— Я тоже не жду этого. Просто надеюсь, что кто-нибудь видел или чувствовал что-то настолько необычное, неприятное и раздражающее, что не поленится взяться за перо.
— Это возможно. Да, кстати, в следующий четверг, в десять утра нас с тобой примет Фрэнсис Линдерман.
— Линдерман?
— Я нашел его через издательство. Глава «Гибралтар Пресс» Марти Голдберг — мой приятель. Хочешь верь, хочешь нет, но Линдерман читает психологию в Принстоне. Его интерес к парапсихологии — всего лишь хобби. Поскольку книга наделала немало шума, он даже слегка стыдится ее.
— Я это подозревала, — заметила Девон. — К несчастью, на этой теме трудно сделать научную карьеру.
— Присоединяюсь. Большинство людей — неисправимые скептики. Ассигнований на это не выделяют, а профессора боятся связываться с областью, где результатов приходится ждать долгие годы. Мало кто соглашается читать этот курс, а степень за него и вовсе не получить.
— В одной из книг я читала, что в Институте парапсихологии в Дархэме, штат Северная Каролина, есть лаборатория, которая занимается проблемами экстрасенсорики.
— Заниматься поисками мифического «пси» — задача нелегкая.
Золотистая бровь взлетела вверх.
— Забавно. Ты начинаешь изъясняться как эксперт.
Джонатан улыбнулся.
— Пси — некий психический феномен: обмен информацией, происходящий без использования обычных органов чувств, который нельзя объяснить с помощью известных законов природы. — Его улыбка стала шире. — Забыл предупредить: когда я занимаюсь чем-то интересным, то могу слегка хватить через край. Это напоминает мне…
Он шагнул к вешалке и выудил из кармана плаща маленькую книжицу в твердом переплете.
— Подарок Голдберга. Это последняя книжка Линдермана. Она еще не поступила в книжные магазины. — Он подошел к Девон. — Я читал ее днем. Тебе тоже надо будет ее проглядеть.
«Парапсихология: изучение психических феноменов, их причин и способов применения». Девон начала листать страницы, но Джонатан отобрал у нее книгу.
— Здесь есть место, которое показалось мне особенно захватывающим.
Он открыл книгу на шестьдесят восьмой странице и дал Девон прочитать название главы. «Научная оценка связи экстрасенсорики и тревожных состояний». Она поглядела на Джонатана снизу вверх. Лицо ее внезапно побелело.
— Тревожных состояний — о Боже…
— О чем и речь! Линдерман доказывает, что поскольку стресс и тревожное состояние часто связаны со случаями полтергейста — в том числе психокинеза, то есть способности передвигать предметы усилием мысли, — то же самое может относиться и к телепатии, ясновидению, или предвидению. До последнего времени считалось, что альфа-ритм, сопровождающий глубокое расслабление, позволяет ускорять мыслительные процессы, но новейшие исследования позволили установить, что так бывает не всегда. У некоторых людей в нервозном состоянии повышается скорость устного счета. Они показывают лучшие результаты при учащении сердечных сокращений и повышении влажности кожи — а все это симптомы тревоги. Судя по тому, как ты описала мне ночь в гостинице, это очень хорошо совпадает с твоим тогдашним состоянием.
Мгновение Девон ошарашенно смотрела на него, а затем у нее так затряслись руки, что она чуть не выронила книгу. Джонатан вынул из ее пальцев томик и положил его на стол.
— Ты знаешь, что это значит? — спросила она.
— Я знаю, что это значит для тебя.
Она только покачала головой.
— Нет, не знаешь… Ты не можешь представить себе, как я волновалась, переживала, молилась… В ту ночь, когда это случилось, я ощущала некоторые сходные симптомы. Во время визитов к доктору Таунсенду я иногда видела вещи, в реальность которых не верила, и чувствовала то, что не могла объяснить. Я боялась, что это всего лишь галлюцинации. Боялась, что психически больна. — Слезы навернулись на глаза Девон; стоило прикрыть веки, и по ее щекам заструились ручьи.
Джонатан обнял ее — нежно, ласково, стараясь не спугнуть.
— Все хорошо, любимая.
Девон прижалась щекой к его груди, насквозь промочив слезами рубашку, и сквозь слипшиеся ресницы посмотрела на Джонатана снизу вверх.
— Из… извини. Я знаю, что не из-за чего плакать, но никак не могу успокоиться.
Стаффорд крепче прижал ее к себе.
— После всего, что тебе пришлось испытать — в том числе и по моей вине, — ты имеешь право на пару слезинок. — Черт побери, Девон всегда вызывала у него желание опекать ее. Как же он посмел ее обидеть?
Девон кончиками пальцев смахнула слезы и вновь подняла глаза.
— Должно быть, тревожное состояние усилило мою чувствительность и позволило вступить в связь с Энни и Бернардом… и узнать, что случилось в этом доме.
— Возможно, это действительно усилило восприимчивость твоего сознания, но что толку? Мы знаем, как ты догадалась о случившемся, но не можем утверждать, что Энни и Бернард заключены в здании гостиницы.
Девон выпрямилась и слегка отстранилась.
— Я знаю, что они там. Оттуда же, откуда узнала об остальном. И я собираюсь помочь им.
— Мы собираемся помочь им, — поправил Джонатан.
Девон обернулась, посмотрела на него и вдруг улыбнулась.
— Мы собираемся помочь им.
Алекс Стаффорд беспокойно ерзал в своем кресле и смотрел в окно. Порыв ветра взметнул в воздух валявшийся на лужайке мусор. Какая-то медсестра шагнула на тротуар, угодила в лужу и выругалась.
— Энди…
Услышав свое имя, он обернулся, увидел в дверях мисс Джеймс и улыбнулся.
— Я знал, что вы не забудете!
— Ты шутишь? Я все утро ждала этого.
— Правда?
Высокая светловолосая женщина кивнула.
— Угу.
Она была красивая. Очень красивая. Интересно, заметил ли это отец? А еще у нее была замечательная улыбка.
— У тебя было время порисовать?
— Я рисовал весь вчерашний вечер и немножко сегодня утром.
— Ну что ж, давай посмотрим, что у тебя получилось. — Алекс подъехал к письменному столу; Девон шла следом.
— Вот это я нарисовал вчера вечером. Я подумал, что папе понравится, если я нарисую парусную яхту. Знаете, у него была яхта, и он рассказывал, что любил на ней плавать. — Алекс не мог представить себе, что на свете есть что-нибудь более захватывающее. Мальчик хотел, чтобы у отца по-прежнему была яхта, но понимал, что самому ему там не место. В инвалидной коляске на корабле делать нечего. — Я срисовал это с картины, которая висит в кабинете у доктора Реймонда. Доктор сказал, что я могу держать ее, пока не закончу.
Мисс Джеймс поднесла рисунок к свету и принялась внимательно рассматривать его, выбирая правильный угол и изучая нанесенные на бумагу штрихи.
— Очень хорошо, Энди. — Она опять посмотрела на рисунок, сосредоточенно поджала губы, и Алекс затаил дыхание. — Пожалуй, нужно немного помочь тебе с перспективой.
— Пре-спективой? А что это?
— Перспектива — это способ правильно изобразить предмет с той точки, откуда мы на него смотрим. Сейчас я тебе покажу. — Она потянулась к стопе бумаги, вытащила чистый лист и нарисовала на нем тротуар, сужающийся по мере приближения к горизонту. Затем она нарисовала с каждой стороны ряды домов и провела прямые линии, показывавшие, как должны уменьшаться здания с удалением от наблюдателя. — Понял, что я имею в виду? Конечно, это обман зрения, но почему-то так все выглядит правильнее.
— Кажется, понял.
— Вот и хорошо. А теперь давай перерисуем причал, у которого стоит яхта.
Она быстро набросала несколько линий, и восхищенный Алекс застыл на месте. Он сразу увидел, что причал в одном месте стал ближе, в другом дальше, как и было на самом деле.
— Сообразил, как это делается?
— Уй, здорово!
— А повторить сможешь?
Он задумчиво покусывал губу.
— Не знаю…
— Будет легче, если ты проведешь такие линии, как я провела на первом наброске. Возьми карандаш потверже, а потом сотрешь их резинкой.
— Хорошая мысль. — Алекс посмотрел на сделанный ею рисунок. Странно, но это было похоже на правду. Он не понимал, как это выходит, но все было как в жизни. Абсолютно верно.
— А что еще ты нарисовал? — Она начала просматривать страницу за страницей, и Алекс беспокойно задвигался.
Там были вещи, которые ему не хотелось показывать. Вещи, которые копошились у него в мозгу.
— Да у меня не очень получилось. Я рисовал… просто так. То, что нравится. Вы сказали, это первое правило художника.
Мисс Джеймс перестала перебирать рисунки.
— А это что, Энди? — Она показала ему рисунок, который Алекс закончил как раз перед ее приходом.
— Дом моей тети. Каким он был до пожара.
— Я понимаю. — Ее голос зазвучал глуше.
Знает ли она о пожаре в Стаффорде и о том, что с ним случилось? Он надеялся, что нет. Все хотели, чтобы он рассказал им про пожар, а эти воспоминания были для Алекса хуже смерти.
— Ну что ж, для начала просто отлично, — сказала она, все еще глядя на картинку. — Правда, кое-что надо чуть-чуть переделать.
— Может, и переделаю. — Эта мысль захватила его. Если закрыть глаза, он вспомнит красно-оранжевые языки пламени, казавшегося ослепительным на фоне ночной темноты. Если бы не было так нестерпимо вспоминать об этом, могла бы получиться замечательная картина. Нужно только как следует все обдумать.
— У тебя хорошее чувство цвета, — сказала мисс Джеймс. — Рисовать пастелью нелегко, но это отличная школа. А позднее можно будет перейти на акварель.
Они еще немного поговорили о перспективе, и он подумал, что сможет справиться с этим. Во всяком случае, постарается. Во время уик-энда он как следует поработает, а во вторник, когда вернется, покажет ей рисунки, которыми можно будет гордиться.
— Пора собираться, — чуть позже сказала она, взглянув на часы. — Похоже, наше время истекло.
— Слишком быстро…
На губах мисс Джеймс расцвела самая добрая из ее улыбок.
— Мне тоже так показалось.
— Спасибо, что пришли.
— Пожалуйста. Это доставило мне удовольствие. Желаю тебе хорошо провести уик-энд. Есть какие-нибудь планы?