До Джой долетело «щелк-щелк-щелк» – мама передвигала закладку на телефонном справочнике и слушала миссис Ларсен. Внезапно щелчки оборвались.
– Что?.. Нет-нет. Уверена, с ней все будет хорошо.
Тишина – вновь заговорила миссис Ларсен.
Джой прекратила помешивать соус и напряженно прислушалась. Обсуждают ее? Неужели миссис Ларсен знает, что произошло? Ноги и спина вспыхнули болью, голову обожгло жарко-красным стыдом. «Со мной уже никогда ничего не будет хорошо», – подумала Джой.
– Конечно, Барбара, хотя я сомневаюсь, что они согласятся. Просто не верится… Спасибо, что сообщила. До свидания, Барбара.
Мама со стуком положила трубку и быстро вернулась в кухню, прижав ладонь ко рту.
– Что?! – воскликнула Джой.
Ее охватил ужас – что сейчас будет?!
– Я начну украшать венки, не то завтра утром все не успею, – нахмурившись, сказала мама. – Закончи делать чай сама и позови меня, когда он будет готов.
Однако она отправилась вовсе не в мастерскую.
За столом отец произнес благодарственную молитву, положил в рот кусок запеченной Рут, после чего коротко кивнул. Мама прочистила горло и заговорила. Джой вздрогнула. Разговоры за едой всегда начинал отец – если они вообще велись.
– Произошло страшное.
Джой стиснула нож и вилку, воткнутые в картофелину.
– Венди Боскомб… пропала.
Мама рассказала подробности. Девятилетняя Венди играла во дворе с куклами, ее мама была в кухне, а отец чинил лопнувшую трубу на дальнем пастбище. Миссис Боскомб вышла позвать дочку, но обнаружила лишь ее кукол и игрушечную коляску – в двухстах ярдах от дома, на подъездной дороге. Куклы выложены рядком, лицом в грязи, коляска перевернута.
Так вот о чем сообщила маме по телефону миссис Ларсен!
– В полиции говорят – Венди, скорее всего, ушла погулять и где-нибудь споткнулась, упала… Однако бедная миссис Боскомб твердит, что Венди такого никогда не сделала бы. Полицейские спросили, не пропали ли вещи Венди, и миссис Боскомб ответила – кажется, исчезли некоторые куклы, но какие именно, она не уверена.
Джой тут же подумала – сколько же у Венди кукол? Так много, что миссис Боскомб даже не знает их количество? Воображение нарисовало в грязи ряд красивых кукол, в светлых кружевных платьях и сверкающих черных туфлях.
– Разве Боскомбы не уехали? – спросил отец.
– Виола с Венди действительно уезжали – помочь Виолиной сестре. Бедняжка Виола говорила, что они с трудом наскребли денег на бензин для поездки, но ведь сестра очень больна… Ну а вчера Виола с Венди вернулись, потому что сестру положили в больницу.
С трудом наскребли денег на бензин? Разве Боскомбы не богаты? У них же молочные коктейли, куклы, отпуска… Получается, Венди не была ни на каком океане? Не успела Джой в этом разобраться, как мама продолжила:
– Полицейские обыскали всю ферму. Теперь они хотят опросить соседей. Поговорить с каждым. Вдруг кто-то что-то видел. Или слышал.
Мама замолчала, подождала, пока кто-нибудь откликнется: «Да, я слышал», – но за столом стояла тишина.
Отец, проглотив картошку, произнес:
– Ради бога, тут такие расстояния, даже грузовик на дороге не услышишь! Сейчас кто-нибудь может рыскать в нашем хлеву или тонуть в пруду и звать на помощь – а до нас ни звука не долетит.
Вновь тишина. Отец взял куриную ножку, принялся выковыривать мясо из зубов.
– По словам Барбары, Виола боится, что кто-то подъехал к ферме и… похитил Венди.
Джой словно вживую увидела Венди Боскомб, играющую под дождем с куклами на подъездной дороге. По ней медленно и бесшумно катит зловещая машина, останавливается позади девочки. На водителе черные перчатки, у него черное лицо. Не такое, как у аборигенов, а совершенно черное, без глаз, носа и рта – лишь плоский черный овал. Не-человек. Он молча выходит, бьет ногой игрушечную коляску, хватает Венди и быстро связывает ее черной веревкой. Венди кричит, но ее родители далеко, они не слышат.
Человек с черным лицом швыряет Венди на заднее сиденье – как отец швыряет телят в машину для скота – и точно так же медленно и бесшумно сдает назад по подъездной дороге.
Сердце Джой забилось сильнее, она вспомнила Венди: та помахала ей из материнской машины и крикнула: «Я буду скучать по тебе в следующем году!» Словно они были Друзьями.
– Но… люди ведь не воруют детей, – проговорила Джой.
В конце концов, черный человек без лица существовал только в ее воображении. Никто не ответил, и она добавила:
– Правда?
Родители переглянулись. Мама собиралась что-то сказать, и тут в заднюю дверь постучали. Все вздрогнули, даже отец. Он кивком головы велел жене открыть дверь.
Мама с испуганным видом встала, остальные обратились в слух. Вскоре она вернулась с двумя полицейскими.
Отец тут же вскочил: на лице широкая улыбка, рука протянута навстречу гостям. Сержант Рональд Белл из полицейского участка Блэкханта сначала представился сам – хотя он посещал их Церковь, – затем представил партнера, констебля Алекса Шепарда, «новенького». Несмотря на гулко стучащее сердце, Джой поймала себя на мысли: интересно, у всех полицейских говорящие фамилии? Ведь «белл» – это колокол, а «шепард» – пастух.
Отец легонько кивнул маме, и та пошла ставить чайник, однако сержант Белл с приветливой улыбкой покачал головой и от чая отказался.
Отец пригласил полицейских на коричневый диван перед камином, но сержант Белл снова отказался и пояснил – у них всего пара-тройка вопросов, это ненадолго. Отец тоже не стал садиться, лишь оперся руками на спинку стула. Мама не вышла из-за рабочего стола даже после того, как чайник вскипел. Дети сидели в полном потрясении, запеченная Рут и картофель остывали, а мясной соус превращался в клейкую массу.
Хотя сержант Белл пытался быть официальным и непредвзятым {гладкий белый лист бумаги}, они с отцом знали друг друга уже не первый год, и их беседа скорее напоминала встречу добрых знакомых на улице. Шепард же, наоборот, говорил мало, но внимательно наблюдал, периодически оглядывал комнату и записывал что-то в маленький блокнот.
Отец отвечал на вопросы от имени всех домочадцев. Да, они вот только-только узнали жуткую новость. Нет, они не видели сегодня ничего необычного и ничего не слышали.
– Боже, Рон, даже если кто-нибудь начнет кричать в нашем хлеву или тонуть в пруду, мы отсюда не услышим ни звука. (Так странно, что отец повторил сержанту Беллу свои недавние слова…)
Нет, они не знают никого, кто не любил бы Боскомбов.
Джой заметила, что Шепард читает гобелен над Марком и морщится. Может, этот констебль не христианин? У него самое обыкновенное лицо, далеко не такое интересное, зрелое и приветливое, как у сержанта Белла. Непримечательное {комок картофельного пюре} лицо, вот какое, решила Джой, довольная тем, что употребила недавно выученное слово.
Ее мысли прервал сержант Белл, который вдруг оживился и спросил:
– Хорошо. Где вы все были сегодня днем?
Отец быстро ответил:
– Мы были здесь.
Его ладони на верхней перекладине стула провернулись вперед-назад.
– Хотя ты ведь… – раздался от рабочего стола голос мамы.
Отец посмотрел на нее, нахмурился.
– Я имею в виду, – мама улыбнулась, – ты мог что-нибудь заметить…
Под пристальным взглядом мужа ее голос стал тише.
– Или услышать.
Еще тише.
– Или…
Отец с улыбкой повернулся к полицейскому.
– Все мы были на ферме. Я был на ферме. Целый день. Мы все находились тут.
Белл ответил ободряющей улыбкой, Шепард опять что-то записал.
Вокруг запульсировала белая тишина. Неужели отца считают причастным к исчезновению Венди?
– Ну да, – прервал он молчание. – Я целый день был здесь, и еще… эмм… в общем, ездил в конец фермы, по тракторной колее к дальней изгороди.
– А, отлично, – сказал Белл.
Он пояснил новенькому, что между границами соседних ферм есть Т-образные тракторные колеи, по ним фермерам легко добираться до своих дальних пастбищ. Юго-западный угол фермы Хендерсонов примыкает к северо-восточному углу Боскомбов, а между фермами Боскомбов и Уоллесов тянется тракторная колея, которая отходит от Уишарт-роуд.
– Скажи, Джордж, – продолжал Белл, – были на Уишарт-роуд машины? Машины, грузовики, что угодно?
Значит, Белл думает, что похититель мог проехать мимо отца. Вместе с Венди, кричащей в багажнике.
– Ты ведь был на тракторе, Джордж?
Этот вопрос Белл задал потому, что он, конечно же, не считает Джорджа Хендерсона похитителем Венди. Помимо всего прочего, никто не повез бы девятилетнюю украденную девочку на тракторе. В нем не спрячешь ничего, тем более девятилетнюю девочку, и тракторы движутся не быстрее сороконожки.
– Совершенно верно, Рон. Сержант.
– Я думала, ты брал фургон, дорогой…
Улыбка отца не изменилась. Ни на йоту.
– Может, я и сказал, что возьму фургон, но поехал все-таки на тракторе. Фургон хлипковат для такой старой колеи.
Отец знает слово «хлипкий»?
– Когда это было, мистер Хендерсон? – Вопрос прозвучал от Шепарда.
– М-м-м… примерно в десять тридцать.
– А когда вы вернулись?
– Около трех тридцати. – Отец вопросительно посмотрел на маму. – После…
Она перебила с преувеличенной живостью:
– Да, верно. Задолго до вечерней дойки. После того, как убил… – мама прикрыла рот рукой, затем нервно рассмеялась, – курицу для чая.
Она махнула в сторону стола, где сидели дети перед запеченной Рут.
– Ясно. – Сержант Белл глянул на напарника, удостоверился, что тот все записал. – Ты не видел ничего подозрительного? Кого-нибудь незнакомого? Нездешнюю машину? Что угодно…
– Совершенно верно. В смысле, нет, не видел. – Отец нахмурил брови, посмотрел на синий гобелен и поспешно перевел взгляд на сержанта Белла. – Погоди-ка. Видел. Я видел синюю машину. Ну, темную машину, которая ехала от Боскомбов к городу. Только я не знаю, откуда она появилась – с подъездной дороги Боскомбов или нет.
Ничего конкретного об этой машине отец сообщить не смог. Он не знал, находился ли кто-нибудь рядом с водителем, и не заметил регистрационного номера.