собственным правым подреберьем тоже переполнилось чем-то чужеродным.
— Тогда я вскрыл гортань и пищевод, — деловито продолжил специалист, — и кое-что обнаружил.
— Что же это было? — дурное предчувствие окатило Саеда Амера волной и заглушило тошноту.
— Листочки олеандра. Тот, кто предложил жертве угоститься ими, надеялся таким образом смыть следы его присутствия в организме. Он просчитался. — Доктор по-мальчишески потёр ладони, и офицер полиции отметил безукоризненное состояние его ногтей. — Думаю, вам, господин офицер, известно, что это растение крайне ядовито. Даже армия Наполеона потерпела от него урон, а ведь солдаты только приготовили мясо на вертеле из олеандрового ствола. Отравилось 12 едоков. 8 — с летальным исходом.
— А помимо Наполеона?
— Группа девушек в Израиле намеревалась поймать «кайф». Итог — реанимация.
— Спасли?
— Им оказали своевременную помощь, и жизни их в итоге ничего не угрожало. Но имелись смертельные случаи. Видимо, заваривая чай с листьями олеандра, люди рассчитывали использовать полезные свойства растения, но в итоге нашли смерть.
— У меня последний вопрос, доктор. Имеются следы полового акта?
— Отсутствуют.
Офицер вздохнул с облегчением. Это давало надежду: всё ещё обойдётся. В конце концов жертва могла захотеть чая с олеандром. А пото