— Сейчас принесу, — сказала. Ди.
Еще одна проблема из бесконечной череды других. И опять решать только ему. Это было для него естественным, привычным, хотя и все более утомительным делом. Он опять нажал на кнопку.
— И принеси, пожалуйста, программу работы Лондонской конференции по вопросам сбыта. Хочу внести туда парочку изменений.
— Будет сделано.
— Спасибо, Ди.
Через несколько минут Делия в безупречном белоснежном костюме с позолоченными пуговицами вошла в кабинет, держа в руках нужные ему документы.
Делия Уиллс была привлекательной брюнеткой лет тридцати пяти, среднего роста, нормального телосложения, поклонницей консервативного стиля в одежде, умницей и исключительно надежным, полезным сотрудником.
В основном благодаря ей Джонатану удавалось гладко, без рывков и скандалов управлять корпорацией, отчего и вся фирма функционировала спокойно и эффективно.
Делия работала у него пять лет, и он не представлял себе, как обходился без нее раньше.
Она положила перед ним документы и спросила:
— Ты нашел досье, которое принес Дерек Престон, пока вы с Тони Хьюзом совещались по вопросам «Пасифик Америкен»?
— К сожалению, нашел.
Более того, он уже ознакомился с его содержимым. Джонатан еще раз взглянул на досье. Папка как папка, уголок наклейки на обложке загнулся. Размашистыми буквами выведено от руки — ДЕВОН ДЖЕЙМС. Чернила чуть выцвели. Папка хоть и не выглядела такой же чистенькой и аккуратной, как другие в его кабинете, но по внешнему виду мало чем от них отличалась.
Не считая того, что она была выкрадена.
— Даниэль Макдоннел из Лондона просит соединить его.
Джонатан поднял трубку и едва закончил с Макдоннелом, как позвонил Гаррет Браунинг из штаб-квартиры «Холидекса» в Нью-Джерси. Не успел он положить трубку на рычаг, как зажужжал аппарат внутренней связи.
— Мистер Стаффорд, у меня находится мистер Майкл Галвестон, — сообщила Ди сухим, официальным тоном, каким всегда говорила в присутствии посторонних. — Он не записывался предварительно на прием, но полагает, что вам будет интересно его выслушать.
Галвестон. Какого дьявола ему здесь надо?
— Пусть войдет.
Джонатан поднялся из-за стола, когда в кабинет вошел мужчина, совсем немного уступавший ему ростом. Майкл отчаянно пыжился, изображая воротилу большого бизнеса, личность того же калибра, что и Джонатан. Он хотел показать, что вид кабинета его ничуть не удивляет, но не сумел скрыть легкой ошарашенности. Карие глаза Майкла забегали с мышиной юркостью, жадно осматривая мебель, пол, окна под потолок, через которые открывалась панорама Нью-Йорка. Он почти благоговейно взирал на богатство обширного кабинета, на сделанное по особому заказу кресло позади огромного письменного стола тикового дерева. На фоне светло-серых стен и портьер особенно внушительно смотрелся толстый шерстяной ковер густо-вишневого цвета и дорогие гравюры на стенах — сплошь оригиналы, причем большинство в восточном стиле.
Джонатан вышел из-за стола и протянул гостю руку, каковую Галвестон пожал с энтузиазмом. Затем Стаффорд указал на пару черных кожаных кресел перед письменным столом.
— Чем могу быть полезен? — спросил он, вернувшись на свое обычное место. Будь Джонатан расположен к этому человеку, он предложил бы ему сесть на мягкий кожаный диван в уютном углу кабинета, где посетители чувствовали себя непринужденно. Но он не питал к Галвестону никаких теплых чувств.
— Разговор пойдет не о том, чем вы можете быть полезным мне, а о том, что я могу оказать вам весьма полезную услугу.
Джонатан удивленно приподнял бровь.
— О, в самом деле? — Он откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой пальцы рук. — Чем же конкретно вы можете быть мне полезны?
— Поскольку вы, кажется, достаточно хорошо знакомы с Девон, я полагаю, что вам также хорошо известно, над чем она сейчас работает.
Джонатан молча кивнул.
— И если я правильно догадываюсь, вторжение Девон в ваши семейные дела — это не то, о чем вы всю жизнь мечтали.
— Да, ваше предположение близко к истине.
— Так вот, я знаю, как ее приструнить, чтобы она отказалась от своего замысла.
— Ах, вот оно что… И вы хотите научить меня, как это сделать? Но почему вы решились давать мне такого рода советы?
Галвестон скрестил ноги и постарался держаться вполне непринужденно. На нем был черный костюм-тройка (видимо, дорогой и с иголочки, во всяком случае, без единой морщинки), буйно-желтый галстук и щегольские туфли. Наверняка принарядился специально ради этого визита, подумал Джонатан.
— А потому, что я еще больше, чем вы, не хочу, чтобы она писала эту книгу. Мне приходится думать о своей карьере. Как только мы поженимся, все ее дела так или иначе отразятся на моем положении. Если она напишет эту чертову чушь о привидениях, люди заподозрят, что у нее поехала крыша. Я не могу допустить, чтобы о моей жене так думали. Я хочу, чтобы она бросила эту затею, и чем раньше, тем лучше.
— И вы полагаете, что знаете, как это сделать? — спросил Джонатан и подумал, что правильно оценил этого хлыща еще в момент первого знакомства. Галвестон вызывал у него антипатию. Он не мог представить себе этого человека целующим Девон: они даже отдаленно не напоминали супружескую пару. Как они вообще пришли к мысли пожениться? Если Девон все еще была помолвлена с Галвестоном, то почему она посещает с ним, Джонатаном, рестораны, театры, зовет к себе в гости, ходит к нему? Почему она разрешает ему, Джонатану, целовать ее? Он поерзал в кресле и почувствовал эрекцию при одном лишь воспоминании о ее губах.
— Мне известна истинная причина, по которой Девон так решительно настроена писать эту книгу, — сказал Майкл. — К привидениям это не имеет никакого отношения.
— Так-так, продолжайте…
— Вы знаете, что она в разводе?
— Да.
— Так вот, через полгода после того как Пол Джеймс бросил ее, у Девон было психическое расстройство. На первых порах она решила, что это физическое недомогание: у нее начались головокружения, затрудненное дыхание, ускоренное сердцебиение, бессонница. Когда же врачи установили, что физически она совершенно здорова, Девон перепугалась.
Слушая его, Стаффорд вспоминал об Алексе и кошмарных неделях после катастрофы с сыном. Джонатан с ума сходил от горя, не мог работать, спать, жестоко корил себя за то, что оставлял ребенка с теткой, каялся, что работал допоздна. Мысли его неслись вскачь, он не мог думать спокойно и последовательно. Так что уж он-то хорошо понимал, как перепугалась Девон.
— Могу себе представить, — охотно согласился он.
— Она стала посещать психиатра, некоего доктора Таунсенда. Тот объяснил, что у нее классический случай тревожно-мнительного невроза на почве стресса, и нашел у нее все его симптомы, включая тенденцию к галлюцинациям. Она призналась мне однажды, что чувствует, как ее разум отделяется от тела, что иногда она, сидя в комнате и слушая разговоры других людей, ощущает себя так, словно проплывает над ними. Ее кидало в жар, мерещился бесконечный тоннель, по которому она бредет… В общем, весь джентльменский набор…
— Понятно.
Дальше Джонатану слушать не хотелось. Досье на Девон Джеймс, лежавшее на его письменном столе, содержало историю болезни Девон и было украдено из кабинета доктора Таунсенда. Когда Таунсенд отказался предоставить Дереку Престону информацию о своей бывшей пациентке, ссылаясь на ее права, Дерек проник ночью в кабинет врача, нашел ящик с историями болезней бывших пациентов Таунсенда и просто унес папку.
Джонатан не толкал Престона на кражу со взломом или воровство. Он только сказал, что ему необходимо знать, от какой болезни доктор Таунсенд лечил Девон Джеймс. Работа Престона в том и заключалась, чтобы раздобывать необходимую шефу информацию, причем любым путем. Это был не первый случай, когда Дерек нарушал закон, чтобы заполучить нужные Джонатану сведения, и, надо думать, не последний. В большинстве случаев Стаффорд полагался на сообразительность и методы Престона. И тот делал, что требовалось. В данном случае Джонатан не видел оснований винить в чем-либо своего преданного сотрудника.
— Так что, как видите, — продолжал Галвестон, — вся эта ерунда про привидения — чушь собачья, и больше ничего. Просто Девон снова впала в свое тревожно-мнительное состояние. На нее давят разные стрессы — в основном, связанные с ее работой. Ну, и наши свадебные планы, естественно… А конечный результат одинаковый, независимо от причин стресса. Она вообразила, будто ночью в стаффордской гостинице происходили какие-то таинственные фокусы-покусы, а теперь трясется от ужаса, что возможен новый рецидив болезни. Но упорно не желает глядеть в лицо фактам. Преисполнилась решимости доказать, что призраки ей не померещились, а реально существуют и, следовательно, она не страдает галлюцинациями.
Джонатан незаметно стиснул зубы.
Он знал, что тревожное состояние — отнюдь не то же самое, что нервный срыв. Миллионы людей в той или иной степени страдают от стрессов с самыми разными осложнениями. Ни один человек в мире не может сказать, что он в жизни ничего подобного не испытывал. И разве Девон гарантирована от стрессов? Интересно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что Майкл болтает за ее спиной… Джонатан почувствовал желание ринуться на ее защиту, но понял, что вряд ли сейчас может себе это позволить.
— Как именно, по-вашему, я мог бы использовать эту информацию?
— А очень просто. Выложите ей эти факты. Девон очень стыдится случившегося. Она всячески маскирует свой страх сойти с ума. Даже ее родители не знают об этом. Скажите ей, что вам известно о ее визитах к Таунсенду и что вы предадите эти факты огласке, если она сделает еще один шаг к реализации своего замысла.
Джонатан смерил Галвестона холодным взглядом и почувствовал к нему еще большее отвращение.
— А вас не беспокоит, как подобное разоблачение может подействовать на Девон и на ее карьеру?
Майкл выглядел ошарашенным. Ему и в голову не приходило, что Джонатан может отказаться от столь лакомого куска.