— Хочешь поужинать с нами? — вдруг спросил он. Это было совсем не то, что он намеревался сказать, но обуревавшие его чувства не давали ему возможности сосредоточиться.
Девон всмотрелась в его лицо.
— Я соглашусь при условии, что ты тоже этого хочешь.
— Этого — и еще много чего. По правде сказать, я надеялся, что ты сможешь у меня остаться.
— На ночь?
— Да.
— В твоем доме?
— Да.
Девон мельком взглянула на Алекса, который разглядывал рисунок, находившийся у него на колене.
— Боюсь, это не слишком удачная мысль. Я даже удивляюсь, что она вообще пришла тебе в голову.
Она снова сделалась подозрительной, и Джонатан укорил себя за неуклюжую попытку заманить Девон к себе.
— А давай спросим Алекса! — предложил он с наигранной веселостью.
Девон вспыхнула.
— По-моему, ты сам не понимаешь, о чем говоришь.
— Все я отлично понимаю. Для этого мне, правда, понадобилась чертова прорва времени, но поверь сейчас я знаю, что делаю.
Девон, наконец, улыбнулась.
— Ладно, я с удовольствием поужинаю с вами, но не останусь.
Чего иного он, собственно, ожидал?
— Пусть будет, как ты хочешь. Просто я страшно по тебе истосковался. — Ну почему он, спрашивается, не сказал, что любит ее? Почему так трудно подчас произнести некоторые слова?
Пальцы Девон сплелись с его пальцами.
— Я тоже по тебе тосковала.
Поскольку траурный костюм Девон выглядел мрачновато, Джонатан попросил Генри остановиться около ее дома, чтобы она смогла переодеться. Потом они поехали к Джонатану.
Оказавшись в гостиной, Алекс немедленно подрулил на своем инвалидном кресле к отцу.
— Если ты не против, отец, я пока порисую. — Альбом для рисования уже лежал у него на коленях.
— Хорошая мысль, сынок. После того как ты закончишь, Девон, вероятно, подскажет, как улучшить рисунок.
— Спасибо, папочка! — Алекс покатил к себе в игровую комнату, а Джонатан отправился на розыски домоправительницы Марии, чтобы сказать ей, что за столом будут присутствовать трое.
Когда он вернулся в гостиную, то застал там Девон, которая стояла у окна, глядя на огни большого города. Джонатан нежно обнял ее за талию и прижал к своей груди, так что шелковистая прядка ее волос защекотала ему лицо.
— Один только Создатель знает, как я рад, что ты снова здесь. — Он поцеловал Девон в шею и повернул к себе. Их глаза встретились, и в ее взгляде Джонатан прочитал смущение и неуверенность.
— Ты правда рад?
— Да.
— После всего, что произошло?
— Ничто теперь не имеет значения.
— Кроме того, что между нами пропасть. И ты знал об этом с самого начала. У меня — моя работа, странные, как тебе кажется, взгляды и ценности, у тебя — твоя семья, долг перед ней, разного рода обязанности. В сущности, это два разных мира.
— Меня это больше не смущает. Кроме того, когда ты напишешь наконец свою книгу, у нас исчезнет повод для ссор.
— Уже несколько дней я к этой работе не притрагивалась. Не знаю, смогу ли в будущем к ней вернуться. Что, если снова случится что-нибудь ужасное?
— Ничего больше произойти не может. Алекс знает о твоей затее, газетчики тоже.
— А вот я чувствую, что неприятности еще не закончились. Тебе бы тоже не мешало считаться с такой возможностью.
— Я же сказал — мне наплевать! — Джонатан притянул ее к себе за плечи. — Как ты не понимаешь? Важно лишь то, что мы с тобой чувствуем по отношению друг к другу.
Зеленые глаза Девон всмотрелись в его серо-голубые.
— И что же это, Джонатан? Что, по-твоему, мы чувствуем?
Любовь, подумал он. Это слово Джонатан никогда прежде не произносил. Он не говорил его Ребекке по той лишь причине, что особой любви между ними и не было. Как он ни старался, он не смог его произнести даже сейчас.
— Это… — Он коснулся ее рта поцелуем, надеясь таким образом показать ей, какой огонь бушует у него в груди. Девон, охватив его шею руками, ответила на поцелуй, и тут Джонатан подхватил ее на руки и понес в спальню.
— Подожди, Джонатан! Мы не можем заниматься этим сейчас! Что подумает Алекс?
Он остановился на полпути, взглянул на ее порозовевшее лицо и опустил на ноги.
— Черт! Кажется, я забыл, где нахожусь, так велико мое желание…
Она снова его поцеловала; руки ее все еще обнимали его за шею.
— Я тоже хочу тебя, Джонатан. Что бы между нами ни случилось в будущем, думаю, это будет продолжаться всегда.
Они снова поцеловались, и поцелуй их был крепким и долгим.
Первой отступила Девон.
— Я очень хочу тебя, Джонатан, но так лучше. Без соблазнов. Возможно, сейчас нам стоит расстаться на день или два и все как следует обдумать?
— Так ты решила отправиться домой? Что ж, отлично. Как только мы поужинаем и Алекс ляжет спать, я сам тебя отвезу. Но только потом к себе я не поеду. Я войду в твою квартиру, отнесу тебя в спальню и буду любить тебя до тех пор, пока ты не закричишь «хватит!».
Пока он говорил, глаза Девон все больше и больше расширялись. Наконец она позволила себе улыбнуться краешками губ.
— Ну ты и соблазнитель! Разве найдется на свете женщина, которая откажется от такого предложения?
Джонатан ухмыльнулся. Он протянул руку и коснулся ее щеки.
— В том, что между нами случилось, много моей вины. Ты делала свое дело, потому что не могла иначе. Я хочу, чтобы ты знала, прошлое не повторится.
Девон в ответ только покачала головой.
— Такие вещи нельзя знать наверняка.
— Неужели?
Она отвернулась от него и прошла поближе к окну.
— Я боюсь, Джонатан.
Стаффорд поспешил за ней и, смахнув прядку волос у нее со лба, поцеловал ее в шею.
— Не бойся!
Но Девон не откликнулась на его ласку.
— Ты представления не имеешь, что я пережила, когда в тот злополучный вечер в полнейшем одиночестве вышла из книжного магазина. Я никогда не испытывала ничего подобного, никогда! Мне хотелось умереть, Джонатан. Я даже и помыслить теперь не могу, что мне, возможно, придется ощутить эту боль снова!
— Нет, не придется. Обещаю.
— Я тебе не верю. По-моему, ты не имеешь права давать такие обещания.
Джонатан схватил ее за руку и притянул к себе.
— Я знаю, что перестарался, обвиняя тебя. Но можешь ли ты представить, что в тот момент я был испуган как никогда. — Он сжал ее лицо в своих сильных смуглых ладонях. — Я боялся тебя… и страшился потерять тебя. Дело в том, что я люблю тебя, Девон. Я понял это тогда, на кладбище, когда тебя увидел. У меня вдруг исчезли малейшие сомнения в истинности вдруг открывшегося мне чувства. Я люблю тебя и буду любить всегда.
В глазах Девон заблестели слезы.
— Я тоже люблю тебя, Джонатан. — Она прижалась к нему и принялась целовать, предоставляя возможность его душе воспарить так высоко, как она не поднималась в течение многих лет.
— Я люблю тебя, — повторил Джонатан, — как никого и никогда не любил.
Несколько часов прошли незаметно. После ужина Девон занялась с Алексом рисованием, а потом Джонатан повез ее домой.
Как только они добрались до квартиры Девон, то принялись целоваться со страстью, на которую только были способны Потом Джонатан на руках отнес Девон в спальню, медленно раздел, и они занялись любовью. Они предавались страсти в течение всех долгих часов зимней ночи — не торопясь, наслаждаясь каждой минутой близости, и заснули в объятиях друг друга.
Когда Джонатан проснулся, то заметил, что Девон по-прежнему прижималась к нему. Он глубоко вздохнул, заметив, что его плоть снова стала подниматься в вожделении, и приник к любимой со всей страстью, которая вновь бушевала в его крови.
Девон тихо застонала, принимая его чувственность в себя.
— Какой чудный способ будить меня.
— Я счастлив, что тебе он понравился. — Джонатан поцеловал ее в шею и принялся играть ее грудями до тех пор, пока она не задрожала и не обхватила крепко его бедра, чтобы двигаться в медленном ритме Его снова обдало жаром — это была вторая волна возбуждения, заставившая его мужское естество еще больше увеличиться в размерах и затвердеть. Джонатан продолжал все глубже и глубже проникать в ее заповедные глубины, а ее тело послушно отзывалось на это проникновение, стараясь не упустить даже доли того, что он ей предлагал. Удовольствие и радость были немыслимыми, и Девон, находясь на самом пике наслаждения, не смогла сдержаться и в порыве страсти громко выкрикнула его имя. Одновременно тело Джонатана стало содрогаться от страсти.
Неожиданно Джонатан подумал, что испытывает стойкое желание укорениться в теле Девон. Его семя должно проникнуть в ее святая святых, чтобы она смогла вынашивать его ребенка. Появление на Божий свет Алекса не планировалось его родителями, и только после смерти Бекки Джонатан стал уделять должное внимание своей маленькой семье в лице единственного сына. Но теперь он понял, насколько это для него важно — создать с помощью Девон свое продолжение. Ни он, ни она не были ни старыми, ни немощными, чтобы отказаться от подобного акта взаимного творчества. Из всего этого следовало, что им с Девон необходимо поскорее урегулировать их отношения.
Продолжая оставаться в Девон, Джонатан перекатился так, чтобы оказаться сверху, и, отведя с ее лба влажные от пота волосы, нежно ее поцеловал. Девон улыбнулась ему, прижавшись еще теснее, и незаметно их объял сон.
— Джонатан?
— Да? — сонно отозвался он. Они все еще продолжали лежать в постели, хотя солнце стояло уже высоко.
— Я собираюсь уничтожить записи, которые подготовила для книги.
Глаза Джонатана мгновенно раскрылись. Он приподнялся, опираясь на локоть.
— Ну уж нет!
— Я все время об этом думаю. И пришла к выводу, что не хочу никому доставлять неприятности.
— Мы, кажется, уже все обговорили. Ты никому не хотела сделать больно и, по существу, все это время сражалась с обуревавшими тебя демонами.
— Я едва не потеряла тебя, Джонатан, и не собираюсь подвергать нашу любовь новому испытанию.