«А не связано ли это с поездкой мужа на курорт?»
Не в привычках Павла Петровича бесцельное шатание по всемирной паутине. Он остановился на конкретном — новостях. Поначалу российских, затем, как водится, украинских.
Итак, «незалежная». С ней Россия встаёт, с ней и ложится. Найден повешенным Стеценко Михаил, 34 года. Отец троих детей. Заведующий юридическим отделом батальона «Азов». По предварительной версии, суицид. На снимкепокойный в кожаной куртке, под ней видна футболка с изображением «чёрного солнца» и «волчьего капкана». Символика батальона. Эх, раздобыть бышеврон… Чтобы отвлечься от предмета своего вожделения, побрёл дальше по интернетовским закоулкам. А там было чем поживиться. Скажем, свидетельства медсестры из Ровно, вернувшейся из командировки в зону АТО. Её незамысловатый текст — находка для историка. Бесхитростная сестричка пишет, что некоторых раненых у них соглашались братьбольницы «страны-агрессора». «Медики повсюду-медики» — комментирует она в своих мемуарах. Что же до Белозерцева, тот умилился косметичкой, взятой на войну и потерянной, а ещё портретом автора: открытое, серьёзное и такое славянское лицо девочки-отличницы.
Далее шли снимки командировочных будней. Чисто постановочные, оттого мало интересные. «Сестричка на фоне мобильного госпиталя», «сестричка с коллегами», «сестричка с волонтёрами». Последний на фоне подаренного реанимобиля. Ах, эти молодые, вдохновенные лица — рядом с мясницкими кошмарами войны. Чёрт бы их побрал…
Нашивка на куртке женщины — волонтёра показалась любопытной: три чёрных человечка. Что-то новенькое. И он увеличил масштаб. Затем перерисовал символику в специальный блокнот. Может, сгодится для чего-нибудь.
Потом сделал обзор комментариев в Сетях. Много нецензурщины как с российской, так и украинской стороны. И всё-таки мы братья, коли посылаем друг друга в одни и те же места. А вот товарищ «Джохар Дудаев» явно не в себе. На все события у него один и тот же текст, где ключевое слово «орда».
Да, информационнаявойна началась. Но участники ещё не пуганые, не обстрелянные. Ну совсем как та девочка-сестричка. А это на руку подполковнику.
На плечо легла тяжёлая длань. Голос Дании произнёс тоном Бога Саваофа, адресованным ветхозаветным пророкам:
— Пора обедать!
Типовое трёхэтажное здание цвета сырой говядины. У зарешечённого окошка дежурной части — милиционер. Его будничный и довольно простецкий вид, а также знакомая с детства форма и иже с нею (про михалковского дядю Стёпу — милиционера читано не раз с табуретки перед гостями) приободрил посетительницу.
До переименования украинской милиции в полицию и появления бравых хлопцев и гарных девчат с восьмиконечными серебряными звёздами на высоких тульях оставалось ещё полгода.
После короткого телефонного согласования её отправили на второй этаж. Она долго шла по длинному унылому коридору. Встречные люди не удостаивали её даже взгляда, и гражданка Садовая снова приуныла. Но наткнувшись на нужную табличку, расслабилась.
Ольга постучала. Никакого ответа. Постучала во второй раз — ни звука. Она нажала на дверную ручку — в проёме показался письменный стол. Никого. Ольга открыла дверь пошире. За вторым столом мужчина в форме разговаривал по телефону. На «здрасьте» кивнул, нобезадресно, точно в пространство помещения.
— Присаживайтесь!
Она опустилась на ближайший стул, сидя на краешке, оперлась руками о сумочку.
Участковый Подопригора, в чём сомневаться не приходилось-других милиционеров в кабинете не было, закончил говорить и после копания в грудах папок извлёк стопку листов.
— Ознакомьтесь!
После этого он стал быстро-быстро нажимать на кнопки телефонного аппарата — начался следующий диалог, что позволило посетительнице оценить ничем не примечательный облик участкового: «милицейский мастодонт». Тем не менее вид он имел бодрый, без налёта той озабоченности с примесью отчуждёния, которые отличают стражей порядка любой страны. Глядя на добродушное, типичное для селянина лицо, Ольга опять отпустила себя, а потому взялась изучать представленный материал без всякой предвзятости.
На первый взгляд, рисунки выполнены детской рукой. Первый сделан фломастерами. Впрочем, последующие тоже. Вертикальная извилистая линия. По центру странички из тетрадки в клеточку. Вверху справа надписано — «Донбасс». На этой половине красным и жёлтым цветами начертаны по три-четыре отрезка, сходившиеся в одной линии.
«Взрывы» — догадалась Ольга Юрьевна.
На зелёном фоне лежали человечки — больших и малых размеров.
«Убитые».
Из домов, в чьи стены изображались рваными линиями, шли чёрные завитки.
«Дым».
На левой половине странички дома целые и разноцветные. Во дворах сушилось бельё, росли деревья и цветы. Около них стояли человечки. Судя по одёжке, разных полов.
На втором рисунке здание было одно, во весь лист. Для изображения стен использовалась линейка — они были ровные. Изокон выползали всё те же чёрные завитушки. В других виднелись фигурки с кружочками-ртами. При взгляде на них вспомнился знаменитый «Крик» Мунка. Пояснения отсутствовали, но и без того было ясно: Дом профсоюзов в Одессе. Подтверждала это и фигура слева на переднем фоне, где округлый человечек вытягивает руку со штуковиной, в которой угадывается огнестрельное оружие. Оно направлено в сторону человечка, стоящего на карнизе.
«Это тот самый сотник, засветившийся на всех телевизионных каналах и вскоре безвестно сгинувший».
Третий рисунок — земля сверху, не исключено, из кабины боевого самолёта. Внизу между зелёными насаждениями лежал человечек — судя по подолу платья — женщина. Вокруг — красное пятно.
«Кровь».
— Ну что вы обо всём этом думаете, Ольга Юрьевна?
Она воспользовалась моментом, чтобы больше не смотреть на это примитивное, оставляющее крайне неприятное впечатление творчество.
Участковый приподнялся — забрать рисунки. Посетительница отметила: мужчина вступил в ту пору, когда злободневен вопрос — ремень застёгивать под животом или повыше.
— Ваше мнение?
— Извините, но я больше не работаю в школе, так что…
— Я пригласил вас не для эспретизы.
— А для чего?
— Вы действительно того… Ни о чём не догадываетесь?
— А о чём мне следовало догадаться?
В это время дверь распахнулась — на пороге возникла статная фигура хлопца в самовязаном свитере. Ни слова не говоря он уселся за пустующий стол и включил компьютер.
— Тебе дедуля с улицы Белых акаций звонил, — переключился Подопригора на коллегу.
— Чего надо? — хлопец продолжал стучать по клавишам, не отрываясь от монитора.
— Дедуля говорит, что знает, кто стрелял вчера на Липовой.
«Боже, это же рядом с нами!»
— И кто? — вяло поинтересовался коллега.
— Обещал сказать товарищу Бойко при личной встрече.
— Блин! Неохота мне к нему переться! Уболтает вусмерть!
— А ты звякни. Я подстрахую: через пару минут скажу, что тебя вызывает начальство.
Товарищ Бойко продолжил стучать по клавиатуре, а Подопригора вернулся в прежнюю позицию.
— Ваша свекровь Софья Михайловна Садовая проживает вместе с вами?
— С некоторых пор она живёт в нашей квартире.
Пал Палыч заглянул в лежавшую перед ним бумагу:
— Город Киев, переулок Каштановый, дом 57, квартира 7.
— Да, это наш адрес.
— Гражданка Садовая работает?
— На пенсии.
«Милиционеры задают вопросы, даже зная ответ. Наверное это позволяет взглянуть на факты под другим углом».
— А до того?
— Преподавала физическую культуру в… пединституте.
Ольга Юрьевна споткнулась и мысленно похвалила себя за своевременное проглатывание наименования вуза — «Донецкий».
— А сейчас, будучи на пенсии, она увлекается ИЗО?
Ольга Юрьевна старательно наморщила лоб, всем своим видом давая понять: она старается оказать содействие. На самом деле женщину посетила шокирующая догадка, и теперь она лихорадочно отыскивала единственно верную линию поведения.
— Вы знаете… Простите, запамятовала ваше имя…
— Пал Палыч.
— Да, Пал Палыч, я хочу сказать, что видела фломастеры. Среди вещей свекрови… Она использовала их для арт-терапии.
— Разъясните, — буркнул участковый и сцепил руки на животе.
— Арт-терапия — это рисование для душевного здоровья. Ведь каждый цвет особым образом влияет на психику. Софье Михайловне раскраски пришлись по вкусу. У Вас есть детки?
— Трое.
— Вам должно быть известно, что раскрашивание полезно для мелкой моторики.
На соседнем столе затрезвонил телефон.
— Бойко.
Последовало заунывное бормотание в милицейской трубке.
Ольга Юрьевна слегка отвлеклась, а потому следующий вопрос прозвучал для неё выстрелом.
— Софья Михайловна Садовая может быть автором этих листовок?
— Листовок?
— Они расклеивались на стенах жилых домов.
— На стенах? — опешила посетительница. Но уже в следующее мгновение постаралась взять себя в руки: — У вас есть доказательства?
— Признание гражданки Садовой.
Ольга дёрнулась — сумка, всё это время лежавшая на коленях, шмякнулась на пол. Женщина подавила возглас.
Привычка застёгивать сумку в любой ситуации не подвела. Внутреннее её содержимое не стало достоянием мужских глаз.
Секундное происшествие дало ей передышку. Ольга в ней нуждалась. Ибо в следующую минуту её самообладанию предстояло испытание.
— И что теперь будет?
— Статья УК 110 «Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины».
— Вы шутите?
Пал Палыч расцепил пальцы на животе и подался вперёд:
— На полном серьёзе.
Коллега продолжал слушать невидимого собеседника на другом конце провода.
— Послушайте, Пал Палыч! Даже если моя свекровь нарисовала эти… картинки, — Ольга прижала сумку к груди. — Софья Михайловна имеет право на личное мнение.