собенно убедительные доказательства их отношений имеются на период конца сентября - начала октября с. г. Так, 4 октября месье Канова посетил мадам Маньи в отсутствие мужа - под тем предлогом, что им надо продолжить обработку неких исторических материалов (заниматься на квартире у профессора якобы не представлялось возможным ввиду ремонта в его кабинете). 7 октября состоялся еще один визит, и тоже в отсутствие месье Маньи.
Не меньшую ясность мы видим и в том, что касается самого убийства. Ситуация совершенно недвусмысленная: мадам Маньи - в легком пеньюаре, стол накрыт на двоих, на заднем плане - разобранная постель. Следует учесть, что месье Канова пришел туда всего за пятнадцать минут до описываемого момента. Он сидел без пиджака, на лице его (уже впоследствии) были заметны следы губной помады. Последнее обстоятельство, на мой взгляд, важнее предыдущих. Если туалет мадам Маньи и всю обстановку в комнате еще можно считать игрой, задуманной для отвода глаз, то гораздо труднее представить, как молодая женщина целует нашего клиента, уже простертого на полу в луже крови. Хотя, конечно, нельзя исключить и этот вариант, требующий от мадам Маньи поистине незаурядного хладнокровия. Но будь любовная сцена вымышленной, профессор скорее всего не стал бы снимать пиджак, который в этом случае оказался бы простреленным. Одним словом, внешний вид жертвы и места преступления свидетельствуют в пользу официальной версии.
Следует отметить одну деталь: расспросив продавщиц парфюмерного магазина, где бывает мадам Маньи, мы узнали, что она всегда покупала так называемую поцелуйную губную помаду. Когда же мы поинтересовались насчет этого пункта у самой мадам Маньи, она ответила, что несколько недель назад, сообразуясь с пожеланиями своего мужа, сменила сорт помады. К моменту допроса ей не было известно, что мы наводили справки в магазине.
Теперь об орудии убийства. Это револьвер калибра 7,65 мм, законно купленный и зарегистрированный в полиции. Месье Маньи выхватил его из ящика платяного шкафа, где он лежал со дня покупки. Мы опросили приходящую прислугу, которую чета Маньи нанимала последние месяцы для уборки квартиры; все уборщицы подтвердили, что не раз видели именно это оружие в: этом самом ящике. Револьвер был приобретен в 1947 году у частного торговца на авеню де ль'0пера.
Довольно любопытный факт: месье Маньи не утаил, что в сентябре зарядил свой револьвер новыми патронами, купив их в том же магазине. Как он объяснил, ему хотелось быть уверенным, что оружие в порядке и не даст осечки, если доведется стрелять. Между тем гарантийный срок годности патронов этого типа составляет при правильном хранении двадцать четыре месяца, и такая забота о боеготовности, пожалуй, выглядит чрезмерной для человека столь мирной профессии... Как бы то ни было, теперь г-н Маньи может похвалить себя за проявленную предусмотрительность.
Мы постарались с максимальной точностью восстановить все действия месье Маньи в день убийства в интервале между выездом из гаража в 18.20 (подтверждено сторожем) и возвращением домой час спустя. Не исключалось, что он допустил обычную ошибку начинающих преступников - никуда не поехал, а проболтался это время где-нибудь поблизости, поджидая жертву. Но обвиняемый облегчил нам задачу, подробно описав свой маршрут. Примерно в 18.45 он остановился возле табачной лавки на бульваре Сен-Жермен, купил сигарет и выпил аперитив. Владелец давно знаком с г-ном Маньи и удостоверил правильность его показаний... Затем, уже сев в машину, месье Маньи увидел, что забыл коробку шоколадных конфет, приготовленных в подарок матери, решил поскорее вернуться домой и забрать их.
Конфеты (куплены днем раньше в ресторане "Маркиза де Севинье" полиция обнаружила в том же ящике, где лежал револьвер. Подобное совпадение невольно наводит на мысль о тщательно, до мелочей продуманном плане, характерном для многих преступников из интеллектуальных кругов. На наш удивленный вопрос стоило ли возвращаться ради такого пустяка? - месье Маньи ответил, что в этот вечер праздновалась золотая свадьба его родителей, и явиться к ним без подарка значило бы проявить крайнюю степень неуважения. А покупать вторую коробку столь же роскошных конфет ему не хотелось, ведь жалованье ассистента невелико. Объяснение вполне убедительное; добавлю, что, проверив сообщение о юбилейной дате, мы убедились в правдивости слов месье Маньи. Единственное, что выглядит не совсем естественно, это выпитый им аперитив - обычно он почти не употребляет спиртное. Складывается впечатление некоторой нарочитости - как будто он стремился не только провести время в табачном магазине, но и обратить на себя внимание, что проще всего сделать, выпив рюмочку-другую и перебросившись несколькими фразами с хозяином. Я не возлагаю на эту деталь особых надежд, но совсем упускать ее из виду тоже не следует.
Поведение обоих супругов после убийства можно назвать прямо-таки образцовым. Уже в 19.15 месье Маньи вызвал "Скорую помощь" и сразу вслед за тем позвонил в полицию, которая прибыла на место происшествия раньше врачей. Профессор Канова, получивший четыре пули в грудь и живот, к этому моменту находился на диване, и мадам Маньи делала ему перевязку, пытаясь остановить кровь. Когда подоспевшие санитары подняли раненого, он на минуту пришел в сознание и отчетливо произнес: "Поделом мне, подлецу... Господи, смилуйся надо мной!" (Позднее, в госпитале, месье Канова уже только бредил.)
Эти слова умирающего в высшей степени противоречат всем нашим чаяниям. В них нельзя усмотреть и намека на желание сообщить о некой смертельной западне - напротив, жертва самым недвусмысленным образом выгораживает убийцу, удостоверяя присутствующих о характере своих отношений с мадам Маньи. Заявление месье Кановы - факт, сильно осложняющий нашу задачу...
Все же мне хотелось бы указать на одно любопытное обстоятельство, а именно, чрезмерное совпадение показаний мадам и месье Маньи. Как правило, рассказы очевидцев бывают полны противоречий, здесь же налицо стопроцентное сходство, вплоть до одинаковых речевых оборотов. Не менее странно, что обоим супругам запомнились одни и те же подробности. Комиссар Менжо сразу обратил внимание на эту непостижимую гармонию, наводящую на мысль о соответствующей режиссуре. Передавая мне протоколы допросов, он заметил: "Большинство преступников выдает себя противоречиями в показаниях; что же до этой парочки, то они, похоже, допускают ошибку противоположного свойства". И в самом деле: все ответы супругов Маньи подозрительно напоминают реплики актеров, заранее вызубривших роли.
В общем, я пришел к выводу, что дальнейшее расследование убийства как такового стало бы (для нашей фирмы) лишь бесполезной тратой времени. Тут все донельзя просто, в картине нет никаких белых пятен.
Теперь оставалась наиболее деликатная часть работы - мне надлежало досконально разобраться в отношениях между убийцей и вдовой нашего клиента, в чью пользу был заключен страховой договор. Здесь отчетливо просматривается корыстный мотив, и я надеялся обнаружить какое-нибудь слабое место в обороне наших противников.
Не скрою, поначалу мы рассчитывали на быстрый успех. Г-н Маньи молод, недурен собой и в качестве ближайшего сотрудника профессора Кановы имел свободный доступ в квартиру последнего на авеню де ль'Обсерватуар. При таких условиях интрижка ассистента с красавицей-женой пожилого коллеги кажется мне вполне вероятным допущением. А соседи и прислуга в подобной ситуации зачастую проявляют куда большую зоркость, нежели обманутый муж... Но, к сожалению, все расспросы дали нулевой результат. Приходится признать, что месье Маньи и мадам Канова никогда - я подчеркиваю, ни разу не встречались на квартире профессора.
Сделав это неутешительное открытие, мы перенесли наши усилия на рю де Пасси. Мы показывали фотографию мадам Кановы спившемуся и совершенно тупоумному консьержу, дворнику, местным лавочникам и аптекарю (мадам Канова - особа весьма предусмотрительная и могла, идя на свидание, заглянуть в аптеку за предохранительными средствами). Но все лишь покачивали головами и твердили, что видят эту женщину впервые. Ни один человек в квартале никогда не замечал здесь автомобиль мадам Кановы, полиция ни разу не штрафовала ее тут за неправильную парковку, на окрестных бензоколонках ею не было куплено ни литра бензина.
Единственным результатом наших розысков явилось небезынтересное сообщение квартирной уборщицы, обслуживающей, помимо других жильцов дома на рю де Пасси, и чету Маньи. Она отметила, что супругов Маньи, обычно не отличавшихся аккуратностью, в последние две недели перед происшествием "словно бес чистоты обуял"...
Полиция проверила отпечатки пальцев во всех помещениях, включая кухню, ванную комнату и туалет; то же самое было сделано в машинах мадам Кановы и ее предполагаемого любовника, а также в летнем доме убитого в Фонтенбло (где месье Маньи, по его словам, ни разу не бывал). Там мы также опросили сторожа, соседей, разносчиков, показывали им фотографии убийцы - все без малейшего успеха. Остается лишь констатировать полное отсутствие доказательств каких-либо контактов между интересующими нас лицами.
Конечно, в Париже найдется достаточно мест, где влюбленные, не опасаясь любопытных взоров, могут с комфортом провести наедине несколько часов или целую ночь. Кроме того, кто-то из сослуживцев месье Маньи утверждал, будто уже в октябре видел его вместе с мадам Кановой в ресторане одного из крупных столичных отелей. Мы ознакомились с записями в книге постояльцев, но, как и следовало ожидать, искомых фамилий не обнаружили. Тогда мы для пущей уверенности установили личности всех гостей, занимавших в ту ночь двухместные номера. Улов составил семьдесят одну парочку, ни одна из которых не имеет к нашему делу ни малейшего отношения... Добавлю, что ни месье Маньи, ни мадам Канова не смогли припомнить о своем времяпровождении в указанный вечер. Вместе с тем, они вполне допускают, что их видели в том или ином ресторане, поскольку (по их словам) сам профессор, предпочитавший любым развлечениям исторические штудии, нередко просил г-на Маньи взять на себя обязанности галантного кавалера и свозить куда-нибудь мадам Канову, чтобы она не слишком скучала. К сожалению, месье Канова уже не сможет ни подтвердить, ни опровергнут