приносит пользу. Надо лишь вовремя к ней прибегать. А в нужный момент отказываться.
— Володя, полагаешь, что Ася погибла от рук Абделя? — продолжала гнуть свою линию Дания Рафаэлевна.
— Уверен.
— Ты находишь, что их размолвку стоит принимать так серьёзно?
— Секс! — провозгласил Павел Петрович и отложил газету. — Этот нехитрый и неэлегантный способ умножения вида порой толкает человека на…
— Вы оставались в отеле, когда задержали Абделя, — втянулся в беседу Садовой. — А что вменили ему в вину?
— Связь с запрещённой организацией «Братья-мусульмане».
— И на каком основании?
— У него нашли чёрные перчатки с загнутыми большими пальцами. Если ты помнишь, их нанизывали на колышки.
— А смерть Риты?
— Полиция сочла, что это самоубийство.
— Без предсмертной записки?
— Выходит, что так…Скажи мне, Володя, что значат эти чёрные перчатки?
— Это знак приветствия «Братьев-мусульман».
— Но если таковые появились на территории отеля…
— Не думаю, что экстремисты проникли в «Парадиз», — чуб цвета перца с солью сделал горизонтальное движение. — Вполне вероятно, кто-то занимался шантажом.
— Итальянка.
— Ты строишь догадка или… — профессор развернулся к другу всем корпусом.
— Личное признание мадре.
— Дело касалось её сыночка?
— Угадал. Абдель — ещё тот пройдоха, но…не тот у него калибр, чтобы решиться на мокрое дело.
— Как ты сказал? — всполошился профессор.
— Опять не так выразился? Ну прости. Это из криминального сленга. «Мокрое» дело — это убийство.
— Да-да, — кивнул Садовой. — А ещё мокрый не боится дождя.
Они начали разбор вещей с книг. Однако дело застопорилось. В руки попала детская книжка. Самое первое издание в России «Детского цветника стихов» Роберта Стивенсона.
— Милочка, помнишь тот вечер, когда Люся принесла книжку?
— Я же была маленькая.
— Три года.
Маменька прошлась рукой по обложке — как по лицу старого друга.
— Книжный дефицит тогда только начал исчезать. Мы, изголодавшиеся, набрасывались на всю выпускавшуюся издательствами продукцию. Денег не жалели. А вечерами читали взахлёб.
— Это я помню.
— Здесь есть любимое Люсино стихотворение.
Маменька принялась листать страницы. Милочка ждала. Волна ностальгии накрыла и её.
— Вот оно! — Маменька кашлянула, готовя связки к волнующей миссии:
— Выпал снег, пришёл мороз.
Это значит: красный нос.
Дым из труб, вороний крик
Милочка подхватила:
И картинки старых книг!
— Не забыла? — Маменькино лицо осветилось улыбкой.
— Не течёт речная гладь,
Я хожу по ней гулять,
Маменька сделала паузу и глянула на дочку. Губы той широко растянулись, так что заныли потревоженные «заеды».
— Но зато бежит родник
По картинкам старых книг.
Закончили они в унисон. Мать — глядя в книжку. Дочка — по памяти.
— С них ни люди, ни стада
Не уходят никуда.
И бредёт пастух-старик
По картинкам старых книг.
В это мгновение на стене мелькнула тень. Маменька скосила глаза:
— Она ещё жива?
— Более чем!
Хм. В Америку её не возьмём. Там уже имеется кошачья особь — Деми.
— Это в честь Деми Мур?
…Спустя три часа Милочка лежала без сна, прислушиваясь к назойливым голосам в голове, которые наперебой объясняли ей, что делать с Нэрой, со сценарием и… с Кареном.
— А не подышать ли воздухом?
Профессор не заставил себя уговаривать. Мужчины натянули куртки и двинулись к главной достопримечательности — озеру Шуист. Его огибала улица Озёрная, в одном из переулков которой и располагалось гнездо Белозерцевых.
Лёгкий морозец с первой минуты задал темп прогулке. Приноровившись к шагу друг друга, они двигались слаженно и дважды обогнули покрытый ледяным панцирем водоём. Слегка вспотев, сбавили скорость и чуть отклонились — на самую высокую точку берега. Переводя дыхание в более умеренный режим, друзья любовались открывшимся видом. Белозерцев не торопил события. По опыту прежних лет он знал: «Садовник» откроется без принуждения, когда будет готов. А то, что в голове гостя дозревают некоторые соображения, он усёк вчерашним вечером.
Владимир Николаевич обходится без предисловий. Как и принято между людьми, давно знающими друг друга:
— Паша, ты хорошо помнишь тот Хеллоуин?
— Как его забудешь? Он в моей жизни единственный. Хел-лоу-ин! — Произношение по слогам, видимо, призвано укоренить ускользающее словцо в памяти подполковника.
— Паша, о том, что встретил девушку в хеджабе, я уже упоминал. Но там был ещё один человек. — Профессор потянул в себя воздух. — В маске с картины Мунка «Крик».
— Вопящий человек! — воодушевился подполковник. — Он сидел среди зрителей. Рядом с поляками.
— Маска произнесла фразу. На русском. «Мокрый не боится дождя».
— Ну что ж, ёмко! — усмехнулся Белозерцев.
— На самом деле более точный перевод с арабского — «Промокший человек не опасается ливня».
На Пашином лице отразилось разочарование: меньше всего в то утро хотелось ему заморачиваться лингвистикой. Но ничего не поделаешь. Не таким уж частым гостем был «Садовник», чтобы отказать ему в невинном удовольствии повитийствовать.
— Зрение у меня ещё в институте стало портиться, — продолжает профессор. — Да, немало корпел над арабской вязью. Но очки — сам знаешь — не носил из-за глупого пижонства. А с возрастом стала развиваться дальнозоркость. Так что читаю я в очках. А вот окулярами для дали так и не удосужился обзавестись. Вот и не смог разглядеть того человека. Только маску. По чести говоря, я и про мокрого, которому не страшна вода, благополучно забыл, что неудивительно, учитывая все обстоятельства той ночи. Да и с возрастом сохраняется лишь долговременная память. Кратковременная слабеет.
— Уж это точно, — пробубнил Белозерцев, занятый собственными мыслями и воспринимавший монолог шумовым фоном.
— Если б не вчерашний разговор… Короче, эту пословицу я слышал не единожды. А если быть точным, дважды.
«Господи, дай силы дослушать до конца эту нудятину».
— Во время хамсина я предложил Рите проводить её, — с монотонной задумчивостью продолжал профессор. — Она отказалась. При этом бросила невзначай эту реплику…
— Мокрый не боится дождя?
Белозерцев взял спутника под локоть и увлёк на накатанную дорогу в надежде, что ходьба придаст диалогу ускорение.
— Я вспомнил. Вернее, догадался. Человек «Крик» и аниматор Рита — одно и то же лицо.
— И ты молчал?
— Паша, Рита мертва. Это снимает все подозрения.
Глава 6«Маска, я тебя знаю!»
То, что твой полковник не делает электроэнцефалограмму мозга, никуда не годится. Но есть в этой трусости и своя правда. Как затем поступить с результатом? Ведь Альцгеймера вылечить нельзя.
Что касается истории, которую вы пережили в отеле, то работающая в клинике Аббаса дочка полицейского утверждает, что убийца изобличён. Судя по всему, это главный менеджер.
В связи с получением новой информации от Садового приняли решение вернуться к «следственному эксперименту». Белозерцев разложил куклы по предполагаемым местам. «Рите» сшили маску и отправили к номеру поляков.
Костя вернулся к старой игре нехотя. А чуть позже и вовсе покинул деда, соблазнившись пирожками Аби.
«А мальчику не помешала бы диета».
Замену Костику нашли в лице профессора. Но того, вопреки ожиданиям, следственный эксперимент не навёл ни на одну стоящую мысль. Вместо того, чтобы по команде двигать участников, он теребил в руках куклу «Профессор» и натужно подшучивал.
Под занавес решили выпить по коньячку.
Макет оставили в прежнем виде, зафиксировав момент аплодисментов после завершающего номера фаерщиков-скелетов.
Когда спустя час Белоглазов поднялся на мансарду, чтобы заглянуть в Интернет, кукла в золотистой шапочке волос снова стояла у бассейна, роль которой выполняла голубая мыльница. Указательным и большим пальцами он взял «Риту» за юбочку-солнце. Миниатюрный паричок отсоединился от головки и упал на ковёр. Павел Петрович, недовольно крякнув, нагнулся за ним и водворил на место. Аниматор улеглась в коробку рядом с бывшими обитателями «Парадиза», сгрудившимися тесно, как пассажиры в лифте. Казалось, что даже их взгляды сходятся в одной точке.
Павел Петрович решил, что ему не помешает свежий воздух, а потому проявил инициативу и взял специальную лопату тестя, чем поверг того в изумление.
Спустя пару часов, разгорячённый и приободрившийся, он вновь приблизился к макету. Ритина спина, обтянутая миниатюрной футболкой, белела у бассейна с подогревом, сквозь вечнозелёный кустарник, на который ушла пара веточек с новогодней искусственной ёлки.
«Нет, это не злые проделки памяти!»
На этот раз Белозерцев подстраховался, написав на бумажном клочке:
«Я положил фигурку женщины-аниматора в коробку в 14 часов 57 минут».
Спустя полтора часа он поднялся на мансарду. Всё повторилось!
На тот момент дома оставались четверо: бабушка, внук, дедушка и прадедушка. Все имели доступ к макету. Каждый имел возможность в считанные мгновения переместить «Риту». Но с какой целью? Ведь по большому счёту о следственном эксперименте никто специально не оповещался. Вся затея с куклами выглядела как очередная придумка для занятий с Костиком.