Моль не помнила, как уснула. Просто в один момент её вырубило. Предохранители перегорели, и не осталось больше сил ни на размышления, ни на анализ. Утром проснулась абсолютно не отдохнувшей. Будто бы и вовсе не спала. Посмотрела на себя в зеркало. Ухмыльнулась горько. В её возрасте бессонные ночи и никотин в конских дозах до добра не доводят. Ей тридцать шесть. Умная баба. Как же она так влипла? На что замахнулась? Ведь моль она... Как есть, моль. Так почему?
В отражении зеркала появляется Василий. Он хмур. Ловит её взгляд и долго-долго не отпускает. И не говорит ничего.
- Шлюха-импотент. Печальное зрелище. Не находишь? - наконец выдаёт он.
Его огромные глаза пусты. И прекрасны.
- Ты не шлюха, и тем более - не импотент. Этот термин вообще не используют в медицине.
- Да. Я просто не способен кончить.
- Ты или Алан?
Василий отворачивается резко. Отходит к окну.
- Когда тебя насилуют, Света, кончить просто невозможно.
- Но… Это ведь не всегда сопровождалось болью и…
- Это было насилие. Всегда. Я не мог получать от этого удовольствие.
Это было правдой. Поначалу он не мог кончить в принципе. Какое удовольствие можно испытать, когда тебя трахают против твоей воли? Ещё и мужчина?! Потом, когда Виктор понял, что Алан не кончает… У него появилась идея фикс. Приучить мальчика к члену. Но ничего не выходило. Тогда в ход пошли всякие возбудители… Василий старался не вспоминать об этом грязном опыте. А потом он перестал кончать вообще. Ничего не помогало. Он просто не мог. Поэтому был вынужден симулировать оргазм. В искусстве имитации ему не были равных. На деле же он был практически инвалидом. Нет, Вася мог кончить… Наедине с рукой, когда от напряжения сводило яйца… Но после самоудовлетворения он чувствовал себя ещё более грязным. Так что удовольствие и в этом случае было довольно сомнительным.
- Он накачивал меня экстази и снимал на камеру.
Светлана зажмурилась. Как будто этим она могла изгнать из головы ужасные картинки.
- Не вспоминай об этом. Не нужно… - прошептала она, подходя ближе.
- Все ещё считаешь, что он не видел меня обнаженным? Знаешь, сколько раз я ломался? Рыдал… Умолял не делать этого со мной. Он изучил меня на клеточном уровне, Света.
- Нет. Не изучил, - осторожно обнимает мужчину со спины, утыкается носом в шею. - Он не знал о тебе главного, Васька.
- Чего же? - сипло поинтересовался мужчина.
- Он не знал, что у тебя такое большое сердце. Вот здесь. - Светлана положила широкую ладонь мужчине на грудь. - Все, что происходит - это не только твоя война. Ведь так?
- Света!
- Ладно, забудь… Я просто знаю, что права.
- Не оставляешь мысли отыскать во мне хоть что-то хорошее?
- Мне это не нужно. Я все для себя решила.
- И к какому же решению ты пришла? – Василий, наконец, повернутся лицом.
- Я просто буду рядом, Вась. Столько, сколько тебе понадобится.
Он прикрыл глаза. Осторожно одной рукой привлек Свету к себе. Оперся на стену, будто бы ноги отказались его держать.
- Ты столько всего не знаешь, Света. Столько всего.
- Ну и ладно. Захочешь – расскажешь. А нет - так нет.
- Не боишься, что я снова сойду с ума?
- Нет. Только того, что мы сойдем с ума вместе.
- Сумасшедшие, да? – прошептал он, зарываясь лицом в белоснежные волосы.
- Мне нравится, – тихонько ответила Света, проводя руками по твердым мышцам груди.
В углу мяукнул Селедка. Раз, другой.
- Он хочет есть.
- Тогда пойдем в кухню. Тебе тоже нужна пища. Ты очень худенькая.
Света отстранилась. Оглядела себя недоуменно:
- Да вроде, как всегда. – А потом отвернулась резко. Почему-то подумав о том, что это из-за ее непривлекательности он не смог…
- Бред! Даже думать не смей! – Василий схватил Моль за предплечья и немного встряхнул, догадавшись о ходе ее мыслей. И эта его агрессия как-то сразу заставила Свету успокоиться. Наверное, даже изысканные комплименты не возымели бы такой реакции. А тут… Поверила.
- Ты невероятно, нереально красивая. Понятия не имею, от чего у тебя комплексы.
- Пойдем кормиться. Я тебе за завтраком расскажу, если интересно.
Они прошли в кухню, где каждый занялся своим делом. Света кормила котенка, Василий готовил завтрак. Ничего особенного – яичница с беконом и овощами, которая умопомрачительно пахла. Света накрыла на стол, разложила приборы. Поставила корзинку с хлебом.
- Я как-то бывал во Франции. Там в таких корзинках подавали вкуснейшие круассаны, – поделился воспоминаниями мужчина, выкладывая яичницу на тарелку.
- Эту корзинку я купила в маленькой деревушке неподалеку от Ниццы.
- Выходит, угадал.
- Угу. Значит, тебе нравятся круассаны…
- Да.
- Тебе нельзя выпечку.
- Я помню, – скривился Василий, помешивая в кастрюльке кашу для себя.
- А что еще тебе понравилось во Франции? Что запомнилось?
- Я мало что видел. А запомнился, пожалуй, невыносимый, тошнотворный запах сыра, который я сдуру купил на одной семейной сыроварне. Он завонял всю мою машину, одежду… Да все завонял, – улыбнулся Вася. – В ту поездку я купил твою брошь.
- А для кого ты ее купил? – поинтересовалась Света, отправляя очередной кусок яичницы в рот.
- Для себя. Мне понравилась работа. И задумка. Ты очень талантливая, Света.
- Это все отец, - отмахнулась Моль.
- Нет. Отец только воплощает твои идеи.
- Папа невероятный человек. Метр. Художник, каких единицы.
- Даже не сомневаюсь. - Василий уселся на стул и серьезно посмотрел на Моль. – У другого человека не могла бы родиться такая дочь.
Света смутилась. Василий наблюдал за ее реакцией и ел безвкусную кашу.
- Завтра можно попробовать добавить в твой рацион рыбу. Или мясо кролика. – Света нервничала под его пристальным взглядом. Не понимая, что у него на уме.
- Так что там с комплексами? Ты обещала рассказать.
Света откинулась на спинку стула, потерла задумчиво бровь:
- Комплексов у меня давно уже нет, Вася. Это в детстве я страдала от того, что не такая, как все. А сейчас… сейчас я себя люблю. Такой, какая есть. Просто рядом с тобой… с твоей безупречной красотой, мне даже неловко как-то за собственную непривлекательность. Невольно хочется стать голливудской красоткой. Тебе под стать.
Василий надолго замолчал, поднял котенка, почесал того за ухом… Отвернулся к окну и тихо заметил:
- Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты кокетничаешь.
- Кокетничаю? – удивилась Света.
- Да. Или нарываешься на комплименты.
- Нет… - Света даже головой помотала, опровергая нелепое предположение.
- Я знаю, что нет. Знаю. Только откуда в тебе вообще эти сомнения?
Света задумалась.
- Возможно, это из-за матери. Она не упускала возможности напомнить мне о моей неприглядности. Сама она очень красива, - заметила Света, вставая из-за стола.
- Я видел ее как-то. На одной из премьер в театре.
- Да? – удивилась Света. - Ты любишь театр?
- Не то, чтобы… Но, как я уже неоднократно отмечал, с моими желаниями никто и никогда не считался.
- Извини…
- Тебе не за что извиняться. Нормальному человеку такое вообще сложно представить.
- А что ты любишь? Если не театр, то… Какую музыку?
- Твоя подборка меня вполне устраивает, – ухмыльнулся Василий, наливая воду котенку. – И фильмография тоже. Может быть, посмотрим что-нибудь?
- Посмотрим? А тебе не нужно работать или…
- Или. Не спорь. Иди сюда… - позвал мужчина, похлопывая по дивану рядом с собой. – Как насчет «Касабланки»?
- Ты серьезно? – Света скептически вздернула бровь.
- Правда-правда.
- Ну ладно, - нерешительно протянула женщина. – Тебе точно нравится?
- Нравится. Ложись.
Глава 21
Света послушно устроилась на груди Василия. Начался фильм, который они смотрели в полнейшей тишине. Только размеренное дыхание, и стук сердца. Ей было так хорошо. Вот так лежать, и ни о чем не думать, смотреть любимое кино, и наслаждаться легкими ненавязчивыми касаниями пальцев, которыми Васька поглаживал голубые вены на сгибе ее локтя. Она даже задремала под эти размеренные ласки, и проснулась только, когда он ее поцеловал. Замерла. Мужские пальцы скользнули по руке, притянули к губам ладонь. Света не дышала, покоренная его нежностью. Губы скользнули по запястью и обхватили указательный палец, посасывая. Женщина шумно втянула воздух. Зачем он это делает, если сам не получает удовольствие?
- Зачем, Вась?
- Хочу.
- Правда? Ты же не…
- Забудь обо всем. Просто получай удовольствие.
- Вася… А сам-то ты… уверен, что хочешь этого? Или это очередная незатейливая благодарность от Алана?
Он замолкает. Паузы в их разговорах становятся такими привычными…
- Нет. Это то, чего хочется именно мне. Так я могу продолжить? Ты подаришь мне немного ласки?
Господи… Что угодно, Вася. Все, что угодно… Какой же он глупый, если не понимает таких очевидных вещей. Она заболела им. Васька, как вирус, проник в ее ДНК, навсегда ее изменив. Вот так просто. И так необратимо. Есть ли лекарство? Да и нужно ли оно? Светлана как будто очнулась, как будто вот только ожила… Рядом с ним. Пробудилось все: чувства, эмоции, женственность… С ним все стало по-другому.
- Подарю. – Робкий шепот в шею. И эта робость, тоже вновь. Как и возможность быть слабой. Потому что с ним можно. Потому что он сможет понять.
Рука Василия опускается вниз, приподнимает подол ее домашнего платья-майки, скользит по гладким ногам. Губы исследуют шею и раковину уха. Задевают ключицы. Света не может больше оставаться недвижимой. Касается его скул, целует губы. Языки переплетаются, поцелуй становится глубоким и влажным. Руки женщины опускаются на спину, скользят вниз, обхватывают крепкие, тренированные ягодицы. Василий снимает свою футболку, опускает вниз бретельки ее платья. Розовые соски яркие и напряженные. Света очень и очень чувствительная. Ему нравится то, что он видит - яркие вершинки на фоне бледной прозрачной кожи. Взгляд опускается, минует скрученное на талии платье, и дальше вниз… Садится между ее ног, максимально их раздвигает. Там Света тоже ярко-розовая. Блестящая от соков. Рот наполняется слюной. Василий впервые действительно хочет попробовать. Не потому, что так надо. Не потому, что за это уплачено. А потому, что невыносимо хочется ощутить своими рецепторами вкус ее желания. Света взволнованно приподнимается на локтях. Смотрит в его глаза. Он погружает два пальца внутрь и, не сводя взгляда, лижет ее между ног. Пальцы внутри беспрепятственно находят точку G и всерьез за нее принимаются. Сейчас он даже благодарен опыту Алана за то, что может подарить что-то незабываемое этой великолепной женщине. Круговые умелые движения, железа набухает все сильнее, наполняется секретом. Ну же, девочка, расслабься… Тебе будет очень-очень хорошо!