Пока она срезала кувшинки и складывала их рядком на земле (почти как Венди складывала своих кукол), Венди играла с Джессикой: будто они мама и дочь, сидят на берегу моря и пьют молочный коктейль. Боскомбы, заключила Джой, единственные богатые фермеры на много миль вокруг.
Подтягивая очередной цветок к берегу, она каждый раз бросала взгляд на Венди. Та как бы прихлебывала молочный коктейль и беседовала с Джессикой взрослым голосом:
– Какой твой любимый коктейль, Джессика? Шоколадный или клубничный, милая? – Наверняка подражала своей маме.
Джой добавила последнюю кувшинку к остальным двадцати четырем и окликнула:
– Все, я закончила.
– Ура! – Венди вскочила. – Давай поиграем в прятки.
– В прятки? – переспросила Джой. Она-то надеялась поиграть с куклой. – Ты не хочешь поиграть с Джессикой?
– Не-а, я хочу в прятки. – Венди пристроила куклу рядом с кувшинками. – Считай до пятидесяти, а я спрячусь. Не подглядывай.
– Ладно. – Джой закрыла глаза руками и отвернулась. – Один, два, три…
Она считала быстро. Не жульничала, а просто знала – надо успеть отнести кувшинки маме и начистить картошки к чаю.
– Семь-восемь-девять…
Еще быстрее. Ей попадет, если картошка не сварится вовремя.
– Восемнадцатьдевятнадцатьдвадцать…
Джой понизила голос, пропустила двадцать с лишним чисел, затем громко объявила:
– Сороквосемьсорокдевятьпятьдесят! Я иду искать, кто не спрятался, я не виновата!
Она посмотрела на горы ржавой техники и мусора вокруг пруда, и по телу желтой волной пробежал страх. Ей некогда играть. Ей пора назад домой, заниматься делами. Зачем она согласилась на прятки?!
Венди нигде не было видно, но Джой не сомневалась, что девятилетняя девочка прячется за какой-нибудь грудой мусора и подглядывает в щелочку. При приближении Джой Венди сможет незаметно перебежать за другую кучу, и поиски затянутся надолго.
Угри вгрызлись в живот.
– Венди, мне некогда играть! Выходи! Мне пора домой!
Тишина.
Джой отошла от воды и поднялась по крутому берегу в надежде увидеть Венди сверху.
– Венди-и-и-и, Венди-и-и-и! Где ты?!
Та не отвечала.
– Выходи, – громче позвала Джой. – Мне пора!
Она начала злиться. Да где же Венди?
– Мне надо домой!
Еще раз оглядевшись, заметила на другом берегу желтое пятно, которое метнулось от большого тракторного колеса и исчезло за ржавой сорокачетырехгаллонной бочкой.
«Ага. Венди залезла в бочку».
Джой двинулась к колесу, злясь все сильнее. Ну и пусть Венди пьет шоколадные молочные коктейли, когда хочет, и разбрасывается куклами, как ненужными бумажками, и имеет отца, который не порет ее за выпущенных хорьков! Только это не означает, что можно не слушать Джой, когда та говорит, что ей пора!
«Венди не представляет, чтобы с ней могло случиться плохое. Она ужасно избалованная, с этими своими куклами, шоколадными коктейлями и морскими каникулами!»
Какая-то крошечная частичка Джой решила подкрасться к Венди и напугать ее. Самую малость. Потому что жизнь состоит не только из шоколадных молочных коктейлей и фар-форовых кукол. Испуг пойдет ей на пользу. Джой шла к бочке на цыпочках, задерживая дыхание, чтобы не выдать себя.
В двадцати футах от огромной покрышки она сделала по откосу несколько шагов вверх, а затем нырнула вниз, к задней части бочки. Отметила, что та открыта со стороны воды, а крышка лежит на земле, рядом.
Джой замерла в ожидании – сейчас Венди высунет руку, подтянет к себе крышку и спрячется в бочке окончательно. Тут-то Джой и выскочит с криком: «Нашла!» – и хорошенько напугает девчонку.
Джой сделала первый шаг вниз по откосу, и тут ее внимание привлекло движение слева. Это оказался просто угорь на мелководье. Небольшой, такого в жаркое не положишь. Плывет быстро, но совсем еще детеныш, даже плавников не успел отрастить. Он проплывет как раз перед входом в бочку. Интересно, Венди испугается? Ее семья точно не убивает и не ест угрей. Да и вообще, с легким ярко-розовым презрением подумала Джой, Венди, наверное, и не видела-то угря никогда, тем более не пробовала.
Разве что существуют шоколадные молочные коктейли со вкусом угрей… О да, такое Венди, пожалуй, пила.
Джой наблюдала за извивающимся в мелкой воде угрем. Когда он был в футе от бочки, сердце Джой вдруг остановилось. Это не угорь! Змея. Форма головы другая. Неудивительно, что плавников нет. Зато есть полоски – как у ядовитой тигровой змеи.
Джой не двигалась. Сейчас бы сюда мотыгу… Почему отец всегда твердил: «Возьми палку или мотыгу», – но никогда не рассказывал, что с ними делать при встрече со змеей?
Хотя волноваться не о чем. Змея явно еще детеныш, вон какая маленькая и тонкая – и она, без сомнений, проплывет мимо Венди, прячущейся в бочке.
Если только не решит где-нибудь поспать. И не сочтет бочку отличным местом.
Словно прочтя ее мысли, змея извернулась и поплыла к берегу, прямо к бочке.
Но это ведь детеныш. Он ничего не сделает Венди. Говорят же, что змеи боятся людей сильнее, чем люди – змей. Он заползет под крышку, а в бочку не сунется.
Все равно надо окликнуть Венди, предупредить.
Однако сверкающая алебастровая зависть неожиданно вырвалась из затылка и растеклась по телу. «Венди не представляет, чтобы с ней могло случиться плохое. Может, змееныш напугает ее и преподаст урок. Небольшой урок. Капелька чего-то плохого и страшного, просто чтобы она знала, как это бывает. Иначе несправедливо».
Змея выползла из воды в десяти дюймах от открытой бочки. Самое время крикнуть: «Венди, осторожно! К тебе ползет змея!»
Но язык прилип к нёбу, слова застряли.
Змея скользнула чуть ближе. Джой не издала ни звука.
Маленькая змея подняла голову над водой, высунула и спрятала язык. Джой знала, что так змеи нюхают. Чувствует ли этот детеныш запах тела? А страха?
Внезапно она услышала голос мистера Ларсена, из очередной субботы месячной давности: он рассказывал о том, как Колин убил змееныша возле дома. Колин молодец, вспомнил, что детеныши опаснее взрослых змей. В ответ на ее удивление мистер Ларсен пояснил: «Видишь ли, деточка, детеныш при укусе впрыскивает весь свой яд без остатка. Взрослая же змея, та бережет яд для следующего укуса. Иначе у нее ничего не останется, как у коровы после дойки. А вот змеенышу, деточка, осторожность не свойственна, он еще не усвоил, что запас яда не пограничный». По маминому лицу промелькнула улыбка, когда мистер Ларсен сказал «пограничный» вместо «безграничный».
Джой должна предупредить Венди, пора! «Венди, берегись, к тебе ползет змееныш!» Надо произнести это немедленно. Сейчас же. Пока не поздно.
Как говорит отец? «Змеи любят воду. И детей».
Джой наблюдала за тем, как змея приближается к открытой бочке. И тут пульсирующая зависть испарилась, а на смену ей пришел густой желтый страх.
Джой наконец открыла рот – ровно в тот миг, когда улыбающееся лицо и рука Венди показались из бочки.
– Джой! А вот и…
Одновременно с воплем «Змея!», вырвавшимся у Джой, ладонь Венди опустилась посредине змеиной спины.
Джой окаменела. Голова змеи повернулась назад, Венди удивленно посмотрела вниз. Вскрикнула, отдернула руку, а змея метнулась вперед и вонзила зубы в обнаженную кожу над вырезом платья, слева.
Венди опять вскрикнула, отпрянула назад и с тяжелым красным стуком ударилась головой о край бочки.
Джой вдруг поняла, что делать с мотыгой. Она побежала к месту, где оставила кувшинки. Каждый шаг отзывался болью в избитом теле. Схватила мотыгу, вскрикнув от жжения в ногах и ягодицах, высоко ее подняла, глубоко вдохнула и быстро, но тихо двинулась назад, чтобы застать змею врасплох. Та лежала футах в пяти от бочки, греясь на солнце. Джой замедлила шаг, бесшумно приблизилась и резко, изо всех сил опустила мотыгу на голову змеи. Подняла инструмент – змея оказалась ранена, но не убита. Джой ударила еще сильнее, не сдержав громкий стон от боли в спине. Перехватила мотыгу лезвием вниз и вонзила ее в тело змееныша чуть ниже головы. Когда лезвие стукнуло о землю, Джой вскрикнула от облегчения, но занесла мотыгу вновь – ведь обезглавленная змея все равно способна укусить. Джой опускала лезвие еще и еще, пока голова не превратилась в коричнево-белое месиво из кожи, мяса и клыков. Тогда она накинулась с мотыгой на по-прежнему извивающееся тело, разрубила его на десять, двадцать, тридцать, миллион кусков – а потом ее вырвало, из глаз брызнули слезы.
Убедившись, что змееныш больше ничего не сможет сделать, девочка отшвырнула мотыгу, села на землю и зарыдала в голос от гадливости и облегчения. Проплакала долго – и вдруг вспомнила про Венди.
– Венди!
Та лежала на мелководье лицом вниз.
– Венди-и-и!
Джой кинулась к ней, зашла в воду и, опустившись на колени, потрясла за плечо. Подняла голову в жаркое небо.
– Помогите! На помощь!
Никто их не слышал и не видел.
– Помогите!!! – вновь закричала Джой.
Закричала даже громче, чем вчера, когда отец стегал ее ремнем.
Еще раз потрясла Венди, но ее голова лежала в воде, тяжелая, неподвижная. Джой попятилась.
Почему Венди молчит? Она не могла умереть. Змеиный укус убивает очень-очень медленно. Правда? Сколько времени ушло на то, чтобы сбегать за мотыгой и прикончить змею? Пять минут? Десять? Зачем было потом сидеть и рыдать?!
В голове загремели слова мистера Ларсена: «Если змея ужалит в руку или ногу, деточка, все с тобой будет хорошо – главное, не начинай носиться кругами, точно бык, который полгода коровы не видел. А вот если укусит в грудь…»
– Веди-и-и, Венди-и-и!!!
Венди лежала тихо, не шевелясь. Джой вновь потрясла ее за плечо.
– Идем, вставай, Венди. Мне надо домой. Пора варить картошку.
Она перевернула Венди на спину – до чего же маленькая и легкая! – и села рядом на землю. Что делать? Джой уронила голову на грудь, крепко зажмурилась от страха и отчаяния, услышала свист воздуха над своим обнаженным телом, свист отцовского ремня, рвущего и терзающего кожу. В перерывах между стонами и всхлипами она мечтала об одном: пусть бы Венди, с ее куклами и молочными коктейлями, никогда не существовало, пусть бы умер отец, а не Венди.