Но почему Рита прямо не сказала об этом полиции, приплетя сюда лесбийские наклонности? Да потому что опасалась вызвать подозрения более серьёзного свойства.
Но зачем ей убивать незадачливую соперницу? — Незачем. Срок путёвки истечёт-и прости-прощай!
То же и с мужчиной. Зачем Абделю нейтрализовать докучливую невесту таким жестоким образом, если есть другие рычаги. Стоит только намекнуть полиции, что некая особа предлагает интимные услуги…
Загадки, одни загадки. И похоже, его мозги начинают плавиться.
«Разбор полётов» расстроил начинающую сценаристку, но ослабил её невротические реакции. «Кол колом выбивают!» — так выразилась бы маменька, окажись в Москве.
Чтобы очистить голову от назойливых мыслей, девушка занялась уборкой. Так всегда действовала и тётушка Лу. «Порядок в квартире — порядок в мыслях». Она протёрла пыль, помыла кошачью миску и туалет. А потом рука потянулась к мобильнику.
«Сделала надёжные затеси. На круглую сумму».
Только при повторном чтении, Милочка осознала: подлинный смысл туманен. И вообще ускользает. В первый-то раз она посчитала, что речь — о заначке. А «затеси» — элементарная описка, что неудивительно при отсутствии навыка набора на клавиатуре. Мобильником тётушка Лу пользовалась неохотно, да и то, потому что его подарила крестница. Как же она называла его? «Колпаком Мюллера». Милочка не стала допытываться о происхождении словосочетания, но догадалась: нечто досадное.
Итак, если она составила длиннющее по её меркам сообщение, значит… оно важное. Для обеих. А в день его получения Милочкина голова была слишком занята, чтобы:
1. Усомниться в точности восприятия.
2. Расшифровать «затеси».
На этот раз она исправит оплошность. Стоит лишь кликнуть мышкой.
«Затеси». На мониторе высветился столбик расшифровок. Среди них — «зарубка на дереве».
Но если брать во внимание, что тётушка Лу вела родословную из посёлка, где жили эти… дровосеки…нет, лесорубы, словечко не было уж вовсе чудным.
В конце отсылок значился писатель Виктор Астафьев. Ни имя автора, ни название его книг ничего не говорили. Опять облом? Но фраза «на кругленькую сумму» продолжала будоражить. К тому же тётушка Лу болтушкой не слыла. Она была графоманкой. Впрочем, для журналистки — слабость извинительная. Кто из газетной братии не мечтает выпустить книгу?
Память услужливо подсунула картинку: Милочка-кроха открывает глазки после дневного сна, а сквозь решётку кроватки видит: тётя Лу с видимым сожалением отрывается от очередной тетрадки и кладёт на полку — в шеренгу соплеменников. Сладкому дурману положен конец. Ею, Милочкой.
Но где эти самые «затеси»? — Поиск ответа пришлось отложить. Возникла потребность взбодриться чашкой кофе, которая на самом деле представляла собой кружку с надписью «Мила». Кареновский подарок.
Она открыла банку растворимого кофе, мысленно похвалив себя за экономность в расходовании её содержимого, после чего заглянула в хлебницу. Там притаился кусочек булки. В шкафчике с крупами нашлась банка с остатками варенья, происхождение которого было неясным.
Подкрепив силы, Милочка вернулась к изысканиям.
Книжка «Затеси» Виктора Астафьева представляла собой сборник рассказов. «Не здесь ли зарыта собака?» — выплыла очередная тётушкина идиома.
Что там толковал тот дядька с бородкой? «Если хочешь понять русское выражение, прочти его на арабском». Но Милочке «в лом» (выражение неизвестно где подцепленное) было читать и на родном наречии — она только пробежала глазами оглавление. Много Астафьев написал, и названия прикольные, хотя и по старинке — в терадках. А в предисловии отмечено: число их равно восьми. Прикольно. Ведь и тётушка Лу нумеровала свои опусы.
Девушка распахнула створки книжного шкафа — свидетеля невинного тётушкиного безумства. Толстые общие тетради уже начали спор за жизненное пространство. Начало положил потрёпанный блокнот. «Лето в деревне Сашково» — выведено детской рукой. А ниже — дата. Милочка прикинула: прошло полвека. Затем пролистала записи.
«Ходила с тётей Нюшей на пожню, помогала сгребать сено».
Унылые обложки 70-80-ых. На трети пути они расцветились обнадёживающими тонами смены курса. На последних и вовсе красовались ласкающие взгляд картинки в виде заморских пейзажей.
Да, насколько тётушка Лу была бесталанна в своих сочинениях, настолько упёрта. Как это и свойственно графоманам, чью участь она делила не одно десятилетие. Кстати, не такую уж несчастную. Маменька и вовсе числила подружку в списке счастливейших из смертных:
«У Люськи не истощались позывы к писанию — в отличие от многих талантливых и успешных авторов».
Милочка открыла тетрадь, датированную маем 1988 года.
«Кот, который умел обниматья».
Напоминает детективную серию Лилиан Джексон Браун. Но тётушка Лу в то время вряд ли интересовалась криминалом. А вот прототип главного героя обитал с ними в одной квартире долгих десять лет. По свидетельству маменьки, с ним Люська и появилась на пороге их квартиры. Двое суток в сумке-переноске Тишман выдержал стоически. Правда, подхватил насморк. Целых два месяца пришлось таскать его по ветеринарам. Разноглазого уродца маменька терпела исключительно ради подруги, вернее, её услуг. Что и говорить, не так много нашлось бы в Москве воспитательниц, согласных работать круглосуточно за кров и стол.
Милочка вздохнула глубоко-глубоко. От тетрадки пахло детством. Но пора переходить к делу.
Тётушка прибыла в Египет 7 октября 2014 года. Следовательно, должна быть и тетрадка, датированная этим числом.
Вот она! Кроме даты, на форзаце выведено ручкой: «Затеси».
Начинались они откровенной, можно сказать, дневниковой записью:
«Страсть к писанию, навязыванию словес, как говорит Люда, это зависимость в чистом виде. Её стыдятся, как всякой мании. Я старалась жить нормальной жизнью, то есть обходиться без выдуманных историй. Возможно, так и преодолела бы своё влечение. Но не стало житья от моих героев. Похожие на тени, они следовали за мной и требовали воплощения на бумаге».
«Затеси» Милочка читала внимательно. Это не дамское плетение словес в чистом виде: имеются фрагменты в художественном отношении вполне внятные. Но до цельного литературного текста, из которого можно выкроить сценарий, ещё далеко. Домашние заготовки или, если кому больше нравится, эскизы декораций для будущей драмы.
И ещё — здесь отсутствовали перечёркнутые абзацы. К слову сказать, один из признаков графомании. Но в чём автору нельзя отказать, так это в обязательности фиксации дат. Судя по ним, она нуждалась в словах с той периодичностью, с которой требуется опохмелиться запойному.
Итак, любовный роман с элементами мистики и детектива (куда же без них!). Три главные героини. Судя по характеристикам, в «Парадизе» они имели прототипов. Девушка-аниматор, женщина в хеджабе и дама в розовой шляпке. В последней тётушка намеревалась вывести себя. Об этом свидетельствовало и следующий пассаж:
«После пятидесяти лет, если ты не развалина, наступает возраст счастья. Слабеют тиски физиологии. Оставляет в покое и социум: потомство поставлено на крыло, родители упокоены, а партнёр (если к тому моменту он имеется) сделал ручкой, устремившись к более свежей плоти.
Либерта!»
Чем больше вникала девушка в записи, тем больше убеждалась: автор использовала свою наблюдательность на полную катушку.
«И не она ли тебя в итоге подвела?» — вопрос адресовался витавшей вокруг тени.
Но она безмолвствовала. Не содержали готового ответа и исписанные листки. Тем не менее между строк читалось: обитатели «Парадиза» выдавали себя не за тех, кем являлись. Впрочем, подобное суждение Милочка слышала и прежде — от другого мертвеца. Ася как-то вскользь заметила: «И почему мы, славяне, стремимся избегать друг друга на заграничном отдыхе? И даже делаем вид, что незнакомы..?» При этих словах она бросила взгляд в сторону бассейна. Кто плескался там в ту минуту?
Нет, не вспомнить.
Читательница перелистнула страницу:
«Девушка-аниматор глядит на польского усача-гренадёра, как смотрят на заклятого врага либо на бывшего возлюбленного. Тот же не видит её в упор. Почему?»
Действительно, почему?
Имелась в «Затесях» и своеобразная копилка словечек. Особо было выделено (обведено красной гелевой ручкой) слово «мабуть». В следующий раз оно возникло напротив персонажа с закручивающимися усами запорожского казака. Но в его описании обнаружился и второй вариант: «копия Леха Валенсы». Кто такой этот самый Лех (Или Лях? По написанию гласной определить затруднительно) пояснений не давалось. А вот слово «мабуть» через пару страниц автор расшифровала. В переводе с украинского — «возможно», «может быть».
Судя по всему, отель «Парадиз» явился для тётушки Лу «золотой жилой», из которой она черпала свои образы. В подготовительных материалах они представали этакой разноголосой и разноязыкой толпой, бравшей читателя в плотное кольцо.
Что же в сухом остатке? Три типажа, которые в итоге мертвы.
От этого наложения художественного вымысла на реальность судорожно сжимается горло. Милочка навострила ушки — из ванной не доносилось ни звука. Всё-таки стоило порасспрашивать Карена насчёт крана. Наверняка, это был один из его многочисленных кузенов, которым негде встречаться с девушками. Но почему она, Милочка, должна предоставлять свою жилплощадь? При чём за «спасибо». А его, как известно, в карман не положишь и маслом не намажешь.
В последнее время её всё чаще посещали мысли о хлебе насущном, а если точнее, о новых источниках финансирования. Увы, пока их не предвиделось: обещанный мэтру сценарий «раздраконили» на стадии синопсиса. Перспектива перейти на содержание мужчины никогда не посещала светлую Милочкину головку. Не тому учили её тётушка Лу и маменька. Да и где такого найти?