— Честно сказать, во вчерашнем вечере была своя прелесть…
Джонатан хмыкнул, и этот звук гулом отдался в его груди.
— Рад слышать. Это еще больше возбуждает мой аппетит. Так что ты хочешь знать о моем сыне?
— Ты говорил, что шесть месяцев назад доктора пришли к выводу, что причина его болезни носит психический характер.
— Все верно. Они сказали, что паралич вызван посттравматическим шоком. В то время я понятия не имел, хорошо это или нет.
— А теперь?
— И теперь толком не знаю.
— Почему он столько времени проводит в больнице? Мне кажется, ему было бы лучше дома, в семье.
— Я и сам временами задумываюсь, имеет ли это смысл. Я согласился попробовать, но только на год. Доктор Реймонд думает, что изоляция — по крайней мере, от меня, поскольку мы очень близки — могла бы усилить в Алексе желание вернуться к прежней жизни. Они верят, что при наличии времени и правильном лечении стремление к нормальной жизни и желание вернуться домой пересилит ступор, который мешает ему владеть ногами. Однако ни это, ни часы, которые Алекс проводит с доктором Реймондом, пытающимся раскрыть причину его паралича, пока не в состоянии помочь ему. Конечно, в больнице с ним занимаются физиотерапией, так что атрофия мышц ему не угрожает.
— Ты как-то говорил, что доктор Реймонд не верит, что причиной болезни стал пожар.
— Со стороны все, конечно, выглядит именно так. Балка, упавшая на Алекса, повредила ему позвоночник, а это повлияло на ноги, подготовив почву для истерического паралича. Однако дело не в этом. Тело его излечилось, а душа — нет. Реймонд считает, что корень проблемы в чем-то другом. Может быть, в смерти матери Алекса. Мальчик злится на то, что его бросили. Как будто гибель Бекки — ее вина, а не беда.
— Ты в это веришь?
— Может быть. Это объяснение не хуже любого другого.
— Ну, а я нет. Я подозреваю, что тут не обошлось без Флориана.
— Флориана? Ты думаешь про того человека в пламени? Я в это не верю.
— А почему? Алекс сказал, что этот человек пытался заставить его стоять на месте. Что он умолял его остаться.
— Ну и что?
— А то, что Алекс — вылитый Стаффорд: черноволосый, голубоглазый и смуглый. Мы знаем, что у Бернарда были черные волосы и голубые глаза. Возможно, он был очень похож на Алекса. Если Флориан решил, что Алекс его сын, он мог пожелать оставить его при себе. Алекс говорил, что хотел бежать, но не мог.
— Не мог, потому что на нем лежала балка.
— Нет, он говорил о том, что было раньше. Должна сказать, Джонатан, когда я была в «Стаффорд-Инне», то тоже испытывала невероятное желание остаться там. Мне — взрослой, совершеннолетней, разумной женщине — пришлось заставлять себя уйти оттуда. Чего же требовать от напуганного ребенка в чрезвычайной ситуации, увидевшего человека в гуще пламени?
— Тебе напомнить? Ты была в совсем другом доме, не имеющем ничего общего со сгоревшим.
— Да, но ты сам забыл, что это тоже старый дом Стаффордов. Может быть, призраки могут передвигаться с места на место…
— Едва ли. Но даже если и так, какое это имеет отношение к сегодняшнему дню и тому, что случилось с Алексом? Пожар был три года назад. Доктора считают, что Алекс давно обо все забыл.
— А если нет? Если это засело в нем так же крепко, как и во мне? Представь себе, целых три года ребенка убеждали, что виденное им было сном. Он говорил обо всем отцу, нечаянно проболтался газетчикам, рассказывал врачам и медсестрам — и никто из них не поверил ему. Конечно, он замкнулся и решил молчать. Но его не оставляет мысль: если это было только сном, почему он не может забыть его?
Джонатан порывисто сел. Простыня сползла, обнажив его узкие бедра.
— Он сам сказал тебе это? Сказал, что не может забыть?
— Да.
— А потом заплакал?
— Да.
— Он никогда не плачет. С самого пожара.
— О Боже, Джонатан… Кажется, это очень важно…
— Сомневаюсь. Девон, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело. И говорил об этом с первого дня. Я дал доктору Реймонду год. Полгода уже прошло. Он один из самых известных детских психологов страны, в то время как у тебя никогда не было детей.
— Готова держать пари, у него тоже, — упрямо заявила Девон, и у развеселившегося Джонатана приподнялся уголок рта.
— Я не собираюсь спорить с тобой. Особенно после того как мы решили, что играем за одну команду. Но я хочу, чтобы ты пообещала больше не вмешиваться в лечение Алекса.
— Так что, нельзя даже рассказать доктору Реймонду о случившемся?
— Ты будешь там завтра. Если хочешь поговорить с ним — пожалуйста. Но предупреждаю: он не будет в восторге от того, что ты сделала. И не жди, что он поверит хоть одному твоему слову. Не думаю, что он захочет использовать для лечения Алекса историю с привидениями.
Девон вздохнула.
— Наверно, ты прав, но я все еще думаю, что это могло бы помочь…
Джонатан наклонился и поцеловал ее под ухом.
— Обещай мне не вмешиваться. — Он покрывал поцелуями ее шею и плечи, пока Девон не сдалась.
— Ладно, обещаю…
— Вот и хорошо. — Джонатан уложил ее на кровать. — Теперь давай поговорим о более приятных вещах. — Смуглая рука нащупала ее грудь и начала ласкать сосок. — А еще лучше вовсе не разговаривать.
Ее смешок заглушил очередной поцелуй. Она вытянулась и направила в себя его толстое древко. Джонатан был прав — теперь им было не до разговоров.
Увидев вошедшего Джонатана, Ди Уиллс оторвала взгляд от разложенных на письменном столе бумаг.
— Ну что, сумела удержать форт? — спросил он, сверкнув белыми зубами. Ди сто лет не видела такой очаровательной улыбки.
— Индейцы вышли на военную тропу, — в тон ответила она. — «Три-Стар» хлебом не корми, дай устроить набег. «Бартлетт Фибергласс» по-прежнему мечтает снять с нас скальп, но есть и хорошие новости. «Пасифик Америкен» одобрила проект нового каноэ. — Они давным-давно не перекидывались шутками, но улыбка на лице Джонатана и его хорошее настроение служили залогом того, что возвращение прежних времен не за горами.
Реплика Ди заставила Джонатана весело фыркнуть. Он уселся за стол и принялся разбирать накопившуюся с утра почту.
— К десяти часам я жду Дебру Даттон и Уэйна Каммингса.
— Они уже звонили и просили подтверждения. Я сказала им, что у тебя совещание, но весьма сомнительно, чтобы ты отменил заранее назначенную встречу. — Значит, она действительно не верила, что Джонатан может задержаться. За два последних года он ни разу не опоздал на работу. Наоборот, приходил на несколько часов раньше.
— Оба придут? — спросил он.
— По крайней мере, так сказала мисс Даттон.
— Значит, дело плохо. Если бы было чем похвастаться, они бы не нуждались в моральной поддержке друг друга.
— Похоже, ты прав. — Как всегда. — Кофе? — Судя по его виду, это не помешало бы. Хотя на щеках Стаффорда играл румянец, а выражение лица было довольным, но легкие круги под глазами без слов говорили о том, что ночь выдалась бессонная.
— Хорошая мысль. Спасибо.
Пока он отодвигал лежавшие на столе бумаги, Ди принесла ему чашку. Вскоре прибыли Даттон и Каммингс, и Джонатан попросил Ди застенографировать их беседу.
Она была недолгой.
Два вице-президента «Холидекса» коротко доложили об успехах, достигнутых в кампании против «Три-Стар», и нервно заерзали в стоявших у дальнего конца стола креслах, ожидая реакции Джонатана.
— Как? — подчеркнуто холодно спросил он. — И это все?
— Боюсь, что так, мистер Стаффорд. — Уэйн Каммингс тревожно откашлялся. Это был среднего роста мужчина, с редеющими русыми волосами и светло-голубыми глазами. Для исполнительного директора он был чересчур застенчив, однако несомненная одаренность помогала его быстрому продвижению по служебной лестнице. — Мы провели испытания на ветровую нагрузку, износ в воде, устойчивость против солей, льда и песка и даже жира, выделяемого человеческим телом, поскольку подумали, что некоторые фитинги при контакте с руками могут подвергнуться сильному износу.
Он покачал головой.
— Ни-че-го. Черт побери, похоже, «Три-Стар» была права, когда заявила, что келовар — лучший материал, который когда-либо использовался для производства фитингов, а возможно, и для многого другого. Кроме того, у «Три-Стар» великолепные специалисты по менеджменту. Они прорвались на рынок, и клиенты побежали от нас, как крысы с тонущего корабля.
— Что ж, если «Три-Стар» такой страшный конкурент, — сухо сказал Джонатан, — придется купить пай в этой компании. — Он косо поглядел на Уэйна Каммингса. — Я не затем проводил это совещание, чтобы выслушивать восторги в адрес соперника. — Он отодвинул кресло и поднялся на ноги. — Больше всего меня тревожит, что это может оказаться правдой. Но интуиция подсказывает, что мы что-то проглядели. В этом материале есть какой-то изъян. Обязан быть. Не так уж он хорош, этот келовар, как его расхваливает «Три-Стар».
— Не уверена, — как всегда лаконично и прямо сказала Дебра Даттон. — Фибергласс ведь действительно совершил переворот в судостроении.
— У фибергласса есть свои недостатки, а у келовара должны быть свои. Нужно как следует пошевелить мозгами. Под лежачий камень вода не течет. — Он сделал паузу и внимательно посмотрел на их лица. — Давайте еще раз проглядим эти досье.
Они добросовестно просмотрели их, но это не помогло. Совещание продолжалось до тех пор, пока у обоих вице-президентов не зашел ум за разум и они не выкатились из кабинета.
— Что ж, по крайней мере, им понравилось шампанское, — сказала Ди, припомнив, как они рассыпались в благодарностях Джонатану за вчерашний обед. — Жаль, что ты не смог посидеть с ними.
Джонатан улыбнулся.
— Совсем не жаль. Я подозревал, что проведу вечер куда приятнее, чем они.
Ди тоже улыбнулась.
— Рада слышать.
Улыбка Джонатана стала шире.
— Но действительность превзошла все ожидания.
Ах, эта Джеймс… Ди знала, что он снова видится с ней. На случай какого-нибудь чрезвычайного происшествия с Алексом или компанией он всегда ставил Ди в известность, где находится. Кроме того, она знала, хотя Джонатан и не говорил об этом, что дела тут идут не совсем так, как он рассчитывал. Похоже, сейчас все наладилось, и Ди была искренне рада этому. Джонатану была нужна женщина, о которой он мог бы заботиться. Он заслуживал счастья. Больше, чем кто-нибудь другой.