Новость о том, что вернуть Риту к жизни медикам не удалось, разнеслась по отелю. Местные власти уже не могли делать вид, что ничего не случилось. Обитатели «Парадиза» нуждались в каком-то демонстративно-публичном жесте со стороны полиции. И он не замедлил.
«Хозяина» вывели двое полицейских.
Белая сорочка, чёрные брюки и всё те же туфли с удлинёнными мысками. Выглядел невозмутимо-собранным, как человек, успевший осознать свой жребий. Только глаза потемнели и напоминали теперь перезрелые финики. Задержанного усадили на заднее сиденье. По бокам устроился конвой. Полицейская машина стала пробираться к главным воротам.
— «Парадиз» лишился главного менеджера, — меланхолично объявил Белозерцев.
— Взяли Абделя под белы рученьки, — откликнулась супруга, не спускавшая глаз с авто, маневрировавшего между газонами.
Кучка зевак стала расходиться. Белозерцевы направились к бассейну на главной площадке. Бассейн с подогревом они, не сговариваясь, обходили стороной.
— Надеюсь, во всём разберутся, — подытожил Павел Петрович, отыскивая глазами свободный шезлонг.
— Паша, ты в чём-то сомневаешься?
— Душенька, у меня такая работа — сомневаться, — ответил супруг. «Душенькой» он давал понять: внутри закипает раздражение. Но супруга сделала вид, что сигнала не заметила.
— Так ты полагаешь, что это не он…
— Не знаю.
— Да просто сошёл с катушек! При его-то работе!
Павел Петрович предпочёл отмолчаться. Но Дания, читавшая мужнины помышления как раскрытую книгу, расшифровала его почти без купюр: «Эх, и что с женщин взять? Сюда бы Володьку Садового! Вот бы устроили мозговой штурм…»
Рискуя подвергнуть терпение боевой подруги большему испытанию, чем оно могло вынести, Павел Петрович всё-таки озвучил часть соображений:
— Жертвы — разные…
— Есть одно объединяющее их свойство. Все они женщины. И все русскоговорящие!
— Дама в розовой шляпке годилась ему в матери, — бесстрастно продолжал размышлять вслух Белозерцеву.
— Но благодаря искусному камуфляжу он о том мог не догадываться.
— Ася — его ровесница. А Рита — младше. Разнобой получается.
— Просто у маньяка ещё не сформировались устойчивые предпочтения.
— Смерть первых двух связана с водой. О третьей — скудная информация. Был бы здесь наш бессменный переводчик!
— Для Володи это удар. Зубодробительный!
Ответом на заявление стал протяжный вдох. Другой стороной он был воспринят как принятие озвученной ею точки зрения. Но этим не ограничилось.
— А ты подозревал аниматоршу! — пошла в наступление Дания Рафаэловна, — Да, да! Не отпирайся! А у девочки — синяки…
— Они и не давали мне покоя.
— И что из того? — Дания приподнялась со своего ложа и коснулась темечка супруга: — Признавайся, сыщик! Ты и меня подозревал?
— Всё дело в шлёпанцах.
— Б-р-р-р! — алая чалма возмущённо завибрировала. — Перепутать мои сабо…
Дания Рафаэлевна спустила ножки, нащупала новенькие туфельки без задников и, шлёпнув внука по округлой спине, двинулась к бассейну. Стряхнувший остатки дрёмы Костик последовал бабушкиному примеру.
«А ведь она ещё очень даже ничего».
При других обстоятельствах оценка вызвала бы прилив мужского самодовольства. Но сейчас ей сопутствовала тревога. Так и не поверив до конца в виновность Абделя, подполковник постарался успокоить себя: главный подозреваемый сидит под замком. Однако мысли продолжали роиться в голове, как назойливые насекомые. Чтобы справиться с ними, Белозерцев принялся выстраивать временные цепочки того вечера.
Он вновь стоял у лунообразного лика под водой.
Он опять слышал шаги Абделя, делавшего заключительный обход территории.
В его ушах опять звучала итальянская колыбельная.
И снова тянулась к нему смуглая пятерня.
Душегуб вернулся на место преступления. Под личиной свидетеля. Возможно такое? — Вполне. При наличии известной доли самообладания. Но вот некое иррациональное чувство внутри не соглашалось с этим.
Тем временем тюленье тело внука распластывается на бортике бассейна, составляя бросающийся в глаза контраст с бабушкиной фигуркой, изящно подтягивающейся на бортик. Переведя дыхание, бабушка и внук возвращаются к пляжному зонту и почти синхронно обтираются полотенцами — теми самыми, которым, по мнению некоторых привередливых особ, не хватает пушистости.
А «бабай» продолжает перелистывание страниц воображаемого эпизодника. На этот раз они исписаны свидетельствами друга.
Кого Садовой повстречал в ту ночь? Девушку с биноклем, которая спустя считанные дни была обнаружена мёртвой в душе. А дальше и вовсе вне всякой логики… Державшая дистанцию между собой и боссом, девушка-аниматор внезапно идёт на сближение. И не исключено, что провоцирует конфликт спретендующей на его сердце Асей. Или всё-таки не вдруг? Тогда что заставило здравомыслящую особу совершить это сальто-мортале? Страсть? И такое случается. Особенно под жарким солнцем Африки. И всё-таки…
— А не стоит ли тебе погостить у Татьяны? — осведомляется он у жены спустя несколько минут.
— А ты не будешь забывать принимать душ?
«Она знает и об этом симптоме болезни Альцгеймера».
Абдель лежит на своём топчане с закрытыми глазами. Он ждёт, когда уснут сокамерники. А они всё не могут угомониться, то тяжело вздыхая, то переговариваясь по каким-то мелочам. Воздух полон испарениями немытых мужских тел. Однако больше всего Абделю досаждает переполненный мочевой пузырь. Но даже его настоятельные позывы не могут принудить мужчину помочиться — на глазах у всех. Подобной чувствительностью отличается ещё лишь взятый на воровстве из номеров юный уборщик. Подозреваемый в сексуальном домогательстве торговец чаем и водитель такси, подравшийся с клиентом, справляют большую и малую нужду с уверенностью: «Что естественно, то непостыдно».
Журчание воды в сливном бачке делает желание опорожнить резервуар с мочой ещё невыносимее. Чтобы отвлечься, он думает о привычке женщин ходить в туалет парами. «Ты не хочешь припудрить носик?» Кажется, таков условный сигнал европеек о необходимости посетить дамскую комнату. Ни одному мужику не придёт в голову поинтересоваться у другого: «Не хочешь отлить?»
При этой мысли страдалец не может удержаться от улыбки. Странное дело, но эти пронёсшиеся в мозгу картинки придают ему смелости. Одним рывком он покидает своё спальное место и…
«Хвала Создателю! Даже обыденный акт мочеиспускания он превратил внаслаждение!»
Обрамляющие лужайку акации тонут в наползающих сумерках. И спустя некоторое время Белозерцев и сам погружается в них. Остаёся лишь пульсирующий огонёк трубки. А через некоторое время пропадёт и он, ибо хозяинвознамерится размять ноги.
Он минует гнутый мостик, который смотрится в бирюзу бассейна…
Однако побыть в уединении не удаётся. Малиновый огонёк в нише ближайшей террасы рисует зигзаг и произносит по-русски:
— Вечер добрый!
Павел Петрович дёргается в рефлекторном поклоне:
— Добрый вечер!
Сеньора неплохо сложена, хотя самую малость оплыла от последних родов.
— Вы интересовались «бочче». Это действительно итальянское слово. Означает: «шары».
— Так вы… говорите по-русски? — выдыхает он полувопросительно-полуутвердительно.
— Теперь редко. А понимать — понимаю.
В последней фразе он усматривает намёк.
— Мы, кажется, позволили себе замечания в адрес… вашего мальчика. Простите великодушно.
— А-а-а! Вы про Марка. — Женщина ожесточённо тычет сигаретой в пепельницу. — Не извиняйтесь. Если по правде, то ваш разговор даже доставил мне удовольствие.
— Серьёзно?
— Это как расцарапывать засохшую корочку ранки, — произносит она с лёгким акцентом, что образуется у русскоязычных, когда они подолгу не практикуют язык.
Белозерцев продолжает нависать над мадре, и отбрасываемая им тень побуждает ту оказать ему любезность:
— Присаживайтесь.
— Благодарю. — Он плюхается на ближашее кресло.
— А я вас узнала. Вы были у бассейна. С той несчастной.
Белозерцев хотел поправить: он не был «с» женщиной, а лишь рядом. Однако рассудив, что для свидетельницы это без разницы, от замечания воздержался. Он похлопал себя по накладному карману рубашки «сафари» и, убедившись в наличии своей отрады, воспользовался поводом закурить. Итальянка покосилась на трубку с одобрением.
— Одно время нюхала табак. Помогало в стрессовой ситуации.
«И не иначе как в Африке».
— Работодатель не одобрял сигарет, по крайней мере, у медицинского персонала. А чистый табак, с его точки зрения, менее греховен.
Именем работодателя Белозерцев поостерёгся интересоваться, лишь заметил:
— Ну да, ведь курят же в Египте так называемую «шишу».
«Итальянка» принялась тушить очередную сигарету, явно намереваясь отбыть восвояси. Павел Петрович невозмутимо попыхивал трубочкой. Однако когда дама поднялась, он последовал её примеру.
— Завтра мы уезжаем! — объявила женщина.
— Счастливого пути!
Мужчина и женщина, не сговариваясь, двинулись по дорожке, будто констатация грядущего события связала их узами сообщества.
В удалении от окон номера и без всякого побуждения со стороны спутника у «итальянки» развязался язык, и она поведала свою историю, почему-то начав с хэппи энда: живёт в Милане, у неё муж… и много ещё чего хорошего.
Сито сознания Белозерцева пропускало перечень без задержки. В итоге осталось существенное: до своего итальянского благоденствия женщина проживала в Одессе, откуда отправилась работать в Африку, а точнее, в Ливию. Её пациента звали Муаммаром Каддафи. Оказание медицинских услуг такому человеку — это суперответственность. И не снести головы тому, кто…
— Помните, как сурово обошлись с болгарскими медсёстрами?
Белозерцев помнил. Он находился уже на родине и смотрел новости. Запомнился зал суда и несколько женщин с напряжённо-усталыми лицами. Болгарок обвинили чуть ли не в намеренном