— Девон, Я пришел помогать тебе, а не саботировать. Я лучше, чем ты думаешь. — Его красивое лицо стало таким грустным, печальным и тоскующим, что сердце Девон облилось кровью.
Ей хотелось броситься к нему, обнять за шею, положить голову на плечо, хотелось сказать, что она соскучилась по нему, что верит ему так же, как и прежде, что согласна слушать его до утра и делиться с ним своими секретами…
— Там увидим, — вместо этого сказала девушка. Правда, тон ее сильно смягчился.
Этого было достаточно, чтобы Джонатан воспрял духом.
— Тогда за чем же дело стало?
Девон принесла ему свои досье, включая скопированные с НСК-КРУК письмо отца Флориана жене и то самое злополучное письмо брату, в котором Флориан косвенно сознавался в своей вине. В одной папке были ее собственные записи, сделанные тем утром в «Стаффорд-Инне», в другой — записи бесед с Элвудом Доббсом и тетей Джонатана, Эстелл Стаффорд-Мередит.
Девон положила рядом с креслом Джонатана пачку книг: одни были куплены в книжном магазине «Интуиция», другие взяты в библиотеке. В самом низу лежала книга доктора Фрэнсиса Линдермана «Плененный дух», в которой наиболее убедительно доказывалась возможность существования призраков на физическом уровне, а также глубоко исследовались явления телепатии, ясновидения и других сверхъестественных феноменов.
Пока Джонатан расправлялся с грудами собранной ей информации, Девон разрабатывала вопросник, который следовало разослать по почте бывшим гостям «Стаффорд-Инна». Зная отрицательное отношение Джонатана к гласности, она выкинула из анкеты любые упоминания о призраках и прочих проявлениях паранормального. Вместо этого она включила туда самые обычные вопросы — было ли постояльцу (или постоялице) удобно в гостинице, а если нет, то почему; что показалось неприятным или необычным. Надо было вложить в пакет конверт с обратным адресом и попросить разрешения обратиться за дополнительной информацией.
Удовлетворенная текстом письма, Девон вернулась к предварительным наброскам книги. Несколько часов спустя она бросила взгляд в сторону Джонатана — хотя поклялась этого не делать — и обнаружила, что он не читает, а странно смотрит на нее. Красиво выгнутые брови Девон сошлись на переносице.
Стопа книг рядом с ним растаяла. Многие в беспорядке валялись на полу. Девон поняла, что он прочитал все — от корки до корки. Она смутно припомнила, что в одной из статей упоминалось, с какой скоростью Джонатан глотает информацию. Каждое утро перед началом работы он просматривал газеты, стекавшиеся со всего мира.
На коленях у Стаффорда лежала книга «Пленный дух». Он захлопнул ее, поднялся, подошел к Девон, взял за руки и заставил встать.
— Ты закончил? — спросила девушка, пытаясь не обращать внимания на его близость. Ее ноздрей коснулся запах лимонного крема после бритья.
— Да… И как ни тяжело в этом признаться, я начинаю думать, что действительно оказал тебе плохую услугу.
Девон ничего не сказала, только уставилась в его бездонные серо-голубые глаза и почувствовала тепло больших смуглых рук, нежно прикасавшихся к ее запястьям.
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
— О том, что ты накопила внушительное количество свидетельств в свою пользу. Очень похоже на то, что все эти невероятные явления действительно существуют. Особенно убедительно то, что ты записала наутро: признания Ады Микс, письма Флориана, раскрывающие его сущность, и рассказ тети Стелл о бедной маленькой Энни. Линдерман и целый ряд общепризнанных авторитетов в этой области верят, что некоторые люди могут чувствовать такие вещи. Видимо, ты одна из них. Поэтому той ночью в гостинице ты и смогла каким-то образом узнать правду о Флориане.
— Да, — тихо сказала она. — Я верю, что так оно и было.
— Я все еще не убежден, что там заключен призрак Флориана… или Берни с Энни. Но что-то там есть.
— Я тоже сначала не была в этом уверена.
— Кроме того, я пока не понимаю, как это связано с пожаром в старом особняке Стаффордов, но постараюсь найти то, что объединяет эти два события.
Девон почувствовала, что Джонатан испытывает возбуждение и неподдельный интерес к этому делу, и это заставило ее смягчиться.
— Кстати, о пожаре. Ты имеешь какое-нибудь представление о том, что мог той ночью видеть Алекс? — Впрочем, даже если Джонатан и расскажет что-то, нет никаких оснований доверять ему…
Джонатан покачал головой.
— Он говорил только одно: что видел кого-то в пламени. Может быть, нам сумел бы помочь его психолог. К несчастью, доктор Мейерс, который лечил Алекса два года после несчастного случая, не добился никаких успехов, и я избавился от него. Как я слышал, он уехал с Манхэттена. А доктор Реймондс придерживался противоположных взглядов на лечение: он предпочитал, чтобы Алекс напрочь забыл о случившемся и начал думать о совсем других вещах. Завтра я попытаюсь разыскать доктора Мейерса.
Пожалуй, тут был какой-то шанс, но все же слишком маленький, чтобы отказаться от визитов в больницу.
— Значит, ты действительно решил помогать мне?
— А разве я не говорил этого? Первое, что я хочу сделать, это просмотреть старые стаффордские газеты и выяснить, был ли Бернард Стаффорд единственной жертвой скарлатины, от которой он якобы умер. Эта болезнь чрезвычайно заразна. Если Берни действительно умер от скарлатины, то должны найтись и другие случаи.
— Я тоже так думала. Это значилось в моем перечне, но к тому времени я начала встречаться с тобой, и… это меня отвлекло. — Девон вспомнила о проведенных вместе пламенных ночах, и кровь прихлынула к ее щекам.
Джонатан поднял руку и кончиком большого пальца провел по ее подбородку.
— А я об этом не жалею. Мне нравилось заниматься с тобой любовью. Но на этот раз ничто не помешает нам искать истину.
Девон заставила себя отвернуться, хотя ничего на свете не жаждала больше, чем этого прикосновения.
— Никакого следующего раза не будет.
— Ой ли? — Он не отрываясь смотрел ей в глаза, взглядом приказывая замолчать.
Девон отпрянула, надеясь, что Джонатан не заметил, как она дрожит.
— Если ты действительно так увлечен этим, — чуть более примирительным гоном сказала она, — то привлеки к делу своего сыщика. Посмотрим, что он сумеет раскопать.
— Такие дела не по его части. Но я действительно увлекся. — А взгляд его красноречиво говорил, что дело обстоит куда хуже и что призраки «Стаффорд-Инна» здесь ни при чем. — Я хочу знать правду не меньше твоего.
— Так уж и не меньше…
— Ты согласна, чтобы я помогал тебе, или нет?
Девон увидела, что у него на скулах заиграли желваки, и вздохнула, признавая свое поражение.
— Ну, если ты так хочешь, будь по-твоему.
Улыбка Джонатана была такой чарующей, что у Девон подогнулись колени.
— Чего я хочу по-настоящему, мой любимый «тенси», так это отнести тебя в спальню и всю ночь любить тебя — медленно и страстно.
Девон попятилась от него подальше.
— Этого не будет, Джонатан. Я не собираюсь снова ввязываться в эту историю.
Улыбка Джонатана стала шире.
— Моя сладчайшая Девон, как ты говоришь в таких случаях? Там увидим?
На следующий день Джонатан вошел в прихожую квартиры Девон и осторожно встал на тряпку, чтобы не забрызгать пол. С плаща ручьями текла вода. Стаффорд поставил зонтик в угол, под картину в золоченой раме, изображавшую цветущие гвоздики, скорчил гримасу, которая должна была выражать его отношение к этой мерзкой погоде, и сунул перчатки на столик с мраморной столешницей.
Утро он провел в своем кабинете, а все остальное время занимался расследованием Девон, к которому относился теперь как к собственному детищу.
— Нашел что-нибудь? — спросила Девон с расстояния в несколько футов.
Джонатан тряхнул плащ и повесил его сушиться на вешалку рядом со стенным шкафом.
— Вот так приветствие! — сказал он оборачиваясь. — Что случилось со словами: «Хелло, Джонатан, как прошел день?» Или еще лучше: «Хелло, Джонатан. Я соскучилась. Я думала о тебе с самого утра»?
Девон рассмеялась. На ее прелестном лице вспыхнул румянец.
— Ладно, — уступила она. — Хелло, Джонатан, нашел что-нибудь? — Она убрала со лба прядь золотистых волос и закусила нежную коралловую губку, пытаясь сдержать улыбку.
Джонатан тоже улыбнулся. Ему хотелось в два шага пересечь комнату, схватить ее в объятия, прижаться губами к теплому, трепещущему рту, погрузить пальцы в ее волосы. Хотелось заставить Девон улыбаться так, как она привыкла. Хотелось услышать ее звонкий, негромкий смех.
Но ничего этого не будет. По крайней мере, сегодня.
— Я надеялся на большее, — неохотно признался он. — Улов небогатый.
— Что ж, придется помочь.
Джонатан схватил ее за руку и притянул к себе.
— Обещаешь?
Улыбка Девон тут же померкла.
— Я ничего не обещаю, Джонатан.
Как ни странно, он не осуждал ее. Если бы они поменялись местами, если бы она сознательно обманула его, Джонатан бы ушел от нее и даже не оглянулся на прощание. Когда речь шла о честности и доверии, он не был склонен к всепрощенчеству.
А Девон была. Может быть, она понимала его страх за Алекса; может быть, не была такой упрямой. Но какова бы ни была причина, с каждым разом он ощущал, что воинственность Девон слабеет. И она хотела его, хотела всеми фибрами, ничуть не меньше, чем он хотел ее. Недаром она облизывала губы, когда Джонатан смотрел на ее рот, недаром у нее твердели соски, когда он касался ее.
— Что я нашел? — намеренно небрежно повторил он, и Девон сразу расслабилась. — Ну, я просмотрел «Страж Стаффорда» и даже некоторые газеты близлежащих городов, но не обнаружил ни одного упоминания об эпидемии скарлатины, не говоря уже о смертельных случаях. Ничего подобного во время смерти Берни не было. Само по себе это мало что значит, но в связи с другими фактами…
— Секретарша отправила наши письма?
Наши письма. Хороший признак.
— Да. Но не расстраивайся, если из этого ничего не выйдет. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь написал нам, что видел призрак.