Он тяжело вздохнул.
— Ты опять попала в «яблочко». Слушай, давай сделаем заказ, поедим, а тем временем я тебе все расскажу… если полезет кусок в горло.
— Что, так скверно?
— Хуже некуда.
Не мучимая угрызениями совести, Маделин заказала утку по-арманьякски, бутылку бургундского и салат из редиски, а Джонатан — тарелку бискайского супа из устриц.
— И это все? — удивилась она, когда блюда поставили на стол.
— Последние два дня я вообще ничего не ел.
— Ох, Джонни… — Время от времени слегка понукая брата, Мэдди спокойно потягивала «пуйи-фюме», а Джонатан рассказывал о том, что случилось с Девон в «Стаффорд-Инне», о Поле Джеймсе, развод с которым чуть не довел ее до нервного срыва, об уязвимости Девон и комплексе неполноценности приемного ребенка, о ее тревожных состояниях и том, почему для Девон было так важно написать эту книгу. Он упомянул и о Майкле Галвестоне, который два с лишним года не давал Девон проходу.
Зная, что сестре можно без опаски доверить любую тайну, он поведал Мэдди все секреты Девон. Она и не думала, то Джонатан способен на такую откровенность. Это лишний раз подчеркивало, какую власть приобрела над ним Девон Джеймс.
— Тебе нравится покровительствовать ей. Ты никогда не испытывал такого чувства к Бекки.
— Бекки и не нуждалась в покровителе.
— А Девон нуждается?
— Может быть.
— И ты тоже.
— Я? Я не слишком подходящий объект для опеки.
— Все мы в ком-то нуждаемся, Джонни.
Возражать было бессмысленно. Вместо этого Джонатан заговорил о роли, которую сыграло в их разрыве его решение промолчать о несчастном случае с Алексом и старом доме, якобы населенном духами. Он признался, что многое из того, в чем обвиняла его Девон, было правдой.
— Черт возьми, я ничем не лучше Галвестона. Хотел обезопасить ее и решил действовать через постель. Думал, так будет легче прибрать ее к рукам.
— И тебе это удалось, — мрачновато вставила Мэдди.
— Да. Она чертовски щедра и доверчива. Ее обижали все кому не лень. Поэтому она научилась сторониться таких ситуаций, чтобы не испытывать боли.
— Говоря о «таких ситуациях», ты имеешь в виду постель сильного, сексуального мужчины?
— Во всем, что касается мужчин, Девон удивительно наивна. Я знал, что одной ночью это не ограничится, но я хотел ее… Да это и входило в мои планы. Она права, я использовал ее. Управлял ей, исподволь убеждая отказаться от своего замысла, хотя прекрасно знал, как он для нее важен. Но хуже всего другое. Если бы я снова оказался в тех же обстоятельствах — скорее всего, поступил бы так же.
Гладкая черная бровь Мэдди взлетела вверх.
— Понимаю…
— Я рад, что хоть один человек на свете это понимает.
— Джонни, ты исполнял свой долг. За исключением одного — постели. Это ты сделал для себя.
Джонатан не ответил ни слова. Вместо этого он потянулся за бокалом минеральной воды «перье» и сделал большой глоток.
— Сам знаешь, ты не использовал ее. По крайней мере, не таким способом. Ты заботился о Девон… и заботишься до сих пор.
И снова Джонатан не ответил.
— Вопрос не в том, как это случилось, а в том, что ты собираешься делать дальше.
— Я ничего не могу изменить.
— И не изменишь, пока будешь убежден, что Девон может нанести тебе вред. Пока веришь, что обязан защитить сына и всю нашу семью. Ты считаешь, что не имеешь права спать с женщиной — неважно, красива она или нет, — пишущей книгу, которая обливает наш род грязью. Но вдруг она права? Вдруг Флориан Стаффорд действительно такой злодей, каким его считает Девон? Вдруг он на самом деле запер в этом доме души Энни и Бернарда? Мог бы ты жить с этим, Джонни? Зная, как они мучаются?
— Это безумие… Ты не можешь верить в такую чертовщину.
— Ты забыл, что я живу в Англии. Все британцы верят в привидения. Кроме того, я далеко не так прагматична, как ты думаешь. Я верю в Бога и дьявола, в загробную жизнь, в рай и ад, в добро и зло. Если ты тоже веришь в эти понятия, придется согласиться, что пережитое Девон и Алексом вполне возможно.
— С Алексом? Неужели ты можешь всерьез относиться к сказке, которую рассказал перепуганный пятилетний мальчик?
Маделин пожала плечами.
— Не знаю. Это совпадение кажется мне весьма странным.
— Но это произошло в разных домах.
— Верно, однако между ними может существовать некая связь.
— Я не верю этому.
— Ты ведь умеешь медитировать, правда? Разве это не является непременной частью твоих боевых искусств?
— Да, но при чем здесь медитация?
— Объясни мне, зачем это нужно.
— Мы медитируем, чтобы усилить свое «чи» и получить доступ к неисчерпаемому источнику энергии, которая таится в каждом из нас.
— Некоторые называют это духовной энергией.
Джонатан с опаской посмотрел на сестру.
— Кое-кто верит, что душа живет вечно. Она подобна дереву, которое сгорает и превращается в дым, но полностью не исчезает. Если это верно, то… ну… — Она улыбнулась и нежно погладила брата по руке. — Ты начинаешь понимать, что я имею в виду?
— Ты говоришь то же, что и Девон: надо отрешиться от догм.
— Хотя бы для начала, Джонни.
— Но как быть с газетчиками? Рано или поздно они пронюхают о том, что произошло с Девон. Тут же всплывет несчастный случай с Алексом, и они снова вцепятся в него мертвой хваткой. Я не могу позволить им расстроить его и пустить насмарку все, чего удалось добиться докторам.
— И есть какой-нибудь прогресс?
— Насколько я понимаю, почти никакого, но это неважно. По крайней мере, эти люди говорят, что у него есть шанс.
— А у тебя, Джонни? Разве ты не заслужил своего шанса? Эта женщина так много для тебя значит. Ты едва не разрушил то, что вы оба с таким трудом построили, но если ты действительно хочешь вернуть ее, то найдешь способ сделать это, не ставя под удар Алекса.
— Я не знаю… — Он смотрел в пространство; глаза его уставились в какую-то точку над головой Мэдди.
— Подумай об этом. Пусть пройдет время. Если чувство Девон так же сильно, как и твое, она тебя выслушает. А когда придет срок… Тебе лучше знать, что ей сказать.
Джонатан откинулся на спинку кресла.
— Я подумаю, Мэдди. Верь мне. Мне будет трудно думать о чем-нибудь другом.
Маделин только улыбнулась. Джонатан хорошо знал женщин, а Мэдди знала своего брата еще лучше — даже после стольких лет. Натура Джонатана была более глубокой, чем он подозревал. Одно из двух: либо гнев Девон заставит его покончить со своей привязанностью, либо Джонатан заглянет в свою душу и поймет, что это именно та женщина, которая ему нужна.
Ее тоже притягивала Девон Джеймс. У этой женщины была натура борца. Оставалось лишь молиться о том, чтобы Джонатан ошибся, чтобы к этому делу не подключились бульварные газеты и не повредили Алексу.
Мэдди надеялась, что дала брату правильный совет, но сама отнюдь не была в этом уверена.
Девон слышала, как часы пробили два раза. Через час она услышала три удара. За окном стояла ночь; было тихо, если не считать случайного гудка автомобиля, но Девон так и не могла уснуть. Она смотрела в потолок спальни, тщетно размышляя над событиями последних нескольких дней и всей приключившейся с ней историей.
Спасибо тебе, Господи, за Кристи, подумала Девон. Она пришла к подруге сразу после разрыва с Джонатаном и проплакала по меньшей мере два часа. Потом ее приголубили, приласкали и пожалели. Кристи согласилась, что Джонатан ублюдок, но добавила к этому свое неизменное «все мужики — сволочи». При этом не было места фразам типа «я тебе говорила» — одни слова утешения и поддержки.
В последующие дни Девон отводила душу, засев за работу. Гнев и боль поддерживали ее решимость покончить с мыслями о Джонатане и поскорее закончить книгу.
Она вернулась в библиотеку и прочитала каждую заметку в бульварном листке, газете или журнале, в которой сообщалось о пожаре и несчастье с маленьким Алексом. Если бы она не была так занята выяснением отношений с Полом, то еще тогда знала бы о случившемся.
А затем она снова взялась за рассказы о призраках, печатавшиеся в бульварных листках, которых она никогда не покупала. Там тоже упоминалось о «духе», которого видел Алекс, но подробностей не сообщалось. Девон нужно было поговорить с мальчиком и точно выяснить, что он видел.
То, что Джонатан ни за что не позволил бы этого, ее больше не тревожило. Она бы не дала ему снова сорвать ее планы.
К несчастью, когда настали одинокие декабрьские вечера, он чуть было опять не добился своего. Над городом горели рождественские огни, и люди радовались приближению самого веселого зимнего праздника. До разрыва Девон тайно мечтала провести каникулы с Джонатаном. Они бы вместе покупали праздничные подарки для своих родных и, конечно, для маленького Алекса. Она представляла себе, как Джонатан поведет ее любоваться гигантской елкой у Рокфеллер-центра, а потом они пойдут на каток и будут следить за выступлением фигуристов.
А теперь… По ночам она глядела в потолок и пыталась не вспоминать о том, как они занимались любовью в ее постели. Но ее преследовали видения — неистовые, страстные видения того, как целовал ее Джонатан, как его смуглые руки ласкали ее груди. При мысли о том, как Джонатан овладевал ею, она начинала метаться и ворочаться. Тело горело и изнывало от желания.
Она хотела его с той же силой, с какой ненавидела. Джонатан возбудил ее так, как не удавалось ни одному мужчине, и поднял до подлинных высот страсти. Ужас потери заставлял ее стонать и орошать подушку горючими слезами.
Утром она проснулась усталая и разбитая. Только необходимость съездить в Стаффорд и выяснить правду о случившемся в гостинице заставила ее подняться с постели.
В надежде подкрепить силы Девон допила остатки холодного черного кофе, надела тяжелое пальто из верблюжьей шерсти, взяла сумку и вышла за дверь. Внизу дожидалось такси, которое должно было отвезти ее в далекий Стаффорд. По справочному бюро она узнала номер телефона Элвуда Доббса, позвонила ему, и тот согласился встретиться с ней сегодня, в десять часов утра. Ей предстояла трехчасовая поездка, и Девон боялась опоздать, несмотря на ранний час.