— Я хотела бы знать, выявления каких недостатков вы от нас ждете. Мы не сможем правильно спланировать испытания, не имея представления о том, что ищем.
— Если бы я знал, что искать, то не созывал бы это совещание. Главный удар сейчас приходится на вас с Карлом и ваших ученых. Но остальные тоже могут помочь, предлагая возможные направления поиска. Например, как этот продукт сочетается с другими материалами, чаще всего использующимися в кораблестроении. Насколько он долговечен по сравнению с нашими цельнометаллическими изделиями. Для первого раза годится все, даже притянутое за уши.
— Вы хотите, чтобы мы ставили вопросы, — вставила Дебра Даттон, — а отвечать на них придется исследователям? — Умная и напористая, Дебран быстро поднималась вверх по служебной лестнице.
— Именно так. И помните: никаких шор. Прислушивайтесь к мнениям и соображениям коллег и подчиненных. Посмотрим, как вы справитесь.
— Сделаем все, на что способны, мистер Стаффорд, — наклонился в кресле Карл Миллс.
— А о большем и мечтать не приходится.
Совещание закончилось на мажорной ноте, и Джонатан пробрался сквозь толпу к ожидавшему его лимузину. Девон удивила его, встретив нежным поцелуем. Хотя он продолжался лишь мгновение, но шел «сверх программы», запланированной на этот вечер, а то, что девушка сделала это по собственной инициативе, только добавляло поцелую сладости.
Обед в «Старой мельнице» не представлял собой ничего особенного: жареный палтус для него и цыпленок в лимонном соусе для нее. Но интерьер здания, построенного еще при Вашингтоне, — с шероховатыми половицами, вручную сработанными балками и грубо оструганными стенами — был столь необычен, что привел их в восторг.
Хотя Джонатан пытался изо всех сил быть очаровательным и не спускал глаз с прелестного лица Девон, он не мог избавиться от воспоминаний о том, что едва не произошло между ними вчера вечером. Однако молодая женщина, казалось, не испытывала ни малейших угрызений совести. Весь вечер она следила за ним. Ее красивые зеленые глаза не отрывались от рта Джонатана. А он поймал себя на том, что смотрит намного ниже — на кончики ее грудей. Что именно приковало к себе его внимание, Стаффорд понял лишь тогда, когда заметил под свитером тугие, напрягшиеся соски.
О Боже, она без лифчика…
— Если вы закончили, — немного хрипло сказал он, — наверно, пора идти.
— Да… — Она дерзко встретила его взгляд. — Похоже, действительно пора.
Девон взяла его под руку и позволила вывести себя на улицу. Оказавшись в машине, она тесно прильнула к нему. В лимузине было тепло, и оба сняли пальто. На сей раз черная шерстяная юбка задралась вверх, высоко обнажив ее стройные бедра. От этого зрелища решение Джонатана не прикасаться к ней затрещало по всем швам.
— Джонатан…
— Да… — Он заставил себя поглядеть ей в лицо.
— Почему ты не целуешь меня?
Дыхание со свистом вырывалось из его легких.
— Я не желал бы ничего лучшего, но мне хотелось дать тебе время. Хотелось…
— Я знаю, чего ты хочешь, Джонатан. Однажды ты сказал мне об этом, а вчера вечером пытался показать.
Его сердце гулко заколотилось о грудную клетку. Когда Девон притянула к себе его голову, заставила раскрыть губы и скользнула в них языком, кровь Джонатана прихлынула к пояснице. Руки молодой женщины обвили его шею, пальцы погрузились в волосы. Стаффорд прижал ее к себе, впился в губы и вонзился в них языком так же глубоко, как хотел бы вонзиться в ее тело.
— Может быть, отгородимся от кабины? — прошептала она на ухо. — Генри может попасть в аварию, если посмотрит в зеркало.
У Стаффорда приподнялся уголок рта.
— Насколько я помню, ты заставила меня пообещать не делать этого.
Девон пожала хрупкими плечиками. В слабом голубоватом свете лампочки поблескивали ее светлые волосы, обрамлявшие шею.
— Обещания на то и существуют, чтобы их нарушать.
Джонатан нажал на кнопку, и панель со слабым жужжанием скользнула на свое место. Они остались наедине.
— Тебе нравится, как я одета? — приглушенно промурлыкала она.
— Ты нравишься мне во всех нарядах. Но без них ты понравилась бы мне еще больше.
Рука, лежавшая на его груди, задрожала, но Девон не убрала ее. Вместо этого она начала расстегивать на Стаффорде рубашку. Пальцы ее действовали не слишком умело, но весьма решительно.
— А почему ты не рассказываешь, чем кончился твой сон?
Брови Джонатана полезли на лоб. Уже достаточно возбужденное, его тело напряглось, в паху загорелось, закололо, и тяжесть стала невыносимой.
— Девон, милая, не шути с огнем, а то скоро очутишься у меня на коленях. Я уже говорил тебе, что не намерен играть в эти игры.
Она обольстительно улыбнулась.
— И все же я согласна рискнуть.
Ладони зудели от желания обхватить ее твердые маленькие ягодицы. При одной мысли об этом у Джонатана бешено заколотилось сердце. Он слабо улыбнулся, взял руку Девон и сунул ее за пазуху расстегнутой рубашки. Маленькая, теплая ручка очень осторожно прикоснулась к густым, кудрявым черным завиткам на его груди.
— Мой сон… — тихо сказал он. — Как я его помню… На тебе была короткая черная юбка… — Джонатан перевел взгляд на ее едва прикрытые бедра. — Точь-в-точь такая, как сейчас.
Девон откинулась на спинку сиденья, сбросила с себя туфельки и положила свои очаровательные ножки ему на колени. Лодыжки были изящные, подъем высокий и женственный.
— Дальше, дальше, — нежно поторопила она.
— И свитер с блестками, под которым не было лифчика. Теперь могу сказать: соски у тебя были набухшие и просвечивали сквозь ткань.
— Тоже как сейчас? — спросила она так тихо, что Джонатан едва расслышал.
Он протянул руку и почувствовал прикосновение тугого бутона к сложенной ковшиком ладони.
— Да… как сейчас. На тебе был черный кружевной пояс с резинками, но не было трусиков.
— Откуда ты это знал? — прошептала она.
— Знал, потому что провел рукой по твоему бедру… — Этим словам сопутствовало едва заметное движение. Ладонь Джонатана погладила ее ногу. — Я ощущал… — Рука застыла на месте. Он не чувствовал ничего, кроме жесткого кружева расшитого цветами черного пояса с резинками и гладкой, теплой кожи под ним. Девон со свистом втянула в себя воздух, когда он коснулся пушистого лобка и влажных губок между ее ногами, а затем вздрогнула и попыталась отстраниться.
— Спокойнее, малышка. Если уж ты зашла так далеко, нет смысла останавливаться.
— Джонатан… — прошептала она, и впервые в ее голосе прозвучала нотка неуверенности. Только теперь он понял, чего ей стоило «зайти так далеко».
— Ты правильно сделала, любимая. Все будет хорошо. — И тут он поцеловал Девон, долго и крепко, прижав ее к спинке сиденья. — О Боже, как ты прекрасна. — Ее юбка задралась еще выше. Стаффорд поднял на Ней свитер, обнажил груди, наклонился и поймал губами сосок. Обведя сосок кончиком языка, Джонатан лизнул его и принялся осторожно посасывать. Девон затрепетала и попыталась распахнуть на нем рубашку.
— Хочу потрогать, — простонала она. — Клянусь, я умру, если не прикоснусь к тебе.
Прекрасно зная, что она чувствует, Джонатан сам расстегнул на себе рубашку и рывком выдернул ее из брюк.
Руки Девон прошлись по мускулистой груди Стаффорда и впились в его плечи. Хрупкие, тонкие пальчики дразняще прикоснулись к плоским соскам, словно вылитым из меди. О Боже, какая это была изысканная пытка… Ему хотелось овладеть Девон не сходя с места, войти в нее и вознаградить себя за мучительные дни и бессонные ночи, которые он провел, думая об этой женщине.
Руки Стаффорда скользнули к ее талии, а затем ниже, пальцы раздвинули мокрые, теплые губки и пробрались внутрь. Девон дугой изогнула спину и подалась ему навстречу. Влагалище увлажнилось. Она была возбуждена еще сильнее, чем предполагал Джонатан. Он снова поцеловал ее, распаленный запахом мускуса, и ощутил пальцами приводящую в неистовство, нежную кожу женских ляжек.
— Я хотел, чтобы все было как можно лучше, — хрипло и низко произнес он. — Хотел овладеть тобой в моей большой, мягкой постели, целыми часами целовать и ласкать твои груди. Но если сейчас ты не остановишь меня, будет слишком поздно.
Дрожащие пальцы Девон прикоснулись к его щеке. Глаза без слов говорили, что все зашло намного дальше, чем она рассчитывала.
— Уже слишком поздно. — Руки дернули молнию на его брюках, и напряженная крайняя плоть вырвалась на свободу.
— Проклятие… — Маленькая кисть сомкнулась, заставив его испытать сладкую боль и еще большее возбуждение. Мысли о тщательно подготовленном обольщении улетучились, уступив место стремлению безрассудно, нетерпеливо совокупиться с ней на заднем сиденье машины.
— Ты был совершенно прав, прав во всем. — Девон обвила руками его шею. — Рано или поздно этому суждено было случиться. Я хочу тебя, Джонатан. Неважно, где это произойдет.
Сиденье было широкое и просторное. Джонатан порывисто поцеловал женщину, затем коленом раздвинул ее стройные ножки и устроился между ними, чувствуя, как она дрожит — не только от страха, который безуспешно пыталась скрыть, но и от дикого возбуждения.
— Успокойся, любовь моя. Тебе нечего бояться. — Джонатан устремился вперед и глубоко вошел в ее горячую, влажную плоть.
Ощутив чудовищную длину и толщину его члена, не готовая к этому Девон едва не задохнулась. Он был так велик! Ни один из мужчин, с которыми она имела дело, не обладал подобными размерами, и ощущение наполненности привело ее в благоговейный ужас.
— Все нормально? — спросил Стаффорд, приподняв бровь. Узость влагалища слегка удивила его. Но Девон была скользкая, горячая, готовая к соитию, и через несколько секунд ее распростертое тело приняло его целиком.
Девон облизала губы.
— Я… да… ты поразителен.
— Ты тоже. — И тут он задвигался.
О Боже милосердный… Она никогда не испытывала ничего подобного. Джонатан целовал ее, и язык втыкался в губы молодой женщины в такт движениям его тела; мускулистая грудь эротично прижималась к ее соскам. Когда руки Стаффорда обхва